Как, вероятно, известно внимательному читателю, в 2006 году на национальные проекты было выделено около 115 миллиардов рублей. Этого, как у нас водится, на всех не хватило. К примеру, и классных руководителей, и врачей первичного звена, получающих надбавки, оказалось несколько больше, чем рассчитывали (в одном из регионов, было дело, число классных руководителей превысило списочное количество учителей, что вызвало неподдельный интерес со стороны правоохранителей). И уже на исходе года госбюджет в очередной раз был пересмотрен, в результате на нацпроекты отправили еще 7 миллиардов.

На следующий год бюджет проектов вообще планировался по принципу "денег много не бывает". 230 миллиардов, отписанных на 2007 год, - это ровно в два раза больше, чем в бюджете-2006. В итоге расходы страны на национальные проекты уже вполне сопоставимы с бюджетом государства средней руки. 350 миллиардов рублей - это, между прочим, половина украинского годового бюджета. Это совсем немного не дотягивает до госбюджета Казахстана.

Теоретически вливания такого масштаба должны дать что-то более заметное, чем косметический ремонт отраслей. И не надо опять заводить волынку про коррупцию, из-за которой якобы до адресатов ни копейки не доходит. Бюджет и схемы финансирования нацпроектов настолько прозрачны, что даже неспециалист при минимальной усидчивости может проследить движение чуть ли не каждого рубля. Прямое казнокрадство тут весьма затруднительно.

Так что, мы действительно настолько не реформируемы, что сотни миллиардов рублей, дополнительно вброшенных в медицину, школу, деревню, уходят как в песок? Без всяких видимых изменений?

Скорее верно другое, изменения-то идут. Вот только при нынешнем состоянии масс-медиа разглядеть их не так просто. Что там на самом деле происходит в школах, больницах и колхозах, узнать решительно неоткуда - есть только обрывочные сведения, которые упорно не получается сложить в единую мозаику. С одной стороны, слышно терпеливое, но несколько монотонное бубнение официозных СМИ, перечисляющих номенклатуру поставок в больницы и школы, количество кредитов, выданных благодарным крестьянам, и прочая и прочая. С другой - прогрессивная общественность, которую мелкие блохи в шкуре неубитого нацпроекта занимают куда больше, чем зверь, на котором они водятся.

Сейчас ведь любой разговор о нацпроектах принимает сюрреалистический характер. "Мы от гриппа привили 20 миллионов человек", - бодро рапортуют одни. "Знаем мы эту вашу вакцинацию, из-за нее три школьника в реанимацию попали", - не менее уверенно отвечают другие. И диктору "Первого канала", и оппозиционным "золотым перьям" выгодно работать в рамках собственной мифологии, одинаково перпендикулярной к действительности.

Вот очень характерный пример. Не так давно оппозиционные издания дружно перепечатывали из Интернета жалобы врача, недовольного новой машиной "Скорой помощи". Ничего неожиданного, к любой продукции ГАЗа можно выкатить объективные претензии, даже не слишком присматриваясь. Поэтому замечания относительно расположения носилок и аппаратуры, качества сборки и отделки со стороны врача, пересевшего на "ГАЗель" с "Мерседеса" (что немаловажно), звучат совершенно обоснованно. На этом прогрессивная общественность с удовлетворением подводит черту: врачей-де заставят работать на сырых, не доведенных до ума машинах, а власти, естественно, на это наплевать, поскольку она-де в реанимацию ездит на новеньких "Фордах". Все укладывается в привычную картину мира, все довольны.

Что там на самом деле происходит в системе российской "Скорой помощи", при таком подходе вообще никого не интересует. И это притом, что, судя по всему, национальный проект спас систему от быстрой и окончательной деградации. Не больше и не меньше. А власти, как это принято говорить, скрывают... Надо же понимать, что далеко не все врачи отправлялись на выезды на подержанных "Мерседесах", как тот, так полюбившийся оппозиционной прессе, врач. Честно говоря, таких почти и нет в природе. Подавляющее большинство врачей работало на тех же "ГАЗелях" (только старых), на УАЗиках - "буханках", а кое-где даже на "РАФиках" еще советского выпуска. Если верить М.Зурабову, то в конце 2005 года две трети машин "Скорой помощи" выработали все мыслимые и немыслимые сроки эксплуатации. Оснований не верить ему лично у меня нет. На подмосковный город, где я живу (далеко не самый нищий в стране городок), по нормативам должно приходиться две машины скорой помощи. Реально работает одна. Вторая - источник запчастей, чтобы рабочая машина не загнулась окончательно. Так вот, когда половина машин "Скорой помощи" постоянно находится на ремонте, когда УАЗик не может по бездорожью проехать к больному в глухую деревню, когда зимой больных возят в неотапливаемой железной коробке, - все это попросту означает, что в стране нет системы "Скорой помощи".

В этом году медикам было поставлено 6,5 тысяч "ГАЗелей". Примерно столько же поступит в следующем. Давайте считать. Одна машина должна обслуживать примерно 10 тысяч человек (ну, на селе, конечно, гораздо меньше, но для примерной оценки это не так важно). Это норматив, принятый еще в благословенные советские времена. А значит, за два года нацпроект позволяет почти полностью закрыть потребность в машинах. Простите, но в таких масштабах медицина не модернизировалась даже в СССР. И если надо выбирать между полным переоснащением "Скорой помощи" пусть даже далекими от совершенства "ГАЗелями" и закупкой сверхсовременных "Мерседесов" или "Шевроле" (которые стоят, естественно, в несколько раз больше), любая вменяемая власть обязана выбрать первый вариант, не обращая внимания на ворчание врачей и фельдшеров.

Еще и потому, кстати, что вменяемая власть должна представлять себе, что произойдет с новыми машинами на практике, а не на бумаге. Машина "Скорой помощи" должна, обязана работать даже в том случае, если запойный водитель ненароком свинтит и продаст карбюратор. С "ГАЗелью" эта проблема решится довольно быстро. А сколько времени будут ждать запчасти к "Шевроле" где-нибудь в Вилюйске? Не говоря уже о том, что муниципалитеты, на балансы которых поступают "Скорые помощи", в большинстве своем не имеют средств на дорогие запчасти. Облупленные, забрызганные грязью сельских дорог, непрезентабельные, но работающие "ГАЗели" будут радовать глаз куда больше, чем блестящий "Шевроле" на приколе.

Но вот что интересно. Возрождение "Скорой помощи", как выясняется, радует далеко не всех. Весь 2006 год на бескрайних просторах страны слышен стон местных властей. Нет средств на бензин для новых машин. Нет средств на зарплату водителям, на запчасти, на перестройку гаражей (бывает, что "Газель" не вписывается в ворота парка). Помоги, федеральный центр, ведь это ты нам прислал машины и создал тем самым новую головную боль. Если кто не в курсе, то поддержание системы "Скорой помощи" по закону целиком и полностью лежит на плечах муниципальных образований. Ладно, обновить автопарк за 15 последних лет не все удосужились. Были заботы поважней "Скорой помощи". Федерация выделила на это свой кусок от нефтяных щедрот, но осталась в конечном итоге еще и виновата - на бензин забыла дать. Типичная ситуация из анекдота: "нашел пачку денег на улице, пересчитал, а там не хватает..." Можно, конечно, отговариваться тем, что бюджеты муниципий были сверстаны еще в прошлом году, когда на поступление новых машин никто не рассчитывал. Но на закупку тротуарной плитки по фантастическим ценам у городских властей деньги обычно находятся. А на эксплуатацию "Скорой помощи" как-то сразу "не хватает".

И ладно, если бы это только с машинами так было. Листаем местные газеты. Врачи больниц жалуются, что им некуда ставить новое оборудование, закупленное правительством, - нет денег, чтобы оборудовать кабинеты. Так оно и стоит кое-где до сих пор в нераспечатанных ящиках. Школьные автобусы отказываются ставить на баланс - надо оборудовать спецгаражи, нанимать водителей. Парад беспомощности и инфантильности. И беспримерного цинизма тоже, коль скоро со всех концов страны несутся упреки в адрес Москвы, которая не позаботилась о том, чтобы вслед за бесплатной "Скорой помощью" пригнать цистерну дармового бензина.

Национальные проекты хороши уже тем, что они с рентгеновской отчетливостью немедленно высветили, кто чего стоит. Кто-то ругнется сквозь зубы на министра, не подумавшего о том, что в далекой больнице нет холодильника для хранения поступающих из Москвы вакцин, но найдет способ выкрутиться, потому что дело - прежде всего. А кто-то махнет рукой, да пропади она пропадом....

Да, когда министерства забыли в одном нацпроекте про фельдшеров, а в другом - про учителей вечерних школ, это было грубой и преступной ошибкой. Но почему же одни регионы немедленно бросились ее исправлять, наскребая из небогатых местных бюджетов компенсации ущемленным категориям, а другие только развели руками - что ж поделать, так Москва решила. Почему одни регионы изобретают схемы, упрощающие получение крестьянами кредитов, а другие умеют только выбивать у Москвы средства на развитие забытых в нацпроекте яководства и мараловодства (вероятно, 50 тысяч маралов Горного Алтая без персональной опеки А.Гордеева не будут полноценно плодиться).

Абсолютно то же самое происходит сегодня на всех уровнях - от министерских кабинетов до подсобки школьной технички. Для одних национальные проекты - это надежда работать наконец по-человечески, для других - случайная раздача денег по непонятной прихоти власти. Много писали про раскол в учительской среде, спровоцированный раздачей грантов школам и учителям. Однако раскол этот реально существует и без всякого национального проекта. Еще весной мы проводили интервьюирование учителей и директоров школ. Вот две самые типичные реакции. Одни наотрез отказывались участвовать в конкурсе: " все равно наверху все схвачено, выиграют, как всегда, свои, не будем им массовку создавать". Мнение не лишено внутренней логики и уж точно имеет право на жизнь. Но был и второй тип ответов, более симпатичный: " не важно, выиграем мы или нет, документы все равно подадим, нам просто интересно обобщить свои результаты и методики, послушать, как нас оценят, понять, как расти дальше". Так что учителя действительно давно раскололись. На тех, кто хочет и готов пахать (независимо от шансов получить грант, от коррупции в департаментах образования, от министерских просчетов), и на тех, кто давно уже для себя все решил, окончательно разуверился в себе, в профессии, в стране в конце концов. Вот им-то как раз нацпроект объективно ничем помочь не может. Да и не нужен, пожалуй. (Многим уже давно ничего не нужно, кроме регулярного пересмотра тарифной сетки.)

Если бы дело было исключительно в низких зарплатах, все было бы куда проще. В Самарской области, чтобы закрыть вакансии врачей общей практики на селе, зарплаты подняли до 30-50 тысяч рублей (включая 10-тысячную надбавку по нацпроекту). Плюс дом в рассрочку на 25 лет. Плюс современный офис. И все равно закрыть все вакансии земских врачей местными силами не удалось - из Калининграда врачи переезжают работать в Самарскую губернию... Хватает же у людей решимости все бросить и перебраться за тысячи километров в поволжскую деревню. Вот вокруг них и будет выстраиваться новая медицина.

И новое сельское хозяйство будет создаваться теми крестьянами, у кого хватило энергии, напора, наглости, если хотите, выбить свои законные кредиты (с кровью продравшись через банковскую бюрократию, запутанные вопросы собственности, китайскую грамоту бизнес-планов). И таких уже больше 100 тысяч, между прочим, - в среднем по одному на каждую деревню.

Национальные проекты создают новый класс - современное кулачество. Не только о крестьянской среде речь. Кулаком в определенном смысле становится и земский врач в Самарской губернии - да, зарабатывающий в разы больше своих коллег, но ведь никто не мешал и им подать документы на вакансию сельского врача. Кулаком стал директор школы, получившей грант на миллион, пока остальные в курилках объясняют друг другу, почему этого сделать никак невозможно. Кулаки работают в роддомах, где с введением родильных сертификатов заметно прибавилось денег. Они не пишут писем в "Новую газету" и в Интернете их нечасто встретишь. Ну некогда людям, работают они...