Москва без москвичей

От редакции. В субботу, 11 декабря, на Манежной площади в центре Москвы произошло массовое выступление футбольных фанатов против «этнопреступности». Это было спровоцировано недавним убийством болельщика московского «Спартака». Начальник ГУВД Москвы пообещал, что расследование убийства фаната московского «Спартака» будет доведено до конца. Толпы болельщиков, между тем, подойдя к выставочному залу Манеж, попытались прорвать оцепление ОМОН. После того, как сотрудники ОМОНа попытались остановить болельщиков, те начали кидать в омоновцев рамки металлических заграждений и прочее. Затем фанаты свалили установленную у Манежа новогоднюю елку. Силы ОМОНа начали наступление на толпу. Русский журнал публикует рассказ философа Вячеслава Данилова о об одном из участников событий.

* * *

"Ну, чего, я поехал! Дак, а все едут!" - товарищ Тихонов, загибая пальцы, стал перечислять всех своих знакомых, которые собрались на "траурные мероприятия". Всех, кого непосильными трудами, до конца использовав свой недюжинный коммуникативный талант, усиливаемый бутылочкой пива, он нажил в столице. Все пятеро и вправду ехали…

Уже в дверях товарищ Тихонов, принимая из моих рук мусорный пакет с пустыми бутылками, вместо "пока" ляпнул: "Зига!" Я понял, что сегодня приключений ему не избежать.

Отступление с пояснением

Рассказывая об этом человеке, я испытываю некоторую неловкость. Всегда неловко рассказывать что-то о человеке, которого хорошо и давно знаешь, но одновременно знаешь, что он узнает, что ты говорил о нем публично, но его об этом в известность не поставил. Так, что даже не понятно, какого рода сюрпризом это для него станет – приятным или нет? В принципе, я мог бы и избежать этой неловкости, не называя своего героя по фамилии, а, например, ЖЖ-шным ником. Но, во-первых, все, кто в курсе, и так догадаются, а во-вторых, остальным, по большому счету, все равно кто он такой и как его звать. Важнее не он сам, а то, что произошло и какие мысли, слова и дела это произошедшее вызвало на свет. Или еще вызовет.

Выпускник исторического факультета Новосибирского университета, сам корнями с Украины, но родился в Сибири. Сам работать начал в девяносто, кажется, восьмом журналистом в газете про поиск работы. Потом работал на каких-то выборах, прибился к национал-большевистской партии и чуть было не дослужился до гауляйтера. По журналистской линии бывал в Москве, где однажды даже сфотографировался с президентом Фонда эффективной политики. Фотографией этой товарищ Тихонов почему-то особенно гордится, в отличие от участия в левацких интеллектуальных форумах в Лондоне, куда по активистской линии он иногда попадал.

Переезд в столицу и работа на "официальные медиа" совпали по времени с разрывом с партией Дедушки. Но красно-коричневой идеологии товарищ Тихонов остался верен, став сооснователем "Клуба 7 ноября" – тусовки красных путинистов, единственной "силы", которая, как она считает, борется с неолиберализмом и открыто противопоставляет себя модернизации. В политических кругах таким образом он остался, иногда общаясь с полуофициальным кружком "реалистов", они же "аморальные реакционеры", что бы это ни значило, и к которому отношусь я. На прокорм, съемное в столице жилье и на нон-фикшн из магазина "Фаланстер" товарищ Тихонов зарабатывает по прежнему журналистикой.

А еще товарищ Тихонов болеет за "Спартак"…

Ближе к делу

Накануне он отмечал свой 32-й день рождения и жаловался, что народу пришло мало. Из членов "Клуба 7 ноября" вообще я был только один, а кроме меня еще политтехнолог из "Единой России" да два журналиста: один из РИАН, а второй – начальник товарища Тихонова. И вот на Манежной товарищу Тихонову выпала компенсация. То ли пять тысяч, как везде пишут, то ли все пятьдесят, если верить работодателю товарища Тихонова, телеканалу "Вести 24".

"Да ничего особенного. Считай, нет и половины трибуны В," – у товарища Тихонова была своя мера численности собравшихся. От фронтлайна, пошедшего на прорыв оцепления, его отделяло еще два ряда фанатов. Тут же были свои пацаны и какая-то малолетняя девица с улицы Кетчерской, которую притащил товарищ из Костромы. Девица глядела на все, выпучив глаза от удивления и восторга. Весьма тщедушное тело товарища Тихонова и его таких же тощих друзей видимо казалось ей, смотревшей снизу вверх, богатырским.

Прорыв удался, и фанаты рассредоточились по площади, которая не то площадь, не то крыша уходящего магазинами под землю торгового центра. Между "А ну-ка, давай-ка, пошел отсюда!" и прочим "Москва для москвичей" товарищ Тихонов с друзьями пытался было кричать "Косово – это Сербия!", иногда путая порядок республик в речевке, за что получал справедливые тычки окружающих. Но тут ОМОН пошел в бессмысленную атаку. Товарища Тихонова сначала волной ОМОНа вжало в толпу, откуда милиция выдергивала кого попало по одному. Затем контратакой фанатов выплюнуло наружу. Установленная посреди площади новогодняя елка переходила из рук в руки. "Вот это, наверное, и есть поверхность события", - товарищ Тихонов вспоминал недавно услышанное на философских сборищах друзей что-то то ли из Делеза, то ли из Бадью, и пытался осмыслить свое новое положение. В какой-то момент он оказался в слоеном пироге из милиционеров, фанатов, журналистов и еще каких-то непонятных людей.

"Слава, что же это делается? Где водометы? Почему фанатов никто не разгоняет? Мы же, Слава, так страну потеряем!" Водометы, по телефону отвечаю я, нельзя. Потому что температура ниже нуля и по какой-то там конвенции в таких условиях их применять запрещено. "Ага, они вместо этого газ пустили. Хотя может быть это не они, но тут все кашляют!".

Мимо, сверкая пятками проносились фотокорры, в одном из которых товарищ Тихонов опознал хорошего знакомого – Эмина Калантарова, работавшего тут по заданию одновременно Liberty.ru и "Русского обозревателя". Уже вечером, наткнувшись по ссылке на интернет-трансляцию канала "Дождь", товарищ Тихонов увидит Калантарова снова – уже в компании либеральной интеллигенции за обсуждением событий на Манежке: "Вот ведь какая разносторонняя личность!". "Я не верю, что власть боится фанатов" – говорил Калантаров в одной студии с Владом Тупикиным и Гарри Бардиным. "А я не верю, что ты не веришь", - подумал товарищ Тихонов.

После события

Народ после эпической битвы под елочкой начал потихоньку расходиться. На поле боя оставались лежать оторванные конечности новогоднего дерева и "оружие Деда Мороза" – упавшие с нее шары, напоминающие формой неразорвавшиеся бомбы средневековых пушек. Товарищ Тихонов с пацанами пошел похмеляться под землю в снова открытый магазин. "Ну, хоть кто-то начал заниматься избавлением нас от понаехавших!", - обрадовалась появлению товарища Тихонова и его боевых соратников девушка в торговом центре. Они, по ее словам, устраивают шабаш каждый день и не дают прохода посетителям Манежной площади. "Ты же понимаешь, что дело не в Кавказе?", - убеждал товарища Тихонова испуганный кавказец у другой барной стойки.

Левый мыслитель товарищ Тихонов все понимал. Он читал Маркса, Энгельса, Ленина, Каутского и даже переписку Лукача с Лифшицем. Товарищ Тихонов считает, что кавказец такой же русский. В Москве любой кавказец так мало отличается от русского, что идентифицировать его можно только, когда он сам себя огораживает в группе соплеменников. За пределами группы он практически не узнаваем и сливается с массой. Беспорядки же, полагает товарищ Тихонов, следствие того, что в обществе растет напряжение, вызванное неолиберализмом. Из-за него экономическое состояние мелкой буржуазии столь тяжело, что она близка к безумию. Ведь основной ударной силой Манежа были московские домовладельцы, т.е. мелкая московская буржуазия. В таком виде она может выступить в том числе и против собственных интересов. И против государства, которое она же сама когда-то под портретами Сахарова и Ельцина и копченой колбасой в зубах создала.

В "Охотном ряду" местами еще пованивало газом. Продавщицы жаловались, что в закрытый магазин его с поверхности по мощной системе вентиляции закачало преизрядное количество. Газовыми зарядами палили из подствольников ОМОНовцы. Вроде бы и ФСОшники пару раз выстрелили прямо с кремлевской стены снарядами с газом. Несогласным на заметку: так будет, - подумал товарищ Тихонов, - когда они попробуют разбить палаточный "майдан" на Манежке.

Когда-то еще не было майданных технологий, и глупые красно-коричневые в 1990-е, как и умные демократы в перестройку, собирались десятками тысяч на Манежной, протестовали и затем расходились по домам. Борис Ельцин помнил, как пришел к власти, а потому уничтожил площадь, отдав под безобразный торговый центр, который стал лучшим памятником консервативному перевороту 1991 года. Впрочем, если сегодня, с Триумфальной волна несогласных докатится все-таки, пробив кордоны, до Кремля, в Александровском саду появится мгновенно палаточный лагерь. Колонна с нацболами впереди будет, набирая ускорение, спускаться с нависающей над центром Маяковки. Ей в хвост будут примыкать оперативно подъехавшие на узловые станции метро люди. Станции эти соединяют все концы города так, что до них добраться – полчаса отовсюду. А внизу, у решетки Александровского сада уже будут стоять камеры мировых телеканалов. Ну, в общем, режиссер Тодоровский показал, как это будет выглядеть в финальной сцене своего артхауса "The Hipsters".

Два типа идеологических мистификаций

Между тем малолетняя хипстерша куда-то подевалась. Пацан в футболке "Баварии" и номером 31 на спине рассказал товарищу Тихонову, что ее забрали подруги, объяснив той всю консумеристскую бесперспективность общения с какими-то болельщиками: "За уши взяли и увели". Но душу товарища Тихонова, остававшегося к своим тридцати двум бессмысленным бобылем, грел контрабандой добытый телефонный номерок девицы – редкая попытка самому что-то сделать в этом жестоком мире межполовых отношений. Товарищ Тихонов свято уверен в том, что узнав о его бедственном положении, государство обязано выделить ему жену.

Жрать в "Охотном ряду" нельзя – дорого и глупо – поэтому оголодавшие товарищ Тихонов и пацаны отправились с пивом на Таганку, в шаурму, которая является традиционным местом сбора красно-коричневых. По дороге товарищ Тихонов позвонил мне, ответив наконец, наверное, на десятый мой непринятый вызов. "Ты пацанов-то не отпускай! – друзьям товарища Тихонова нужно возвращаться в Подмосковье. - Мне сейчас в аську сказали, что элкаэны у трех вокзалов организовали отряды самообороны, лупят отбившихся фанатов и тех, кто им кажется особенно русским человеком. Кстати, в метро, говорят, фашики вытаскивают чурок из вагонов и бьют".

Последней информации товарищ Тихонов почему-то не поверил. Подвыпившее сознание восстанавливало картины только что произошедшего преимущественно в красно-белых тонах: белый снег и красная кровь на нем, стук накачанного адреналином сердца, помноженный на алкогольную эйфорию. "Зачем это еще и в метро? – сам себе задавал вопрос товарищ Тихонов. - Разве Манежки им не достаточно?". Фанаты "Спартака" хоть и буйные, но отходчивые. Это не вечно мстительные "динамики", малочисленность которых заставляет помнить старые обиды и хранить легенды о том, чего может и не было никогда. С событиями у "спартачей" все в порядке, зло долго держать не получается и, иногда даже, как после убийства Волкова, не мстится.

Относительно фанатов, большинство которых, разумеется, придерживается правых взглядов и любит выпить, болельщик со стажем товарищ Тихонов иллюзий не питает. Потому в сказки про добрых русских людей, на которых немотивированно напало пляшущее лезгинку стадо вооруженных до зубов граждан южных республик он не верит. Впрочем, от веры этой толку никакого. И вообще, что-то же надо делать? В конце концов, правые – это плохо. Но куда деваться, если ты – патриот?

Товарищ Тихонов знает, что есть, по сути, всего-то два различных режима идеологических мистификаций и их никоим образом не следует путать: либерально-демократический и фашистский. Первый про ложную универсальность: вот он выступает за свободу или равенство, не догадываясь о неявных характеристиках, которые в самой своей форме ограничивают их сферу применения, отдавая привилегии определенным социальным слоям: буржуям, мужикам, представителям определенной расы или культуры. Второй про ложную идентификацию антагонизма и врага: классовая борьба замещается на борьбу против кавказцев или "понаехавших", таким образом, чтобы народный гнев перенаправлялся с капиталистических отношений как таковых на "кавказскую мафию".

В первом случае, когда кто-то говорит о свободе и равенстве, это на самом деле означает неолиберализм, то есть свободу торговли вместо свободы как таковой, только лишь декларируемое равенство перед законом вместо реального равенства. И во втором случае, когда кто-то говорит, что, мол, Кавказ является причиной наших бед, это на самом деле означает, что крупный капитал является причиной нашей нищеты. Асимметрия ясна. Товарищ Тихонов выражает ее просто: в первом случае явно "хорошие" слова (свобода/равенство) скрывают неявное "плохое" содержание (классовые или иные привилегии или ограничения), а во втором случае явно "нехорошее" содержание (ксенофобия), скрывает неявное "хорошее" содержание (классовая борьба, ненависть к эксплуатации). Быть сегодня красно-коричневым означает, как минимум, понимать эти простые вещи.

Когда товарищ Тихонов вернулся домой, он в блоге сделал запись: "Лично я разрывался, когда шел штурмовать ОМОН на Манежке. Всем понятно, что подобные акции ведут к распаду России, но терпеть … невозможно. Зря ли я падал под дубинками ОМОНа? Я думаю, что зря".

       
Print version Распечатать