Вряд ли есть в политическом лексиконе более затасканное слово, чем "демократия". Что им только не обозначают и кто им только не клянется... Его склоняют на все лады, его постоянно фетишизируют. Доброй порцией масла в огонь перманентной дискуссии о демократии стало понятие суверенной демократии. Одни утверждают, что это всем демократиям демократия, другие - что это вообще не демократия.

1.

Демократия - это вид политических режимов (систем формальной и неформальной организации власти), существовавших в ряде древнегреческих городов-государств и описанный античными философами и историками. Хрестоматийным примером выступает афинская демократия, практика которой была подробно обобщена Аристотелем. Античные демократии предполагали народовластие, максимальную "симфонию" народа и власти, т.е. управление государством напрямую народным собранием и через максимально широкое народное представительство.

Однако опыт тех же Афин показывает, что подобное возможно лишь при наличии целого ряда условий: 1) ограниченной территории; 2) ограниченной численности населения; 3) незначительного социального неравенства; 4) минимальных - в допустимых для данного общества пределах - цензовых ограничений пассивного и активного избирательного права (в Афинах политическими правами обладали только примерно 50 тысяч местных мужчин); 5) наличия у граждан времени для участия в политической деятельности и государственном управлении (это обеспечивалось рабовладением). Следует также учитывать, что в повседневной жизни демократия легко оборачивалась господством толпы, которая, по словам Плутарха, "того, кто ей потакает, влечет к гибели вместе с собой, а того, кто не хочет ей угождать, обрекает на гибель еще раньше".

При увеличении территории государства, численности его населения, дифференциации социальной структуры и пр. прямое народное правление и широкое народное представительство становятся невозможными. (Нужно также помнить, что прецедентов, аналогичных афинскому, в истории было весьма немного, да и Афины не всегда были демократией.) Кстати, в силу этих же факторов становится принципиально невозможным и правление одного (автократия), для которого необходима еще более примитивная общественная структура. Поэтому абсолютное большинство всех существовавших и существующих политических режимов есть самые настоящие олигархии.

Это слово обычно употребляют в негативном контексте, хотя исходно оно означает лишь "правление немногих". Восточные деспотии или тем более европейские абсолютистские режимы, несмотря на огромную власть монархов, на деле также были организованы олигархически. Ни один фараон, султан или король не управлял государством единолично. Естественно, не были демократиями и республика Святого Марка (Венеция) или Господин Великий Новгород. В общем, демократии и автократии - это крайне редкое исключение из общего правила.

С античных времен мы не обнаружим демократии на государственном уровне нигде, оно встречалось и встречается только на уровне общинного, корпоративного, муниципального самоуправления. Именно поэтому, как представляется, при рассуждениях на темы государства, политического режима и пр. требуется отделять демократию (настоящую демократию) от современной демократии.

2.

Современная демократией можно назвать комплекс правовых и политических институтов, обеспечивающих гражданам определенный набор личных, политических, экономических и пр. прав и свобод, право на участие всех желающих граждан в управлении государством, учет их интересов и мнений при выработке, принятии и реализации государственных решений. Принципиальное значение имеют выборы, а также референдум, это системообразующие институты ("один человек - один голос").

Современная демократия начала востребоваться в XVIII-XIX вв., когда промышленная революция и просвещенчество стали успешно разрушать доиндустриальные социальные и культурные иерархии, когда резко расширился доступ к образованию, результатом чего стало появление культурно более-менее однородных обществ. Т.е. носителями культур, опирающихся на письменность, становились уже не только элиты, а практически все. Это в свою очередь влекло пробуждение национального самосознания и в итоге формирование наций - сообществ, основанных на культурной самоидентификации, сопровождавшееся широким распространением идей, утверждавших политическую субъектность наций или вообще объявлявших их единственным источником государственной власти.

Запустился процесс революционной и/или реформаторской модернизации, на выходе стали получаться государства-нации (впоследствии формирование государств-наций стали стимулировать, появились "сделанные" государства и искусственные нации, в XX в. "государств-ненаций" в мире практически не осталось). Раз нация субъект и даже источник власти, то и составляющие ее граждане тоже и субъекты и даже источники, которые, естественно, должны иметь права и пользоваться свободами. Следование этой логике и в теории и на практике приводит к современной демократии. Да, то же всеобщее избирательное право утвердилось не сразу и долгое время его понимали в лучшем случае как всеобщее избирательное право мужчин. Но, как говорится, прогресс не остановишь, надо только начать...

Разумеется, право на участие в управлении государством, обычно сводящееся к активному избирательному праву и праву на участие в референдуме, а также право высказывать свое мнение вовсе не означает собственно участия в управлении. В государствах-нациях легитимность власти основывается на прямом или косвенном народном волеизъявлении, т.е. власть формально приобретается или пролонгируется, по общему правилу, по итогам выборов (и легитимность многих современных монархов тоже опирается на волю соответствующих наций, которые некогда пожелали сохранить, восстановить либо даже учредить монархию). Но формирование и воспроизводство властных элит (и контрэлит), выдвижение на олигархические позиции, ротации в олигархатах и тем более текущее осуществление власти происходит практически совершенно обособленно от основной массы граждан.

Безусловно, нынешние олигархии, мягко говоря, многим отличаются от тех, с которыми имел дело тот же Аристотель. Но суть - "правление немногих" - осталась неизменной. И никакие революции или победы на выборах оппозиционных несистемных деятелей ничего принципиально не меняют. То, что кто-то "оседлал историю", уловил и грамотно использовал народные настроения вовсе не означает торжества настоящей демократии. Чувствительность современной власти к общественному мнению также не стоит принимать за проявление народовластия. И в доиндустриальную эпоху правители обычно прислушивались к своим народам, признавали свою зависимость от них, а потому заигрывали.

Реальность такова, что все править не могут. И правят немногие, "от имени и по поручению" остальных. Вопрос только в том, насколько интересы правящих совпадают с интересами остальных, насколько адекватно и ответственно осуществляется управление, насколько исповедуются принципы солидарности.

Современная демократия не исключает, а дополняет олигархию, придает легитимность олигархическим режимам, прикрывает и укрепляет их. Практически любой современный режим официально аттестует себя как демократический, а фактически является олигархическим, т.е. недемократическим. Формулировки вроде "власть принадлежит народу", "народ взял власть", "народ лишили власти" и т.п., если только они осознанно не используются в пропагандистских целях, бессодержательны и бессмысленны. У народа нет власти, народ не правит. Современная демократия лишь создает соответствующую иллюзию (разной степени убедительности - в каждом конкретном случае), дает народу, отдельным "простым людям" возможность влиять на власть и защищает их от произвола.

3.

После Второй мировой войны наибольшую социально-экономическую эффективность стали демонстрировать страны Запада. Тамошние режимы, опирающиеся в первую очередь на либеральные идеологические принципы (конституционализма, парламентаризма, разделения властей, идеологического плюрализма и пр.), жестко отвергнувшие диктаторские, "тоталитарные", т.е. террористические, методы управления, не только определяют себя как демократии, но фактически ввели "демократическую религию" и активно используют соответствующую риторику в своей внешней политике, пропаганде, PR . В этих условиях западные институты и форматы институтов современной демократии стали восприниматься как эталоны и все активнее перениматься или насаждаться. Деградация советского проекта и крушение СССР лишила Запад единственного конкурента, способного продвигать альтернативную модель (советскую демократию) в глобальном масштабе.

Фарид Закария в своей книге "Будущее свободы" выделяет "либеральные демократии" (западные режимы), "либеральные автократии" (т.е. режимы, насаждающие западные порядки нелиберальными методами, - пиночетовский в Чили, чанкайшистский на Тайване и т.п.) и "нелиберальные демократии" (режимы, использующие демократические институты для легитимации нелиберальных практик, - в их число попал путинский режим). Китайский, иранский и тем более северокорейский режимы в этой связи следует охарактеризовать как "нелиберальные недемократии" (хотя в Иране, например, проводятся по-настоящему альтернативные выборы).

Получается, что чем ближе по своим практикам к западным олигархиям тот или иной режим, тем он демократичнее. И наоборот. Советская демократия, исламская демократия и т.п. в этой логике - никакие не демократии.

Несмотря на то, что западные модели современной демократии обычно плохо приживаются в незападных странах и их приходится серьезной корректировать, адекватной альтернативы им в целом еще никто в мире не предложил. Ни для себя, ни для других. И все так или иначе заимствуют и копируют. Кто-то больше, кто-то меньше. Вечно так не будет, тем более что Запад, как ни банально это звучит, все глубже увязает в системном кризисе. Однако пока имеем то, что имеем.

Учитывая, что Россия - европейская страна, наш нынешний копиизм если и не оправдан, то вполне объясним. Можно вспоминать о том, что в 1988-1990 гг. можно было хотя бы пойти по "китайскому пути", но толку-то... Поезд давно ушел. Однако копиизм копиизму рознь. Различия между порядками 1990-х гг. и нынешними видны невооруженным глазом, при том что путинизм исторически есть прямое продолжение ельцинизма.

4.

Теперь о суверенной демократии. Это понятие стало активно внедряться в официальную риторику "Единой России" и близких к Кремлю политиков, общественных деятелей и экспертов с весны прошлого года. Тогда же Путин в своем очередном послании Федеральному собранию провозгласил: "Россия - это страна, которая выбрала для себя демократию волей собственного народа. Она сама встала на этот путь и, соблюдая все общепринятые демократические нормы, сама будет решать, каким образом - с учетом своей исторической, геополитической и иной специфики - можно обеспечить реализацию принципов свободы и демократии. Как суверенная страна Россия способна и будет самостоятельно определять для себя и сроки, и условия движения по этому пути".

За год сформировался целый корпус текстов о суверенной демократии, как апологетических, так и полемических. Своего рода "согласование несогласованных канонов" было произведено Владиславом Сурковым в его февральской лекции для слушателей Центра партийной учебы и подготовки кадров "Единой России" и ряде других публичных выступлений. Партия власти объявила о том, что идея суверенной демократии станет одной из основ ее идеологии и программы на выборах в 2007 г. Более того, ее взял на вооружение и Сергей Иванов, считающийся одним кандидатом в преемники. В своей программной статье, опубликованной недавно в "Известиях", он включил суверенную демократию в триаду национальных ценностей наряду с сильной экономикой и военной мощью.

Высказывалось и много критики, причем не только оппозиционерами, "революционерами" и западными товарищами во главе с самим Бушем. Примакова и Медведева, например, ни к одной из этих групп отнести нельзя. Можно выделить две основные претензии. Во-первых, зачем к "демократии" прибавлять какие-то другие слова? Дескать, создается впечатление, что речь идет о какой-то особой современной демократии или вообще не о демократии. Во-вторых, в западной политологии используется формулировка sovereign democracy, которая на русский язык дословно переводится как "суверенная демократия". Однако на самом деле зачастую sovereign надо переводить не как "суверенная", а скорее как "национальная". Соответственно, под sovereign democracy там понимают совсем не то, что мы сейчас вкладываем в "суверенную демократию". Т.е. получается, что якобы берется чужое понятие в которое якобы вкладывается новый смысл.

По поводу первого следует для начала напомнить, что в теоретической политологии существует множество понятий вроде "непосредственная демократия", "представительная демократия", "плебисцитарная демократия", "плюралистическая демократия", "либеральная демократия" и т.д. Большинство этих понятий включено в актуальный политический лексикон. Прибавлять к "демократии" другие слова совершенно допустимо, а иногда и просто необходимо.

Что касается альтернативности суверенной демократии по отношению к "нормальной" современной демократии, то следует привести здесь пояснения Суркова, данные на июльском брифинге для иностранных журналистов. Суверенную демократию он противопоставляет управляемой демократии. Последняя - "это навязываемая некоторыми центрами глобального влияния, навязываемая всем народам без разбора, навязываемая силой и лукавством шаблонная модель неэффективных, а следовательно, управляемых извне, политических и экономических режимов".

Здесь в одном определении, как представляется, смешаны два. Управляемую демократию можно рассматривать как методологию глобального управления или же просто-напросто как технологию решения конкретных политических, экономических и пр. задач посредством демократизации - внедрения или прямого навязывания определенного набора западных институтов и форматов институтов. Также управляемой демократией можно называть политический режим в стране, успешно подвергнутой демократизации и отказавшейся либо принужденной отказаться от суверенных претензий, пусть не полностью, но в немалой части.

Суверенной демократией также может назвать и технологию, правда, уже предназначенную исключительно для внутреннего (собственного) использования, и политический режим. А если точнее, то политические режимы можно характеризовать, используя понятие "суверенная демократия". С технологической точки зрения суверенная демократия предполагает самостоятельный отбор демократических институтов, их форматов, сроков внедрения, реформирования и т.д. Назвать суверенно-демократическим можно тот режим, который, признавая необходимость современной демократии, развивая ее, одновременно отстаивает собственную самостоятельность и, соответственно, самостоятельность государства настолько, насколько это целесообразно и возможно в современном мире. "Мы хотим <...> сотрудничать <...> по справедливым правилам, а не управляться извне" - в этой формулировке едва ли не вся суть суверенной демократии.

Одного из корреспондентов это разъяснение не удовлетворило, и он прямо задал вопрос: мол, если у Европы есть "некий паттерн демократий", причем работающий, то почему бы его просто не заимствовать? На это Сурков ответил, что, во-первых, никаких принципиальных различий в понимании демократии в России и Европе нет, "паттерны не отличаются". Следовательно, к чему заимствовать то, что уже есть? Во-вторых, суверенитет не означает ни отказа от восприятия чужого политического опыта, ни тем более самоизоляции. Отдельные институты и форматы институтов перенимались или будут перениматься. В-третьих, в данном случае быть суверенным означает самостоятельно решать, что перенимать, а что нет, что переносить на свою почву сразу и целиком, а что - постепенно и частично.

Теперь о соотношении суверенной демократии и sovereign democracy. В американской и европейской политологии sovereign democracy имеет три значения: 1) государство с политическим режимом западного образца; 2) политический режим в западной стране; 3) политический режим в стране, подвергнутой демократизации (в качестве синонима часто используют еще young democracy - "молодая демократия") . В третьем случае sovereign означает уже по факту скорее не "национальная", а "независимая от незападного влияния". Молдавия или Грузия sovereign democracies постольку, поскольку они теперь политически независимы от России, точнее, более независимы, чем были и т.д. В сурковской же трактовке такая sovereign democracy - самая что ни на есть управляемая демократия.

Спорить с тем, что Россия - государство с демократическим политическим режимом западного образца, конечно, можно. Но есть ли в этом смысл? Все базовые институты, описанные в любом учебнике, у нас имеются. То, что форматы институтов отличаются, в данном случае несущественно. Они везде отличаются. А вот западной страной мы не являемся и демократизировать себя давно не позволяем. Так что отнесение или неотнесение нас к sovereign democracies зависит от того, что конкретно имеется в виду.

Вывод, по-моему, очевиден. Sovereign democracy и "суверенная демократия" - разные понятия, и современную Россию можно описывать, используя оба.

Р.S. Когда Дик Чейни в своей наделавшей шуму вильнюсской речи упомянул о sovereign democracies , я решил поиздеваться над нашими либералами, в своей озлобленности дошедшими до заявлений, что, дескать, на Западе уже и слов "суверенитет", "суверенный" давно никто приличный не употребляет. И в паре своих текстов обвинил заместителя Буша в плагиате. Мол, обокрал кремлян среди бела дня. Либералы юмора совершенно не поняли и принялись меня учить сравнительной политологии, а заодно английскому языку. И, как и следовало ожидать, проговорились. Немедленно признали, что и sovereign очень даже используется, причем и в значении "независимый".

Впрочем, в каждой шутке есть только доля шутки. Чейни должен был учитывать, что в нынешней ситуации, когда тема суверенной демократии разогревается и Кремлем, и его критиками, тезис о sovereign democracy в контексте России может быть и будет интерпретирован как развитие темы суверенной демократии. Тем более что при переводе все нюансы теряются (кстати, Буш, упражняясь на тему суверенной демократии, тоже говорил sovereign democracy). Если Чейни это понимал, но проигнорировал, то он просто недалекий человек. Если не понимал, то тем более. Хотя и на старуху бывает проруха...