Ливийские разночтения между Дмитрием Медведевым и Владимиром Путиным вызвали волну обсуждения в экспертном сообществе и СМИ. Её основным рефреном стала идея возникновения разногласий между двумя первыми лицами страны по довольно острому международному вопросу. Формально такая расстановка акцентов выглядит более чем оправданной. Президент и председатель правительства дали противоположные оценки решению Совета безопасности (СБ) ООН по Ливии. В понимании Медведева принятие резолюции 1973 было продиктовано необходимостью прекращения силовых акций армии Муаммара Каддафи против оппозиции, сопряженных с человеческими жертвами. Для Путина решение СБ ООН – санкция на силовое вмешательство стран Запада во внутренние дела суверенного государства.

Но на практике несовпадение позиций Медведева и Путина по Ливии признаком подлинного расхождения их взглядов не является. Прежде всего потому, что оба заявления были сделаны публично, с прицелом на реакцию СМИ. И президент, и премьер-министр в своих действиях ориентировались на максимальный информационный резонанс. Учитывая высокий уровень закрытости российской правящей элиты трудно представить, что она могла пойти на такой шаг, как демонстративное вынесение внутренних разногласий на публику. «Черный ящик» российской власти подразумевает исключительно кулуарное столкновение интересов. Между Медведевым и Путиным могут возникнуть противоречия, но, как правило, они должны решаться за закрытыми дверями: такой подход соответствует духу и стилю действующего руководства.

Не очень убедительно выглядит и версия, согласно которой ливийский эпизод стал следствием стечения обстоятельств. Якобы оба руководителя РФ реагировали по обстановке и просто не успели согласовать свои позиции. Особенно это касается Медведева, заявление которого стало ситуационным ответом на предшествовавшее высказывание Путина. Здесь следует отметить, что комментарий главы правительства на Воткинском заводе готовился заранее. И президент не мог не знать о его сути.

Немаловажно и то, что после выступления президента премьер-министр не счел необходимым скорректировать свою позицию в соответствии с мнением верховного главнокомандующего. Во время визитов в Словению и Сербию он продолжил придерживаться прежней линии. Например, в Белграде Путин отметил, что его «беспокоит та лёгкость, с которой в последние годы принимаются решения по применению силы в международных делах». Это означает, что никакого несовпадения позиций между президентом и главой правительства нет, и не было. Каждый из них следовал в рамках определенного информационного сценария. В противном случае Путину пришлось бы кардинально поменять свой взгляд на военную операцию стран Североатлантического альянса в Ливии.

Наиболее вероятно, что разночтения президента и премьера по ливийскому кризису – дипломатический маневр. Москва заняла двойственную позицию. С одной стороны, она не стала препятствовать Западу в его стремлении нанести удар по режиму Каддафи. А с другой – полностью не отказалась и от опосредованной поддержки руководства Джамахирии. Сделано это для того, чтобы сохранить возможность маневра в постоянно меняющейся ситуации. В случае успеха НАТО такая тактика позволяет достаточно быстро установить контакты с новым ливийским руководством и попытаться добиться подтверждения прежних договоренностей. При переходе конфликта в стадию затяжной войны низкой интенсивности у РФ останется возможность для поддержания непрямых связей с Каддафи и его сторонниками.

Между тем, принять версию о дипломатическом маневре Кремля безоговорочно мешает история ситуация с бывшим послом РФ в Ливии Владимиром Чамовым. Он был отправлен в отставку указом президента с занимаемой должности 17 марта – в день голосования СБ ООН по резолюции, санкционировавшей применение силы против режима Каддафи. Причем сделано это было с беспрецедентной для такого случая формулировкой. В Кремле заявили, что Чамов «неадекватно представлял себе интересы России в ливийском конфликте». Вся «неадекватность» свелась к тому, что посол выступал за поддержку Москвой Триполи на площадке ООН с целью защиты пула заключенных и находившихся в стадии обсуждения контрактов между сторонами. То есть речь шла не об одностороннем лоббировании Чамовым интересов Каддафи и его окружения, а о попытке посла сохранить пусть и весьма специфичного, но всё же достаточно важного и предметного партнера в Северной Африке. Необходимости со скандалом снимать посла в условиях следования принципам двойной игры явно не наблюдалось. Глава дипмиссии поддерживал одну линию игры, в то время как Кремль мог следовать другой.

Дополнительную интригу эпизоду с отставкой посла добавляет и то, что Чамов входит в число наиболее квалифицированных дипломатов, специализирующихся на Ближнем Востоке и Магрибе. Работая в регионе, он занимался решением сложных вопросов двусторонних отношений. Так, будучи послом в Ираке, Чамов курировал согласование списания части долга Багдада Москве и восстановление российско-иракского торгово-экономического взаимодействия. Обе задачи были им выполнены. В Ливии миссия Чамова принципиально не изменилась. Он был назначен послом после того, как ливийский долг перед РФ был списан. Однако Москве предстояло заключить с Триполи крупный пакет соглашений, который должен был компенсировать эту уступку. Каддафи переговорный процесс по данной теме всячески затягивал. При непосредственном участии Чамова и возглавляемой им дипломатической миссии российской стороне удалось сдвинуть дело с мертвой точки. В январе 2010 года был подписан контракт на поставку Ливии крупной партии вооружений. Началось выполнение ранее принятых соглашений. В стадии согласования находилась ещё более крупная оборонная сделка. Так что степень «неадекватности» Чамова далеко не так однозначна, как может показаться на первый взгляд.

В полемике вокруг Ливии заключены и явные внутриполитические смыслы. Основной из них – игра слов направлена на укрепление внешнеполитической составляющей рейтинга Путина и ослабление показателей Медведева. В своём высказывании по операции «Одиссея. Рассвет» глава правительства публично озвучил точку зрения, поддерживаемую большинством граждан РФ. 24 марта стали известны данные социологических опросов по теме войны в Ливии. По расчетам ВЦИОМ, 64% респондентов не поддерживают действия коалиции и только 20% одобряют бомбардировки. По сведениям Левады-Центр (опрос проводился за несколько дней до начала воздушных ударов) арест счетов и запрет на выезд Каддафи и его окружения в страны ЕС поддержали 12% респондентов. За экономические санкции высказалось 13%, в пользу блокады воздушного пространства – 10%, а за проведение наземной военной операции – лишь 7%. 51% опрошенных подчеркнул, что другие страны не должны вмешиваться во внутренние дела Ливии. На этом фоне заявление Медведева идет не совпадает с настроениями большей части электората. В своём выступлении от 21 марта он фактически подтвердил, что отказ российской делегации в ООН от блокирования резолюции 1973 был во многом его инициативой. «Мы сознательно это сделали, и в этом были мои инструкции министерству иностранных дел», – отметил глава государства в ходе общения со СМИ. Такой шаг не способен прибавить Медведеву очков внутри страны.

Внутриполитический контекст ливийских разночтений российского руководства говорит о том, что Путин не исключает возможности своего выдвижения кандидатом в президенты в 2012 году. И для наращивания его персонального рейтинга будут активно использоваться информационные кампании, связанные с важными международными событиями. В игре «на повышение» команда Путина постарается прибегать к резонансным шагам, учитывающим настроения населения и основанным на подтверждении премьером приверженности политике глобального вовлечения. Медведев же продолжит выступать в роли последовательного сторонника сближения с Западом. Подобный курс далеко не всегда вызывает поддержку у российского населения.

На внутриполитическую интригу ливийских разночтений указывают нюансы ситуации с Чамовым. Предполагается, что он продолжит карьеру в МИД РФ. Скорее всего, его введут в состав резерва министра или назначат послом по особым поручениям, что заметно сузит его функционал. Но сам факт налицо – после предельно резонансного снятия с должности дипломат продолжит карьеру. Наконец, нельзя не отметить и позицию руководства МИД. Выступая в Государственной думе 23 марта, заместитель министра иностранных дел Геннадий Гатилов дал понять, что необходимость резолюции 1973 очевидной для РФ не являлась. Российская делегация выступала за более длительное обсуждение этого документа.