Куда пойдет улица?

На прошлой неделе в одном пафосном московском кафе, что находится аккурат на полпути между Государственной думой и Советом Федерации, мне встретилась одна пламенная либеральная революционерка из города на Неве. Дело было как раз после подведения итогов выборов 11 марта; грех было не поинтересоваться, как дела у "смежников". В ответ получил волну ледяного презрения: какие выборы, когда "несогласные" встали на крыло!

И то верно. Нечего на ерунду отвлекаться, левые давно об этом говорили: голосуй, не голосуй, все равно получишь... ну, вы поняли, в общем. Вот только что предлагается взамен? И что является основным мобилизующим фактором, который выводит людей на улицу? И какова может быть оптимальная стратегия для оппозиции в этой ситуации?

Ощущение близости окончательной победы витает над российской оппозицией уже не первый год, каждый раз приводя ко все более горьким и все более глубоким поражениям: 1991-й, 1993-й, 1995-й, 1996-й, 1998-й, 1999-й... А какие надежды витали в лагере КПРФ на рубеже 2002-го и 2003 года! Напомню: в январе 2003 года социологи давали коммунистам 28-32% против 14% у "Единой России". Вот он, вожделенный парламентский способ прихода к власти, уже был в руках! Тут уже и патриотически настроенный бизнес подтягивался... А получилось в итоге как-то ровно наоборот.

Невольно возникает вопрос: а может, ну ее, эту победу? После каждой такой победы как-то все меньше выживших, и жить все хуже становится, причем не только оппозиционерам, но и всем окружающим. Нет, "иллюзий становится все меньше", все больше находишь скрытых "единомышленников", которые после рюмки-другой начинают признаваться, что теперь-то поняли, что надо было в 1996-м Зюганову не мешать столь недемократичными и низкопробными методами. Во-первых, ничего бы страшного не произошло, если бы народ выбрал, кого хотел, учитывая все персоналии; а во-вторых, весь наработанный тогда арсенал почему-то обернулся против его же создателей, что многих сегодня отрезвило.

Как тут не вспомнить один из знаменитых законов Мерфи: "если все идет хорошо, значит, вы чего-то не заметили". Если вы считаете, что возьмете в Думе большинство, значит, получите четверть и потратите несколько лет на преодоление всевозможных расколов и выяснений, кто в этом виноват, - хотя все виновники очевидны даже "рядовому избирателю". Если думаете, что преодолеете барьер (а президент вас даже поздравил с этим "достижением"), то недоберете одну-другую десятую процента и будете годами мучительно колебаться: был ли это намек, что нужно крепче дружить и тогда все будет отлично, или такая форма опалы - "пошел вон, надоел"? В итоге, естественно, сойдете на нет; впрочем, свято место будет немедленно занято очередными мечтателями переползти через вожделенный порог в Госдуму, которые будут также в упор не видеть очевидного, и тратить столь нужные оппозиции средства, и вовлекать столь нужных людей в бессмысленные "проекты".

Я сам себе все время задаю вопрос: ведь были же моменты, когда собиралась толпа панков, тысяч так десять, готовых под красными знаменами идти на любой рейхстаг, не то что Кремль. Анпилов - тот вообще мог сотню тысяч бабушек вывести, а бабушки, скажу я вам, это страшная ударная сила. КПРФ по-прежнему выводит по 10-20 тысяч на праздники, никаким "несогласным" не снилось. Только почему-то этот ресурс существует ровно до того момента, когда лидеры дозревают до каких-либо действий. Или это лидеры дозревают до действий, когда остаются без этого ресурса? Многие видят в этом "заговор", "интриги кротов". Я склонен относить это на счет собственной глупости.

Говорят, генералы всегда готовятся к прошедшей войне. Похоже, это правило касается не только военных. Мы все время пытаемся играть в чужую игру на чужом поле. Российская политика отличается от, например, американской тем, что в Штатах есть один конструктор политической реальности - народ (если либерально настроенных читателей это коробит, употреблю словосочетание "общественное мнение"), а политики являются манипуляторами, пытающимися подстроиться под ситуацию, им заданную, осуществляя обратную связь государства и общества. Эта система стабильна: ее законы известны, действия участников предсказуемы.

В России обстановка более многообразна: есть имитаторы воли народа (сидящие в Кремле, устанавливающие правила игры, но хранящие их в тайне и манипулирующие "политиками"); последние делятся, в свою очередь, на тех, кто думает, что знает правила игры, и тех, кто знает, что их не знает, но пытается угадать либо купить подсказку; и есть Стас Белковский, которых всех разводит и тем самым играет роль индивидуального противовеса первым на правах самого умного - чем гарантирует свою личную безопасность в системе, к удивлению достопочтенной публики. Сам народ в этой конструкции, понятно, не участвует, система государственного управления с ним ничем не связана.

Такая система отличается тем, что имеет возможность постоянно создавать большое количество ложных целей, отвлекающих участников политического процесса от реализации их собственных задач. В то же время контроль над такой системой устанавливается очень легко - путем контроля над первой группой, которая немногочисленна и, в силу своей непубличности, не имеет другой опоры, кроме как во власти. Эта легкость является характерной чертой российской политической системы, отличающей ее от западной, о чем писал, например, основоположник современной теории гражданского общества Антонио Грамши.

Пишу сейчас об этом, пытаясь обосновать, в общем-то, общеизвестный тезис: нельзя переиграть систему, действуя по правилам самой системы. Необходимо выстроить свою собственную систему правил и осуществить замещение действующей на новую. Любые лозунги, даже самые радикальные, направленные на смену власти без смены системы власти, обречены на заведомый провал. Более того, невозможно выстроить равноправную политическую коалицию, составленную из представителей разных общественных классов, ибо те самые правила (т.е. государственное устройство) впрямую зависят от того, какой класс является их конструктором.

Пытаясь спрогнозировать развитие ситуации в свете вышесказанного, разберемся в структуре "политического спроса и предложения" в настоящий момент времени. Можно выделить следующие политические платформы (не учитывая вариации и маргинальные группы):

1. Смена власти легитимным путем (через выборы) и последующий демонтаж действующей политической системы (КПРФ);

2. Смена власти нелегитимным путем (используя выборы как повод) и возврат к политсистеме образца 1993 года ("Другая Россия");

3. Смена власти легитимным путем и сохранение курса (СПС);

4. Сохранение власти, но изменение курса ("Справедливая Россия");

5. Сохранение власти и курса ("Единая Россия").

Очевидно, что действующие сегодня политические силы не пойдут на радикальный демонтаж сложившейся политсистемы. Это не означает, что в случае резкого роста политической напряженности в стране (что возможно, например, на фоне усиливающегося раскола элит по вопросу о будущем преемнике президента) такой силы не появится. Она может носить как ультраправый (националистический), так и ультралевый характер; однако вряд ли она может вырасти из одной из перечисленных выше политических платформ.

Практически все организованные политические выступления в последние годы в России носят манипулятивный характер. Как только обнаруживаются реальные стихийные проявления самоорганизации масс, "системные политические силы" пытаются поставить их под свой контроль, после чего они быстро выхолащиваются. Интересы КПРФ и власти в этом смысле оказываются совпадающими настолько, что со своими внутренними радикалами коммунисты борются едва ли не более эффективно, чем правоохранительные органы. Очень показательны слова одного из руководителей компартии Валерия Рашкина, который в своей программной статье по "русскому вопросу" обвинил противников КПРФ в том, что это их предки были комиссарами в Гражданскую и навлекли много бед на матушку-Россию. Это и называется "классовым чутьем" - предки партаппаратчиков в революции не участвовали.

Примеров целенаправленных действий разных отрядов оппозиции, направленных на ликвидацию неуправляемого протеста, очень много. У КПРФ в "активе" не только 1993-й и 1998 годы, но и монетизация льгот. У ОГФ - действия в ходе саммита G8, "работа" с социальными движениями. "ЕдРо" взялась за автомобилистов и обманутых вкладчиков; впрочем, в отличие от КПРФ, это их прямая обязанность - гасить народные выступления. Можно достаточно уверенно предсказать аналогичные действия в отношении нарастающего движения альтернативных профсоюзов.

На примере целого ряда реальных народных выступлений очень хорошо видно, что водораздел проходит не по линии конкретных платформ, левых или правых, а по линии системности либо антисистемности той или иной политической силы. Но даже такие, казалось бы, антисистемные акторы, как "беглые олигархи", все равно не работают (не умеют или не хотят - вопрос открытый) с антисистемными проявлениями. Точнее, они вкладывают в них ровно столько, сколько это необходимо для продвижения своих системных сил, в рамках той же методики, которой пользуется и власть (живые примеры - НБП, ДПНИ, "Наши" и т.п. "боевые отряды").

В то же самое время те, кто говорит, что народ в России безмолвствует и представляет собой аморфную апатичную массу, ошибаются. Люди, безусловно, в результате действий тех самых политиков, которые вовсе не политики, глубоко разочарованы в любых легитимных методах публичного отстаивания собственной позиции и предпочитают искать пути личного выживания. В некотором смысле именно этого и хотели либеральные реформаторы, но именно это и является стопроцентной гарантией свертывания любых демократических институтов.

Однако мы буквально ежедневно видим, что достаточно дать минимальный повод и минимальную надежду на успех, как народ выходит, причем смысл лозунгов остается на втором плане. Феномен пенсионерки Нины Семеновны, участницы всех без исключения митингов, проходящих в Москве, в том числе проводящихся со взаимоисключающими целями, перестает быть курьезом российской демократии и становится ее характерной чертой. Замещая политику ее видимостью, кремлевские имитаторы ведут страну к неизбежному - полному отчуждению элит и их последующему уничтожению тем или иным способом.

Учитывая наличие многочисленных симулякров, как справа, так и слева, российское политическое поле ждет тех, кто перепашет его принципиально новыми подходами, лежащими вне традиционных парадигм, высказанными новым языком и ориентированными на только нарождающийся общественный класс. Что это будет: альтерглобализм, радикальный ислам, движение за отмену копирайтов, постмарксизм, неоконсерватизм или нечто совсем неведомое - покажет совсем уже недалекое будущее.

       
Print version Распечатать