"Кто примет дитя во имя Мое…". Часть третья

От редакции.В современной России немало тяжких проблем: нищета, демографическая ситуация, экономическая отсталость. Но, наверное, самая кровоточащая наша рана – сиротство. Вот лишь несколько цифр. Число детей в России сократилось за последние 15 лет на 11 миллионов человек. В то же самое время количество детей-сирот возрастало у нас на 15-20 тысяч человек в год и составило к 2007 году 750 тысяч. Примерно 200 тысяч из этих детей постоянно живут в различных детских учреждениях. Каждый год выявляется более 120 тысяч новых детей, оставшихся без попечения родителей. Кроме того, примерно 200 тысяч детей, официально признанных «детьми-инвалидами», постоянно живут в специальных (коррекционных) школах-интернатах органов образования и в детских домах-интернатах (ДДИ) органов социальной защиты. Примерно 300 тысяч детей-инвалидов вообще не получают образования. Наиболее трагична судьба 29 тысяч детей-инвалидов – воспитанников социальных ДДИ, пребывание в которых сродни пожизненному заключению, поскольку те, кто дожил до совершеннолетия, помещаются во взрослые психоневрологические интернаты (ПНИ) уже навсегда.

Ежегодно от домашнего насилия гибнут по данным МВД 2500 детей, 2800 несовершеннолетних кончают с собой, причем основной причиной этих трагедий является насилие дома или в школе. Еще 15-20 тысяч подростков ежегодно оказывается за решеткой. Со времен ГУЛАГа Россия сохраняет мировое первенство по числу детей, находящихся в заключении.

Кажется, достаточно, чтобы остановится и спросить – что может ожидать нас в ближайшем будущем, если эту тенденцию не остановить? Естественное желание глубже понять, что с нами происходит, поговорить обо всем этом с человеком, знающим проблему изнутри, и стало импульсом, породившим нижеследующего интервью.

Разговор с Николаем Белоноговым, одним из создателей и руководителей Центра Творческого Развития "стАРТ" в городе Яхрома, в котором отогревают и учат детей-сирот Московской области, мы начали с перипетий его повседневной работы, но скоро речь зашла о гораздо более широких проблемах. По существу, Николай развернул целый проект, охватывающий все пласты общества и направленный на кардинальное решение социальных проблем в стране.

* * *

Окончание

Дело Церкви

РЖ:А что вы думаете о Церковь и, вообще, религиозные организации в принципе могли бы принять деятельное участие в деле спасения детей-сирот?

Николай Белоногов: Они должны были бы стать одним из его ведущих двигателей.

РЖ:Помню, года три назад один известный архимандрит поднимал вопрос о необходимости церковного национального проекта. Он тогда говорил о восьми миллионах ежегодных абортов в России – не знаю, насколько верна эта цифра, но она, конечно чудовищна, – и определял этим уровень нашего морального падения, делая похожие выводы. Что вот, как захлебываясь в крови собственных детей, мы плачем о том, как плохо нам живется… Но потом он увлекся другими совсем вещами, а сейчас, насколько я знаю, занялся проблемой алкоголизма…

Н.Б.: Алкоголизм – тяжкая, конечно, национальная болезнь. И то, что детей нужно оградить от алкоголя – это все ясно и первостепенно. Но что касается взрослых… Мне кажется, все эти запретительные меры – скорее от отчаяния. Проблема алкоголизма – это ведь на самом деле проблема не алкоголизма вовсе. Людей лишили всякой инициативы, перекрыли им все «дыхательные пути», после чего единственной возможностью самореализации остался алкоголь. Человек пытается заполнить пустоту своей жизни, приглушить боль. Это такой суррогат духовной работы, и что здесь можно изменить запретительными мерами? Это какой-то бесконечный порочный круг – инфантилизм народа, инфантилизм власти… И потом, запрещать – это, все же, дело государства. Дело Церкви – открывать источники милосердия в людях, давать надежду. Не к «алкоголизму» Церковь должна повернуться, а, в первую очередь, к детям…

РЖ:Ну а общественники, правозащитники и Церковь смогут работать вместе, как Вам кажется?

Н.Б.: Знаете, у всех нас есть огромное количество обид и претензий друг к другу: общественники, правозащитники, государство, Церковь – все сегодня смотрят друг на друга косо. Мы ведь уже добрую сотню лет находимся в состоянии гражданской войны, и результаты у каждого перед глазами. Вот это, мне кажется, нужно осознать, и уже смирится с тем, что действовать все равно придется всем вместе. Просто, потому, что иначе не вытянуть. И все это, наверное, неспроста. То есть, я хочу сказать, что это, возможно, Бог через общий наш грех дает нам такое дело, которое может стать и началом нашего искупления тоже. И при этом еще и общество поможет сплотить. Ведь не мифическому, спущенному сверху «единству» такое под силу, а только чему-то настоящему… А что может быть реальней проблемы, о которой мы сейчас говорим? Здесь, кажется, ни у кого нет двух мнений. Значит, лучшей почвы для совместной работы и сближения не найти. К тому же здесь не на друг друга надо смотреть, а на ребенка, которому требуется помощь.

РЖ:Звучит здорово. Но для нас такое сознание скорее нонсенс. Мы привыкли мыслить так: главное – побороть врагов и тогда-то и будет всем счастье...

Н.Б.: Не будет, потому что изначальный посыл не верен…

РЖ:Помню в начале 1990-х Иосиф Бродский, откуда-то из Америки на нас глядя, в одном из интервью говорил, что мы, как народ, в ХХ веке пережили нечто столь ужасное, чего не довелось пережить никому. И не успев выйти из этого кошмара, спешим высмеять и свое прошлое и настоящее… Хотя, казалось бы, естественное движение - почувствовав связанность общей трагедией, попытаться стать чуть милосерднее друг к другу… Но, наверное, так рассуждать можно только из какого-то другого мира, из Америки. В наших широтах слова эти как-то чудно звучат. Ничего подобного, во всяком случае, от наших батюшек мне слышать не приходилось. В отличие от бесконечных призывов к борьбе и анафем друг другу …

Н.Б.: Это грустно. Но еще печальнее, что христиан и самих-то ничего по-настоящему друг с другом не связывает. Нет ни настоящей общности, ни дела, из которых могла бы эта общность вырасти. Но я все же думаю, что именно Церковь в большей степени должна была бы взять на себя этот крест. И так, спасая других, оживать сама.

РЖ:Согласен. Если возрождение страны все-таки начнется, то начаться оно должно с Церкви. Во всяком случае, здесь должны быть заметны какие-то изменения. Ведь Церковь – сердце общества Но при этом и никого нельзя исключать. Есть такая притча (ее, помню, рассказывал митрополит Антоний Сурожский) про человека, который научился магией любви вызывать жизненные силы земли. И вот купив клочок каменистой почвы, он решил устроить на ней рай. И окутал ее такой любовью, что там произросли всевозможные чудесные растения, сошлись все звери, и только одна лиса отказалась войти. И поначалу этот человек ее всячески уговаривал, а потом подумал – если ее не будет, все звери окажутся соединены в моем раю, – и убил ее. Возвращается на свой участок, и видит — все засохло, вымерло, все звери разбежались...

Н.Б.: Да, это точный символ нашей болезни. Да и вся наша культура, литература, если вдуматься, об этом – о маленьком человеке, которого за-бы-ли…

РЖ:Но какой же все-таки видится Вам роль Церкви?

Н.Б.: Ролью матери, какой же еще… Церковь у нас единственная, по сути, массовая общественная организация. Которая и должна подавать пример. Больше некому…

РЖ:Думаете, это возможно?

Н.Б.: Честно? Не знаю. Но вот такую историю могу рассказать. В свое время в Румынии была точно такая же ситуация с детскими домами как у нас. А ведь это страна очень похожа на Россию – такая же православная, патриархальная, нищая, такой же бесчеловечный режим сорок лет ее тиранил. Но все же видимо, не так глубоко как нас, все-таки не семьдесят лет. И вот, когда румынский Патриарх обратился к нации и сказал – я не буду причащаться, пока у нас есть дети-сироты – это подействовало, и за полгода детей разобрали… А когда несколько лет назад наш предыдущий патриарх Алексий II посетил Румынию, и, воодушевленный ее примером, попытался привлечь внимание к этой проблеме в России, никто его даже не услышал.

РЖ:И что с того времени изменилось?

Н.Б.: У наших нынешних президента и Патриарха дружеские, как можно судить, отношения. Обоих их влечет волна преобразований. Наверняка у них возникают идеи совместных социальных проектов Церкви и государства. При том, что Церковь у нас единственный, повторяю, организованный общественный институт в стране. Так почему бы им и не попробовать? Может быть, это шанс, который дает нам Господь? При этом, мы понимаем прекрасно, что в России ничего иначе и не заработает, без команды с самого верха. То есть, оно и с командой, как правило, не работает, но все-таки шанс есть. И если слово такое прозвучит, и прозвучит с силой…

РЖ: И Вы примерно представляете себе, как такой проект мог бы заработать?

Н.Б.: Мы над этим думаем уже несколько лет. Много всего передумали, и на основе разного положительного и отрицательного опыта, сложилась некая схема. Она довольно проста, я пока не нашел в ней ущерба. В каждом нашем приходе найдется, думаю, одна семья, которая готова была бы заняться воспитанием детей профессионально. (Я бы на месте нашего правительства вообще выплачивал деньги матерям с тремя и более детьми как за работу воспитателей – вот где реальное решение демографической проблемы!) И вот собирается, допустим, собрание прихода, на котором приход решает взять на воспитание ребенка. Вернее, эта семья решает взять на воспитание ребенка, а приход обязуется ей при этом помогать. И вот эта семья берет на воспитание вначале одного ребенка, через год – второго, еще через год – третьего. Но в целом – это все же дети прихода, «сыновья полка». Пять – восемь детей, плюс двое-трое-четверо своих – при условии реальной помощи и поддержки со стороны государства и прихода – это вполне реально для одной такой семьи, и это по-христиански, не правда ли? Важен пример, первый толчок. Получится у одной семьи, таких семей станет много. А у нас в стране порядка 20 тысяч приходов. Вот вам и реальный духовный авангард и пример для всей страны. И сами церковные приходы, получив в руки настоящее дело, начнут оживать. И отношение в обществе к Церкви, которая сегодня воспринимается как какой-то бюрократический придаток к государству, скоро изменится, если люди увидят реальных практикующих христиан, а не каких-то безумных «хоругвеносцев», требующих все запретить. Вот вам реальное миссионерство, без кликушества, без истерии… Простое, тихое и архиважное дело. Абсолютно при этом христианское, и абсолютно спасительное.

Я не думаю, что все это потребует каких-то архиусилий, сверхвложений от государства, от Церкви. Просто те деньги, которые государство тратит сегодня на поддержку системы детских домов, пойдут на поддержку приемных семей и реабилитационных центров. Но если все это заработает и страна начнет избавляться от этой чудовищной язвы, сразу, я уверен, начнет сдвигаться с мертвой точки решение многих наших проблем.

Тут вам и православное воспитание, о котором все сегодня говорят, но никто не знает, что это такое. А эти дети – как пластилин: бери и лепи, что хочешь: хочешь – святого, хочешь – бандита. Бандита, конечно, легче. Но вот прямо сейчас, на своих глазах я наблюдаю такой пример. Семья в нашем центре усыновила парня, уже взрослого, 13 лет (у нас же, в нашем центре они и познакомились). У этой семьи была масса своих проблем, и между супругами и с собственными детьми. А сейчас мать ходит счастливая – в семье все наладилось, и она сама не понимает, как и почему. А я ей говорю: так вы же ангела взяли в дом. Вот это, по-моему, и есть настоящая христианская революция. И все это в наших руках: выпустить на свободу Дух святой, запертый сегодня в стенах этих «гулагов». Сумеем – и хлынут на наш народ потоки благодати…

Мне, честно говоря, удивительна наша индифферентность. Православные с удовольствием слушают рассказы о старцах, о чудесах. Но лишь только речь заходит о реальном деле, впадают в прострацию. Бояться мало-мальски самостоятельного шага, взрослого поступка. Но ведь сам Христос в Евангелии связывает Себя с каждым больным, заключенным, ребенком, попавшим в беду, и говорит: кто примет такое дитя, тот примет и Его Самого, и Отца, и тут же, на земле сделается участником Царства Небесного. Это ведь самые азы, даже варварам это было понятно, даже их потрясали, и в мгновение ока делали из них христиан эти строки: «кто примет одно такое дитя во имя Мое, тот Меня принимает»...

Беседовал Владимир Можегов

       
Print version Распечатать