Конец ДОВСЕ или ДОВСЕ для всех?

14 июля произошло то, о чем много говорили со времени нашумевшей "мюнхенской" речи нашего президента: Россия объявила мораторий на выполнение своих обязательств по Договору об обычных вооруженных силах в Европе. Глава государства подписал указ, в соответствии с которым действие ДОВСЕ и связанных с ним международно-правовых документов в отношении Российской Федерации будет приостановлено через 150 дней после формального уведомления об этом других государств-подписантов.

Строго говоря, Россия должна была выбрать один из двух возможных вариантов действий - либо выйти из Договора в одностороннем порядке в соответствии с предусмотренной в нем процедурой, либо и дальше угрожать пойти на такой шаг. Из этих двух вариантов Россия выбрала третий, хотя де-юре объявление одностороннего моратория, да еще отложенного на пять месяцев, абсолютно некорректно. Уже одно это обстоятельство весьма символично, но об этом речь пойдет чуть ниже.

А для начала следует, наверное, кратко изложить историю вопроса. ДОВСЕ был подписан в 1990 году - незадолго до распада СССР и в период, когда Советский Союз уже был "на излете", сдавая одну за другой свои военно-политические, экономические и идеологические позиции. Это были времена, когда триумвират Горбачев-Шеварднадзе-Яковлев громоздил один на другой провалы и грубейшие просчеты во внутренней и внешней политике. В международных делах квинтэссенцией этого позорного периода в истории нашей страны (будем говорить так, поскольку Россия стала правопреемницей СССР) явился "детский мат", который тогдашнее советское руководство позволило себе поставить в вопросе об объединении Германии. Попросите - даже сегодня - любого кадрового советского/российского дипломата старше 40 лет откровенно прокомментировать те события, и он вряд ли удержится в рамках нормативной лексики.

Контекст лихого обмана, жертвой которого стал СССР, согласившись на поглощение ГДР Западной Германией в отсутствие каких бы то ни было письменных гарантий собственной безопасности, здесь совсем не случаен. И дело не только в том, что по степени ущерба для геостратегических позиций и интересов нашей страны ДОВСЕ лишь чуть-чуть уступает согласию Кремля образца 1989 года на перекройку послевоенных границ в Европе "за просто так". Не менее важно то, что при решении германского вопроса и тогдашний президент Франции Ф.Миттеран, и канцлер ФРГ Г.Коль, и США (на чуть менее высоком уровне) в один голос заверяли (устно) Горбачева и Шеварднадзе в том, что в результате инфраструктура НАТО "ни на дюйм" не продвинется на восток.

В этот момент многосторонние переговоры о ДОВСЕ уже выходили на финишную прямую. На момент же подписания Договора уже были налицо все признаки того, что НАТО держать свои устные обещания не собирается: параллельно с подсчетом боевых самолетов, танков и артиллерии, полученных Западной Германией в результате поглощения ГДР, в восточных немецких землях уже шла подготовка к переоборудованию тамошней военной инфраструктуры под стандарты НАТО. Иначе, собственно, и быть не могло. Только Горбачев и Шеварднадзе (абсолютные "любители" в международных делах, отказывавшиеся тем не менее слушать профессионалов в МИДе и Минобороны) могли поверить в то, что объединенная Германия согласится сохранить свою восточную часть в качестве нетронутого "заповедника" советской военной инфраструктуры.

В кратком и слегка упрощенном изложении суть Договора об обычных вооруженных силах в Европе, который вступил в силу в 1992 году, заключается в следующем:

- во-первых, для целей подсчета баланса сил и военно-оперативных возможностей на пространстве от Атлантики до Урала страны-участницы по-прежнему делились на две группы, как если бы речь все еще шла о двух противостоящих друг другу блоках - НАТО и Организации Варшавского договора. Тот факт, что ОВД на тот момент уже приказал долго жить, никого (в том числе и советских лидеров) почему-то не смутил;

- во-вторых, государства-подписанты взяли на себя обязательство проявлять максимальную сдержанность в военной области, избегая действий, которые могли бы быть истолкованы как несущие угрозу другой "стороне";

- в-третьих, для каждой из стран-участниц (но при соблюдении общего баланса между двумя блоками, один из которых уже не существовал) устанавливались количественные "потолки" обычных вооружений и вооруженных сил, которые могли быть развернуты на том или ином направлении ("фланге");

- в-четвертых, подписанты обязывались добровольно сообщать обо всех крупных перемещениях войск и тяжелых вооружений (в пределах установленных "фланговых ограничений") и допускать на свою территорию инспекции другой "стороны" с целью проверки заявленной информации.

Оглядываясь назад с высоты семнадцати лет, прошедших с момента подписания этого удивительного документа, можно с полным основанием утверждать, что из всех перечисленных основных положений (в Договоре содержатся и другие, порой существенные, но все же более мелкие) "сторона" НАТО более или менее честно соблюдала и соблюдает только четвертое.

Между тем для оценки ущербности ДОВСЕ с точки зрения интересов нашей страны достаточно остановиться уже на первом, изначальном условии. Геополитические изменения, произошедшие в Европе с 1990 года, привели к тому, что "сторона" ОВД сократилась до четырех государств - России, Белоруссии, Казахстана и Украины, а "сторона" НАТО, наоборот, теперь включает все остальные страны-участницы. Получилось, как в той шутливой песне: "Тебе половину, и мне половину, твою половину - еще пополам". ДОВСЕ был основан на принципе равенства вооруженных сил и вооружений в Европе, которого на практике никогда не было и быть не могло. Тем не менее вплоть до "мюнхенской" речи российского президента никто открыто не ставил вопрос о логике и оправданности сохранения "фланговых ограничений", основанных на канувшем в Лету противостоянии двух военно-политических блоков.

Да, попытка пересмотреть национальные "потолки" с учетом новых реалий (но не первооснову Договора!) была предпринята в конце 90-х годов. Она завершилась подписанием в Стамбуле в 1999 году так называемого Договора об адаптированном ДОВСЕ. Точно так же, как документ 1990 года был продуктом кризиса Советского Союза, в его адаптированном варианте, как в капле воды, отразилась Россия, поставленная на колени в период правления ее первого президента.

На саммите в Стамбуле Б.Н.Ельцин поставил свою подпись под документом, который предусматривал дополнительные ограничения в отношении России и тем самым сковывал свободу ее военно-оперативных действий на ряде важных направлений, в том числе на Северном Кавказе (читай: в Чечне). Это было сделано, невзирая на то, что "сторона" НАТО за девять лет существования ДОВСЕ не только не предприняла даже попытки ратифицировать Договор, но и вообще не пыталась соблюдать его основные положения. За это время не только ФРГ стала полностью "натовской" в смысле военной инфраструктуры, но в блок вступили (со всеми вытекающими последствиями для безопасности России) Венгрия, Чехия и наш непосредственный сосед - Польша; было объявлено о планах скорого приема в ряды НАТО Латвии, Литвы и Эстонии.

Сразу после подписания Договора об адаптированном ДОВСЕ Грузия и Молдавия отказались его ратифицировать, а три страны Балтии официально объявили о своем отказе вообще стать его участницами. Несмотря на такой саботаж со стороны своих непосредственных соседей, с территории которых может исходить (теоретически) наибольшая угроза безопасности нашей страны, Россия поспешила ратифицировать стамбульский Договор. В результате ДОВСЕ из соглашения о намерениях, каким без ратификации он мог бы оставаться до сегодняшнего дня, превратился в действующий международно-правовой документ.

С тех пор прошло восемь лет. Россия заметно окрепла, соответственно, изменились и ее геостратегические и военно-политические интересы, однако все это время наша страна продолжала практически в одиночку (Белоруссия, Казахстан и Украина в данном случае не в счет) выполнять свои обязательства по Договору об адаптированном ДОВСЕ.

Между тем страны Балтии продолжают спокойно оставаться "за кадром", а остальные подписанты (как государства - члены НАТО, так и те, которые не входят в эту военно-политическую организацию) даже не предпринимают попыток ратифицировать или просто соблюдать этот документ. Свою позицию они нагло обосновывали тем, что при подписании Договора 1999 года Москва-де взяла на себя дополнительные обязательства. Речь идет о так называемых "стамбульских договоренностях", юридически никак не связанных с Договором об адаптированном ДОВСЕ, в соответствии с которыми Россия обязалась вывести свои войска с территории Грузии и Молдавии.

На эти фарисейские обвинения следовало бы возразить (но до самого последнего времени этого никто не делал), что, во-первых, предъявлять упреки имеет право лишь тот, кто сам ратифицировал или хотя бы соблюдает Договор. А во-вторых, Россия, проявляя образцовую ответственность за данные ею обещания (даже неформальные), постепенно выполняет и "стамбульские договоренности", выводя свои базы с территории Грузии и сократив до абсолютного минимума свой контингент в Приднестровье.

Бесконечно долго такое положение дел сохраняться не могло. Рано или поздно Россия должна была открыто поставить вопрос о том, почему она должна практически в одиночку терпеть путы "холодной войны", каковыми, безусловно, является ДОВСЕ. Этот вопрос прозвучал в Мюнхене. Он ненадолго всколыхнул двуличных "радетелей" европейской безопасности, но их обеспокоенные заявления никакого практического продолжения не получили. В такой ситуации Россия просто обязана была сказать "Б" - и сказала. Тоже в одиночку.

Но вернемся к форме, в которую было облечено это решение. Избрав вариант, формально лежащий вне международно-правового поля, Москва дала понять всему миру: то, что позволено вашингтонскому Юпитеру (и НАТО), позволено теперь и ей. В кругах все более русофобски настроенной общественности стран Европы и США такой шаг, разумеется, восторга не вызвал, зато он предельно, на бытовом уровне, понятен собственному народу. Что не менее важно, нашим заклятым североатлантическим друзьям послан сигнал о том, что времена, когда они могли беззастенчиво издеваться над слабой Россией, ушли в прошлое.

Объявив об одностороннем моратории на соблюдение обязательств по адаптированному ДОВСЕ, Москва лишилась возможности позиционироваться в качестве "образцово-показательного" приверженца буквы и духа норм международного права. Прежде чем вздыхать по этому поводу, давайте признаемся сами себе: никто, кроме самой России, таким приверженцем нашу страну на самом деле не считал и не считает.

Теперь несколько слов о военно-политической сути принятого решения. Самое любопытное заключается в том, что в геополитических условиях, в которых в данный момент находится Российская Федерация, практические последствия моратория (если он вступит в силу) будут ВЕСЬМА НЕЗНАЧИТЕЛЬНЫМИ. Реально никто идти на нас с войной (во всяком случае, с запада) не собирается, а мы на других - тем более, не говоря уже о том, что случись, не дай Бог, война, в современных условиях танки и мотострелковые дивизии будут играть в ней далеко не главную роль.

В этой связи реализация открывающейся военно-оперативной свободы действий, скорее всего, ограничится переброской сравнительно небольших контингентов на Северный Кавказ (не столько для упреждения новой вспышки в Чечне, сколько на случай дестабилизации обстановки вокруг Абхазии и Южной Осетии). Кроме того, возможно укрепление нашего воинского контингента в Приднестровье, который оказался численно и технически обескровлен до такой степени, что уже не охраняет склады с оружием, оставшиеся со времен СССР, а является их беспомощным заложником. Наконец, возможна ремилитаризация Калининградской области, но и та будет реально направлена не на отпор угрозе, связанной с возможным появлением элементов американской системы ПРО в Польше и Чехии (любой военный эксперт скажет вам, что это полная чушь), а на противодействие тенденции отрыва этого эксклава от "материковой" России.

Реакция стран НАТО на решение Москвы последовала незамедлительно. США заявили о своем "разочаровании". Официальный представитель североатлантического альянса назвал это "шагом в неверном направлении" и выразил "сожаление", поскольку члены блока-де "считают ДОВСЕ краеугольным камнем европейской безопасности". МИД Чехии призвал Россию перестать (!) предпринимать односторонние действия и вернуться за стол переговоров, так как именно переговоры, а не угрозы могут привести к позитивным результатам". Замминистра иностранных дел Польши выразил "обеспокоенность" и высказал предположение, что принятое решение "может быть связано либо с планами развертывания системы ПРО в Европе, либо с внутриполитическими факторами накануне президентских выборов 2008 года".

Подобная реакция была столь же предсказуемой, сколь и лицемерной. Совершенно очевидно, что страны НАТО ни ратифицировать, ни соблюдать адаптированный ДОВСЕ не будут (ни в ближайшие пять месяцев, ни позже) - хотя бы потому, что это повлекло бы для них огромные расходы на сокращение вооруженных сил и вооружений.

Дальнейшее развитие ситуации будет зависеть, прежде всего, от того, введет ли Москва через 150 дней мораторий на деле или же спустит все "на тормозах", позволив втянуть себя в консультации с натовцами о "спасении" Договора, который они не выполняют и выполнять не собираются. Будем надеяться, что второго не произойдет - иначе Россия всерьез и надолго потеряет лицо.

Вполне вероятно, что в результате Договор вообще прекратит свое существование, и это не страшно, поскольку сколько-нибудь серьезного наращивания обычных вооружений и вооруженных сил в Европе все равно не произойдет (прежде всего, по тем же экономическим соображениям), а с наследием "холодной войны" на континенте будет практически покончено.

Существование Договора об обычных вооруженных силах в Европе образца 1999 года в современных условиях имело бы хоть какой-то смысл лишь в том случае, если бы речь шла о "ДОВСЕ для всех". За семнадцать лет, которые прошли с момента его первого появления на свет, Договор таким всеохватывающим документом не стал и, очевидно, никогда не станет. Так что не будем проливать по нему слезы, тем более что слезы эти могут быть только "крокодильими".

       
Print version Распечатать