Как выяснилось совсем недавно, 90 процентов проголосовавших за Ющенко в последнем туре президентских выборов на самом деле голосовали не против Януковича, а против России, которая чересчур громко, безапелляционно и, как бы это поточнее выразиться, самозабвенно, что ли, Януковича поддерживала. На то, что Янукович такой-сякой, еще можно было бы закрыть глаза, и не на такое их закрывали, но закрыть глаза на Россию, сделать вид, что ее не существует, - невозможно.

Россия, как и Украина, будет всегда, и всегда в России будет что-то, что нам, русским Украины и украинцам, не понравится: в политике, в экономике, в настроениях масс, в чем-то еще. Всегда нам будет не хватать того, чего в России слишком много - незаслуженно много, как нам кажется. Всегда мы будем обижаться на Россию больше, чем она на нас. И мы это вполне ясно, без злобы и паники, осознаем: нам некуда деться от своих мыслей о России и связанных в ними переживаний.

И в общем-то это нормально, так и должно быть, так и бывает, когда все друг друга обманывают и никто не говорит правды.

I

Итак, на последних президентских выборах те, кто ходил голосовать, голосовали не против Ющенко или против Януковича, а против Америки и против России. Почему проголосовавших против Америки было чуть меньше, чем таких, кто был против России? Ведь не только же потому, что Америка дала денег на выборы и сидела тихо, а Россия, дав денег на Януковича, проявляла свою заинтересованность столь повсеместно, оживленно и агрессивно, что, наверное, даже тем, кто эти деньги взял, в какой-то момент захотелось их вернуть со словами "да пошли вы все на хрен". И очевидно, не только потому, что Россия большая и рядом, хоть каждый день туда езди, а Америка - совсем маленькая (полстраницы в атласе мира) и так далеко, что только самые возвышенные натуры верят в ее существование.

Нет, не только. Во-первых, Америку жалко, жалко до слез, ее в последнее время так никто не хочет любить, что нам - русским Украины и украинцам - ничего не остается, как произнести: "Да идите вы все на хрен. Америка плохая? Хорошая! Америку нельзя любить? Можно!" Ведь если мы ее полюбим, хотя бы чуть-чуть, то, может, она действительно станет хорошей? Хотя бы чуть-чуть.

В отличие от России, Украина никогда не сравнивала себя с Америкой, не соревновалась с ней и не кричала с экранов телевизоров: "Америка - тупая!" А смотрела на то, как это делала Россия, и все больше и больше не верила ей. Как это: Америка - тупая? Фолкнер тупой? Сол Беллоу тупой? Бротиган тоже тупой? Пинчон, Кизи, Эдвард Олби, да если на то пошло, Марк Твен с Хемингуэем и Сэлинджером, что - все тупые? Нет, здесь что-то не то, в Америке как минимум десять нобелевских лауреатов по литературе, в России - пять, из них двое были американскими гражданами, третьего вынудили отказаться от премии, а четвертый (самый первый - Бунин) навсегда эмигрировал из России в 1920 году. А если речь зайдет о предвзятости Шведской королевской академии, то не забывать и о противостоянии Старого Света Новому и в этом контексте продолжить ряд теми, кого нобелевкой незаслуженно обошли, например Генри Миллером, Куртом Воннегутом или Джоном Бартом, а потом перейти от литературы к, скажем, живописи, музыке или, почему бы нет, философии.

Жалость - сильное конструктивное чувство. Еще три года назад, когда кто-то намеревался в Харькове, на площади Свободы (ранее - Независимости, еще ранее - Дзержинского) - самой большой в Европе, крупнее, чем Красная площадь Москвы, поставить "Макдоналдс", пятый по счету в городе, харьковчане вышли на митинг протеста (или это была демонстрация?), и еще не начавшуюся стройку свернули. Думаю, что если бы кто-нибудь решился повторить эксперимент с "Макдоналдсом" сейчас, после выборов, ему бы никто не возразил, несмотря на то что площадь Свободы так и осталась самой большой в Европе и что пришлось бы пожертвовать такими прикольными елочками у выхода из метро.

Во-вторых, и это уже вопрос не жалости, а доверия, Америка еще ни разу Украину не обманывала. Просто ничего не обещала ей такого, за что впоследствии нужно было бы ей - Америке - держать ответ. И краснеть (в переносном смысле, конечно).

Отвечать всегда неприятно. Особенно не за себя. Особенно за целую страну. Когда тебя, русского гражданина Украины, спрашивают твои друзья, украинские граждане Украины: "Что это с Россией, неужели она и вправду верит, что, победив на выборах, президент Янукович тут же сделает, как обещал, русский язык вторым государственным? То есть сделает то, что, по идее, мог сделать в любой момент тех двух лет, когда он - Янукович - был больше чем премьер-министром и даже больше чем президентом?"

Или спрашивают: "Ведь правда же, это хорошо, когда для украинцев берут и отменяют то нечеловеческое постановление (или это был указ?), по которому они просто обязаны, приехав в Россию, зарегистрироваться в трехдневный срок? Отменяют как раз к выборам, не раньше и не позже".

Или еще предметнее: "Что тебе ответили в российском консульстве, когда ты пришел туда со своим таким малотиражным, таким русскоязычным и таким читаемым в Москве литературным журналом, издающимся в Харькове совсем не на деньги России? Что вообще всем вам - театральным режиссерам, каким-нибудь музыкантам и певцам, художникам, - всем, кто думает, что существует русская культура вне России, там говорят?"

Или даже так: "С чего ты взял, что все, имеющее отношение к русскому языку, имеет отношение к России как стране, где говорят и думают по-русски?"

II

Итак, Америка сделала свое черно-белое дело и молчала, как молчит всегда и везде, где занимается подобного рода делами, ну, может, молчала чуть громче, чем обычно, но все же молчала. За нее говорили другие.

Например Вацлав Гавел, на второй день оранжевой революции (почему никто не называет ее путчем, как в таких случаях принято делать?) оказавший ей колоссальную и, что скрывать, решающую поддержку своим именем и своим авторитетом. Миллионы людей Украины вышли на площади митинговать против новоизбранного Януковича только потому, что Гавел - человек, демократ, писатель, президент - всем сказал, что он за Ющенко. Когда другие делали то же самое, это было не то, совсем не то: не те люди, не те слова, не те поступки. А Гавел - это было в самое яблочко, это было по-настоящему.

После Кучмы так не хотелось никого слушать и никому верить, от всех политиков - будь его имя хоть Иоанн, хоть Павел, хоть Второй - так воняло колбасой, перегаром и вчерашними безобразиями, что хотелось похоронить их - политиков - всех на одной площади, похоронить, а потом найти хоть одного-единственного, пусть и не у нас, не важно где, о ком можно было бы сказать, что вот он - ладно, не идеал, но политик без страха и всего такого. А раз хотелось - искали, искали везде: во Франции, Германии, Тибете, Японии, Аргентине, Индии, Америке, России и даже на Северном полюсе. И кто бы ни искал, находил только одного - Вацлава Гавела. Вот какой нужен Украине, вот если б такой Гавел был у нас. А если нет - не надо никого, ни Ющенко, ни Януковича (не знаю, рассказывали ли вам, как часто мы их путали друг с другом ("друг с другом" - смешно!): имеешь в виду Ющенко, а говоришь "Янукович", хочешь сказать "Янукович", а получается - "Ющенко").

И вдруг тот самый Гавел, на которого в Украине не молился разве что ленивый, появляется и говорит, что, будь он гражданином Украины, проголосовал бы за Ющенко. И все правильно поняли: речь идет о реинкарнации, передаче полномочий, преемничестве или о чем-то подобном. В первые дни вообще многое казалось простым, ясным и чуть ли не святым: жили на улицах, питались манной небесной, прекрасные девушки целовали сначала в уста, потом - два раза - в лоб каждого, кто подходил к ним за оранжевой ленточкой.

III

Русофобия - не наша проблема. Как и русофилия.

Давайте, если уже можно, поговорим об украинофобии. Не о той, что я видел в поезде Москва - Минск, хотя и это было неприятно, и не о той, что я читал в шестом номере за этот год журнала "Москва" - издания, которое мы уважаем больше, чем вы думаете. Не выбирая, выбрав Украину средой своего обитания, мы - русские Украины и украинцы - со временем обнаружили и осознали, что каждый человек нужен именно там, где он сейчас находится. Конечно, если он переедет на другое место, то будет нужен и на другом месте, но пока он не переезжает, пока ему все время что-то мешает собраться и поменять географические координаты, его пригвожденность к определенной точке на карте будет для него обрастать все новыми и новыми смыслами, восприниматься все более осознанно и все чаще заставлять о себе задумываться. И чем дольше человек не меняет свою точку отсчета на другую, соседнюю, тем больше и глубже будут эти размышления. Я уже не говорю о чувствах - апелляция к ним обычно вызывает насмешки и издевки. Такие же точно, каких много у твоих друзей - родившихся и выросших в Курской, Орловской или Белгородской областях, потом покинувших эти области, потому что им - твоим бывшим друзьям - очень хотелось стать настоящими москвичами, и переехавших в Москву, но москвичами не ставших, не почувствовавших себя ими до конца. Поэтому твоим московско-немосковским друзьям так и легко в разговоре с тобой - ведь ты еще больше немосквич, чем они, а значит для них еще не все потеряно и можно спокойно закрыть глаза на то, что в общем-то далеко не все стремятся осуществить "русскую мечту" (в кавычках - как термин, заставляющий вспомнить об "американской мечте" - совсем другой по сравнению с русской, но тоже мечте) - попасть в Москву и стать москвичом, что для кого-то нормально быть и чувствовать себя харьковчанином, полтавчанином или днепропетровцем.

Норма - понятие растяжимое, в нее не верят, как не верят и в то, что можно, не считая себя ни диаспорой, ни обездоленцем, описывать нормальным русским языком те уже далеко не русские края, где ты - такой русский по национальности - строишь свою совсем по сути не русскую жизнь.

Если бы я захотел это сложное и до конца не объяснимое явление с чем-нибудь сравнить, то сравнил бы скорее всего с тем положением феминистической критики, принадлежащим, кажется, Элен Сиксу, согласно которому мужское мышление не может не отрицать существование инаковости, другости, отличной от своей - мужской, а женское - признает и утверждает сосуществование - иногда в рамках одной личности - двух типов мышления: мужского и женского.

IV

Недавно, каких-то пять лет назад, когда большинство из нас - русских Украины - еще позволяло говорить о себе как о диаспоре и обездоленцах и весь обман в отношении себя сводило только к Киеву, когда одна за другой закрывались русские школы, точнее - становились украинскими, а Верховный совет ни в какую не принимал закон о ратификации Европейской хартии региональных языков или языков меньшинств, под любыми предлогами откладывая ее - ратификацию - до лучших времен, так вот - тогда еще можно было говорить о существовании русской, а не русскоязычной, как сейчас, культуры Украины. Я тоже поначалу не видел разницы между этими двумя словами, можно сказать прозевал эту смену вех, произошедшую в нашем - русских Украины и украинцев - сознании.

Но лучшие времена настали, и теперь надобность в Европейской хартии, какой бы она ни была хорошей и нужной, отпала. Как отпала надобность искать и находить корни обмана в одном только Киеве. Киев - он что? На то он и Киев, что глупо требовать от него защиты русской культуры, просить фондов, планов развития, какой бы то ни было поддержки, хоть большой, хоть маленькой. Есть города и покрупнее и, еще до недавнего верилось, поважнее, чем Киев, - например Москва. Теперь не верится. Теперь многие думают, что нет и не было такого города, как Москва, столицы давным-давно, в незапамятные, допотопные времена существовавшего государства Советский Союз. А есть картинка в телевизоре Daewoo - яркая, красочная, заряженная не абы какой энергетикой, но все же картинка.

И вдруг, незадолго до президентских выборов в Украине, картинка, совсем как в забытом фильме ужасов "Телемертвецы", оживает, оживает, оживает, и вот она уже совсем как живая, и оказывается, что мы ей со своими талантами, мыслями, душами и со своим русским языком еще зачем-то нужны. Но вместо вопроса "зачем?" спросите лучше что-нибудь попроще, ничего умней, чем слово "геополитика", в голову не приходит. А ведь могло бы прийти, например, вот это: "Какой будет завтра та культура Украины, которая вчера была русской, а сегодня стала русскоязычной?"

V

На самом деле и украинофобия - не наша проблема. Украина - такая страна, о которой мало кто знает, и в этом ее спасение. О ней не снимают фильмов в Голливуде, о ней не пишет Харуки Мураками, а единичная победа на Евровидении - это всего лишь единичная победа на Евровидении и больше ничего. Чем дольше на нас не будут обращать внимания и принимать всерьез - тем для нас лучше.

Ни в какую Европу нас, конечно же, не возьмут - это ясно всем, даже Ющенко. Не та у нас группа крови, чтобы заседать во дворцах Европарламента вместе с немцами, французами и итальянцами.

А если бы Украина каким-нибудь фантастическим маневром сумела ужаться до размеров, допустим, Австрии или еще лучше - Люксембурга и раствориться на карте мира почти без остатка, так, чтобы о ней забыли и Америка, и Россия, и тем более Евросоюз, забыли хотя бы лет на десять-пятнадцать, то все стало бы на свои места: решение внешних проблем с их необходимостью постоянного ориентирования, то есть, натурально, - "определения своего положения в пространстве по востоку", перестало бы отвлекать от решения проблем внутренних с их ориентацией по центру, то есть по сердцу.

VI

Скоро, очень скоро, 26 марта 2006 года, в Украине будут парламентские и более мелкие выборы. Если Россия хочет их проиграть, как проиграла предыдущие, ей нужно продолжать ругать почем зря оранжевую революцию, ругать так, как она это делает сейчас с экранов телевизоров и газетно-журнальных страниц, - не снижая темпов и не следя за чистотой речи, ругать так, чтобы не оставить нам - русским Украины и украинцам - ни одного шанса пойти по пути всякой плоти: от позиции к оппозиции. Глубоко или не очень внутри себя мы все уже давным-давно рассчитались с Ющенко и сказали ему то самое "нет", которое Россия мечтает от нас услышать. Нам не хватает малого, ерунды: чтобы в России перестали ненавидеть оранжевую революцию - тогда и мы ее быстро разлюбим. Если все забудут о том, что она была, мы сделаем то же самое, не раздумывая и не слишком комплексуя по поводу позавчерашних идеалов.

Но не ранее. А если этого не случится вообще, то мы, озлобленные и ожесточенные, как загнанные в угол крысы, кое-как, на скорую руку скрепя свои разорванные на две части между желанием одного и нежеланием другого сердца, как один пойдем и проголосуем за Ющенко и те партии, которые на тот момент будут его представлять.

В идеале, конечно, если бы вся Россия, все СМИ, обыватели и политики договорились между собой и уже прямо сейчас принялись хвалить Ющенко, в частности за то, что он, такой хороший и гуманный, так и не выполнил своего самого главного предвыборного обещания и не посадил Кучму, - о! с какой бы радостью, с каким легким - легчайшим! - сердцем мы купились бы на эти иезуитства и провокации и воплотили бы ваши мечты в нашу жизнь. Вы были бы нами довольны, честное слово!

г. Харьков