И голубое небо над головой...

Вопрос: "Почему небо голубое?" - из тех, которыми любознательные дети лет пяти мучают своих родителей. Те обыкновенно отделываются нелепыми тавтологиями вроде: "Так днем бывает, когда светло". Или: "Солнышко светит и все освещает, вот оно и голубое". Самые невыдержанные просто находят приставучему ребенку какое-нибудь осмысленное занятие.

А потом, случается, сами задумываются: в самом деле, почему же оно голубое, это небо над головой? Физика может объяснить все, и феномен голубизны небесного свода для нее точно не бином Ньютона. Земная атмосфера, скажет нам физик, морща лоб и почесывая густую бороду, задерживает все части непрерывного солнечного спектра: красный, зеленый, фиолетовый (и на память нам немедленно приходит призма с обложки Dark Side of the Moon) и пропускает одну только небесно-голубую, вот из всей радуги цветов до нас только эта и доходит. Странное какое-то объяснение, не всякий взрослый поймет, о чем речь, не то что ребенку пересказать. Такое объяснение вызывает еще больше вопросов: а как эта атмосфера задерживает определенные части спектра и почему именно эти? Похоже, наука опять отделалась многими гитиками. А попросту говоря, заморочила людям голову.

А что же искусства? В старом советском кино, еще бывшем важнейшим и своевременнейшим из искусств, помнится, были обаятельные мохнатые мошенники с незначительными физическими дефектами, певшие деревянному человечку: "Какое небо голубое!" Пели они, воздевая вверх невинные глазки: "Посмотри на небо, детка, пока мы обчистим твои карманцы", - лиса применяла классический прием престидижитаторов, отвлечение внимания от важного на ненужное, постороннее. Какие золотые? Какое сокровище? И только моргают рыжие ресницы: не видать тебе новой куртки для папы Карло, глупый деревянный человечек.

А будет тебе, драгоценный, кукольный театр, и предстоит тебе теперь, яхонтовый, в течение всей своей бесконечной игрушечной жизни пересказывать собственную историю толпе жующих попкорн детишек. А ведь в оригинальной сказке Коллоди происходит совсем иное - игрушечный мальчик, отвергнув соблазны и раскаявшись в дурных поступках, превращается в настоящего ребенка. Так что небо действительно оказалось голубым - ловкие фокусники подменили сказку, превратив ее из детского варианта пути паломника в приключенческий боевик с бесконечным продолжением.

Голубой цвет действует умиротворяющее, хотя и не столь умиротворяющее, как зеленый. По утверждению психологов, сине-голубой создает гармонию и снимает стресс. Заглядывая в глубины подсознания, психологи заключают, что синий цвет выбирают люди меланхоличные и разочарованные, ищущие успокоения, пусть это будет такое веселое успокоение, как у непоседливого Буратино, главное - устойчивое, замкнутое, не выходящее за заданные пределы, не позволяющее трансформации в человечка.

Но голубой - и державный цвет. На флагах многих государств есть синяя полоса. Россия не исключение. Синий цвет присутствует в официальной российской символике с середины XVII века, когда царь Алексей Михайлович выбрал белый, лазоревый и алый цвета для первого российского военно-морского флага, копируя, видимо, цвета голландского флага, развевающегося на верфи. Причем если в отношении других красок более или менее понятно: белый трактуется как знак чистоты, невинности, совершенства, красный - энергия, страсть, кровь, в масштабах государства - кровь защитников Отечества, то с синим не столь очевидно: то ли он символизирует абстрактные положительные качества, верность, стойкость, постоянство, то ли это собственно цвет плаща Георгия Победоносца. Но если плащ героя, в который он заворачивался на привале, отдыхая от ратных подвигов, был окрашен синим, то драконоборца можно ассоциировать с мудрым Одином, имевшим обыкновение странствовать по земле инкогнито, укутавшись в плащ цвета неба. И значит, одноглазый бог стережет и наш закон и порядок.

В плащ цвета неба укутывал свою Даму и великий наш поэт, но он вечно все путал: то у него Христос впереди разбойников шествует, то проститутка в шелках и туманах расхаживает. Да и путал как-то неубедительно, без огонька - и сгинула Незнакомка, растаяла бессловесной Снегурочкой, растворилась в небесной синеве.

В советское время голубизна неба, сродни другим природным явлениям и объектам, от которых не ждали милостей, служила чем-то вроде чистого листа, где великолепные летчики расписывались в достижениях науки и техники, а простой народ, задирая головы вверх, дружно аплодировал героям. Небо было державным символом, не менее значимым, чем упитанная буренка или море спелой золотой пшеницы. Когда реальность умаляла государственный пафос, корректировалась реальность. Сначала вторичная - открытки, плакаты и кинофильмы, где игрища загорелых улыбающихся колхозников непременно происходили под ясным голубым небом, а потом и первичная - на московских парадах и народных гуляниях, когда на обеспечение голубизны неба как символа стабильности и надежности бросаются те же самолеты и таинственные научные технологии.

Таким способом утоляется тоска по прошлой стабильности, когда юный пионер чеканил слова, прочные, как гвозди: "Пусть всегда будет солнце, пусть всегда будет небо" - и небо над ним всегда было высоко и чисто. Вероятно, и то "огромное небо, огромное небо, огромное небо одно на двоих", что воспевала советская певица с подозрительно буржуазным происхождением и ненашим томным шармом, тоже было ослепительно голубым. Просто невозможно представить мирный город и героических летчиков в сырую пасмурную погоду - такие подвиги совершаются только под ослепительно прозрачным сводом. Настоящие, советские подвиги, и небо смотрит на героев как на равных, "светло и торжественно", по словам того же автора.

А для приземленного и корыстного Запада чистый лист неба вовсе не государственная святыня, недосягаемая для ничтожных единиц социума, но пространство, доступное для коммерческого использования. Мог ли вообразить Вилье де Лиль-Адан, когда доходил до абсурда, описывая новые ужасные времена, в которые небо будет использоваться в рекламе, что его кошмар в самом деле осуществится? Летят самолеты, и никакого привета маленькому Гейке, а просто пишут следом в воздухе названия компаний, заказавших рекламу, обыкновенно - небольших локальных компаний, работающих в сфере потребления. Российский рекламный бизнес до таких высот еще не поднялся - до сих пор поздравления знакомым девушкам и прочие мелкие пожелания ограничивались в Москве придорожными билбордами, оставляя небо для высокого и светлого, имеющего государственное значение. И надпись на нем - это "минус-надпись": чистое голубое небо остается знаком вполне земного порядка.

За рамки этого порядка хотят выбраться только отщепенцы, романтики и декаденты, начиная со второго нашего великого поэта, тосковавшего над лазурной волной под золотым солнцем. Несчастный романтик стремился отправиться за рамки великолепного лазурного покоя и сам не мог определить куда. Да и существует ли что-то за рамками этой сверкающей полусферы? Свод голубого неба крепок, и заглянуть за его пределы не удается, система не позволяет.

А попытка принять его стабильность, наесться ею до отвала, до пресыщения приводит к еще более устрашающим результатам: "Все так надоело, так опостылело... Это проклятое, вечно синее небо, это анафемское, вечно лазурное море, эти экзотические пальмы, эта назойливая красота раскрашенной открытки!.." - восклицает в начале ХХ века героиня рассказа Аверченко, только чтобы провалиться в иную эпоху, как сквозь тонкий обманно-голубой лед, и спустя несколько лет дойти в этой новой эпохе до последней степени скотства. Опять фокус, опять обман - привычная голубизна, казавшаяся такой незыблемой и вечной, подвела обитателей старого режима. То, что казалось прочностью и бесконечностью, рухнуло, уступая место новому слою бытия, в котором небесную лазурь бороздят стальные крылья, отражающие зеркально-гладкой поверхностью прозрачную голубизну.

Казалось бы, голубой цвет - символ прочности и стабильности. Но в нем, и в небесной голубизне в том числе, таится его противоположность. Его прочность обманчива, условна или искусственна, как в случае с небом над парадами. Именно сообщение о чистоте неба послужило сигналом к военному мятежу, который привел к гражданской войне, концу Испанской республики и установлению диктатуры Франко. И пусть этой фразы, переданной в неизвестной радиопередаче из таинственного радиоисточника, на самом деле не было, миф о ней настолько укоренился в советском обществе, что создал свою реальность, реальнее первой. В позднесоветское время эти слова звучали революционно-романтически, вполне по-лермонтовски, для вечно продрогшего, закутанного в серые бесформенные одежды гомо советикуса, несмотря на то, были ли они в действительности произнесены, кем и для кого.

Но и франкистскому режиму пришел конец, и конец придет атмосфере, так хитро делящей солнечный спектр, и даже солнцу, посылающему лучи сквозь земную атмосферу, говорят, тоже придет конец. Ничто не вечно, но только отдельные поэты уже сегодня заглядывают за ослепительную голубизну и видят там золотой город или просто Рай. И попытки другого поэта переместить этот город внутрь лазурной сферы, под небо голубое, вряд ли удаются. Потому что только за пределами обманчивой голубой тверди находится та музыка сфер, то звездное небо, которое является отражением и записью нравственного закона внутри человека. Днем, под голубым небом, звуки фанфар и рекламные надписи, эта музыка не слышна. Фокус симпатичных мохнатых мошенников из детской сказки удается на время, и прозрачная голубизна становится стенами пещеры, на которых даже теней не разглядеть. И все же для каждого из нас голубизна эта однажды истончится и разобьется вдребезги. Сказано ведь, он есть: "Над небом голубым есть город золотой". Если просто помнить это, может быть, достанет сил не отвлекаться на манипуляции ловких престидижитаторов.

       
Print version Распечатать