Жизнь, как ей и положено, полна сюрпризов. И сюрпризы эти, как им и положено, отнюдь не всегда приятные. Только прочитал несколько на редкость симпатичных книжек, собирался поделиться с окружающими своей радостью в письменной форме, - а тут очередной SOS.

В конце прошлой недели новый и.о. директора издательства "Большая Российская энциклопедия" Николай Артемов издал приказ о сокращении штатов. Под сокращение попала редакция биографического словаря "Русские писатели: 1800-1917", а также сотрудники энциклопедии "Отечественная история: История России с древнейших времен до 1917 года". Рабочим коллективам этих подразделений предписано с 14 марта выйти вон.

Логика администрации проста: из "Большой Российской энциклопедии" выгнали всех, кто не участвует в подготовке... "Большой Российской энциклопедии". На подготовку этого 30-томного проекта брошены все наличные силы, и непричастным предложили освободить места. Все резонно и даже гуманно. Раньше на стройки века сгоняли в принудительном порядке, а сейчас всего лишь попросили не путаться под ногами. Это ли не счастье, это ли не прогресс?

Для пущей убедительности даже само издательство, как видим, переименовали в честь нового мегапроекта. Чтоб никто не усомнился - тут не в бирюльки играют, а делом государственной важности занимаются.

Теперь одно маленькое отступление. Энциклопедия "Отечественная история" - замечательное издание. Три тома ее уже вышли, четвертый практически готов к сдаче в набор, на очереди пятый, заключительный. Останавливать сейчас работу над ней было бы безумием. Но все же "Русские писатели" - проект совсем другого масштаба и значения. Меньше месяца назад мы все подводили итоги года и перечисляли множество замечательных книг, появившихся за последнее время; так вот, если бы речь шла о событии десятилетия или даже пятнадцатилетия (словарь издается с 1989 года, работа над ним, естественно, началась еще раньше), уверен, большинство гуманитариев не задумываясь назвали бы именно четыре уже вышедших тома "Русских писателей" (всего планируется семь томов). Три с половиной тысячи имен в постоянно расширяющемся словнике; панорама русской литературы от Пушкина и Лермонтова до - открываю наугад - известных только узким специалистам Ефебовского и Ефимовича; высочайший уровень научной подготовки; уникальные факты, результаты тщательных архивных разысканий, во множестве впервые вводимые в научный оборот практически в каждой статье, - отказ от продолжения работы над словарем был бы, без преувеличения, катастрофой не только для отечественной филологии, но и для российской гуманитаристики в целом. Катастрофой не в последнюю очередь и потому, что такое решение лишний раз показало бы, как на деле относится наше государство к своей истории.

Все происходящее производит стойкое ощущение дежа-вю. Три года назад попытка избавиться от балласта руководством БРЭ уже предпринималась. Тогда "Русских писателей" спасли активная реакция СМИ (коллеги, ау, есть шанс убедиться, что от нас все еще что-то зависит), открытое письмо шести академиков (включая Сергея Аверинцева и Михаила Гаспарова), а также обращение Александра Солженицына к президенту, после которого Путин дал своей администрации соответствующее поручение.

Потом, однако, президент отвернулся, а министерства и ведомства, как водится, все это дело успешно саботировали, благо опыта не занимать. В итоге после долгих проволочек небольшой процент от обещанной суммы выделило только Министерство культуры. Минпечати вроде как обещало помочь на стадии издания, а Минобразования предпочло сделать вид, что его происходящее не касается вовсе. Теперь деньги кончились, а добиться следующего транша после чрезвычайно успешной административной реформы не представляется возможным. "Тут у вас написано "Минпечати" - а где ж его взять? - сочувственно разводят руками чиновники. - У нас теперь Федеральное агентство" - или как оно там нынче называется.

Биографическим словарям в России, как известно, вообще катастрофически не везет. Тут вечно то революция, то еще какая гадость происходит, а энциклопедия - существо нервное, хрупкое, оно в таких условиях существовать, уж простите, не может. Хлоп - и нету. Но сейчас-то у нас, кажется, стабилизация. Чем же помешало партии и правительству уникальное справочное издание, с немалыми трудностями и несмотря на наличие в словнике массы неблагонадежных имен запущенное еще в годы советской власти и кое-как пережившее период экономического кризиса? Зачем нужно разваливать уникальный редакторский коллектив, и без того работавший все это время за гроши в безобразных условиях?

Администрация издательства между тем ссылается на отсутствие денег. По словам Николая Артемова, работа над словарем ведется медленно, сроки срываются, план не выполняется. При этом и.о. директора почему-то не вспоминает о том, что средства коллективу были реально выделены только в октябре 2003 года, а в предыдущие более чем два года подготовка справочника вследствие отсутствия финансирования практически не велась. Всего в пятый том предполагается включить около 400 статей, из них уже получены 355. Только за последний год были подготовлены почти 100 новых статей, и в течение 2005 года работа над очередным томом могла бы быть закончена. Темпы для подобного рода издания, как видим, вполне достойные. Занятно, кстати, что, несмотря на явно привилегированный статус "Большой Российской энциклопедии", за все эти годы удалось выпустить лишь один том ее. И это притом что сложность ее подготовки не идет ни в какое сравнение со сложностью подготовки фундаментального отраслевого словаря.

Тем не менее издательство в лице руководства видит лишь два выхода из сложившейся ситуации. Первое предложение Н.Артемова - перевести сотрудников на сдельную форму оплаты, - по сути дела, опять же представляет собой попытку уничтожения словаря, только чуть завуалированную. Редактирование энциклопедических статей, включающее проверку библиографии, повторный просмотр источников, самостоятельную работу в архивах, при нынешних ставках оплаты редакторской работы заведомо не позволяет рассчитывать на получение хотя бы прожиточного минимума. Другая идея и.о. директора - вывести редакцию "Русских писателей" из БРЭ в Институт русского языка или в Институт мировой литературы - сама по себе не хороша и не плоха. Она просто совершенно бессмысленна, ибо если денег нет у издательства, откуда они возьмутся у академического института?

Хотя на самом деле представлять руководителей издательства крайними в этой ситуации тоже несправедливо. Ну не понимают люди, чем им руководить поручено, - так это не вина их, а беда. Такие проблемы решаются на другом уровне. Я всегда был сторонником ухода государства с книжного рынка, но проект масштаба "Русских писателей" - это, несомненно, дело общегосударственного значения. Так же, как, скажем, и академические собрания сочинений основных наших классиков. И государство должно подобные проекты и людей, в них занятых, всячески холить и лелеять, а не прятаться по углам и не искать анекдотичные отмазки. Стыдно слушать байки об отсутствии миллиона долларов, который требуется на доведение издания до конца. Когда нужно десять миллиардов ночью из одного кармана в другой незаметно переложить, чтобы утром попилить остатки жирного нефтяного пирога, - так у нас все в порядке: и вертикаль работает, и никакая административная реформа не помеха.

Нельзя, впрочем, сказать, чтобы государство вовсе отказалось от поддержки бедствующих гуманитарных наук, в том числе и литературоведения. Только что в издательстве "Ладомир" появился более чем 1000-страничный том калифорнийского слависта Дениэла Ранкур-Лаферьера "Русская литература и психоанализ", выпущенный в рамках федеральной целевой программы "Культура России".

В открывающем книгу обращении "К российским читателям" Ранкур-Лаферьер сетует, что "в традиционной русской культуре авторитаризма, коллективизма и нравственного мазохизма по-настоящему свободное, раскрепощенное мышление, в каком бы плане мы его ни рассматривали, реализуется с большим трудом". Впрочем, продолжает автор, "есть надежда, что в постсоветской России ситуация изменится к лучшему". Миссию свою профессор Ранкур-Лаферьер, судя по всему, как раз и видит в том, чтобы помочь современному российскому гуманитарию избавиться от гнета авторитаризма-мазохизма, и потому вся его книга представляет собой коллекцию образчиков "раскрепощенного мышления".

Полигоном для демонстрации возможностей своего метода исследователь избирает, как водится, "Шинель". "Любой здравомыслящий литературовед, - констатирует он, - в состоянии порассуждать (или, если угодно, зафиксировать поток своего сознания в тайном дневнике) на тему этого странного имени Акакий Акакиевич, порождая тем самым столь необходимые в нашем случае свободные ассоциации, в данном случае - филолога. И кто усомнится в том, что рано или поздно их цепь протянется до таких знакомых с детства слов, как "кака" или "какашка"?" Понятно, что после этого следует вывод, что гоголевский герой "одержим анальной эротикой, другой эротики у него просто нет - ни гетеро-, ни гомо-".

Однако, как всякий серьезный ученый, Ранкур-Лаферьер не ограничивается свободными ассоциациями - напротив, все его положения подтверждены текстовым анализом. Вот и пассаж про многострадального Акакия Акакиевича заключается цитатой из гоголевской повести: "Даже его смерть имеет анальный характер: "Наконец Акакий Акакиевич испустил дух".

Дальше все то же самое: нарцисс Лермонтов, параноик Достоевский, мазохист Толстой. "А кто нынче хорош? Дуб - осел, речка - кретинка, облака - идиоты" ((c) Министр-администратор).

Среди прочих включенных в сборник работ выделяется фундаментальный труд "Лев Толстой на кушетке психоаналитика". Тут даже оглавление звучит как песня: "Сексуальность матери и материнская любовь", "Жены как проститутки", "Толстой у груди", "Оральные" аспекты в воззрениях Толстого", "Гомосексуальный элемент", "Кастрация, мазохизм и чувство вины"... Впрочем, внутри ученость американского русиста иногда уступает место подлинно французскому жизнелюбию: "Отождествление могилы с материнским чревом, весьма широко распространенное у многих народов, было, конечно же, известно еще задолго до Толстого. Это сравнение давно и прочно вошло в русский фольклор, где встречается, например, такой образ, как "мать - сыра земля", куда после смерти отправляются все русские". Вот он, загадочный русский характер: непременно после смерти в землю норовят. Представителям иных национальностей это, разумеется, не свойственно.

Практически одновременно с исследованием Ранкур-Лаферьера в книжных магазинах появилась новая монография другой американской русистки, профессора Бостонского университета Дианы Бургин "Оттяготела..." Русские женщины за пределами обыденной жизни". "Обыденная", если кто не понял, это когда с мужчиной, а "за пределами", соответственно, наоборот. Впрочем, бывают и исключения: политкорректно толерантная Бургин снисходительна к "современным сильным, независимым, творчески одаренным русским женщинам, которых с мужчинами связывают, быть может, только сексуальные отношения, обусловленные инстинктом продолжения рода".

В центре внимания Бургин - русские амазонки Надежда Дурова, Анна Баркова, София Парнок и Марина Цветаева. Анализ их ролевых стратегий (местами небезынтересный) и литературных текстов (по большей части, как и положено при гендерном подходе, донельзя примитивный) ведется на фоне постоянных инвектив в адрес патриархальной традиции, подавляющей в женщинах творческое начало, "придавливающей их к земле, к житейским заботам и управляющей их судьбами". Это сообщает тексту определенный убаюкивающий ритм, а героинь Бургин делает до неотличимости похожими друг на друга - "начал читать Мережковского об апостоле Павле, заснул, а проснувшись, увидел, что читаю о Жанне д'Арк" ((c) Бунин).

Интересно, кстати, что большинство современных российских лесбиянок, с точки зрения американского автора, - это лесбиянки второго сорта. Они слишком заражены господствующими гендерными стереотипами, чтобы стать полноценной частью мирового розового сообщества. Представить только, зачастую для лесбиянки в сегодняшней России "лесбианизм - не идентичность, не образ жизни, не проблема политкорректности, но просто врожденное предпочтение "спать преимущественно" с женщинами". Страшно подумать, а вдруг многие из них до сих пор даже не осознают своего преимущества перед теми, кто придерживается "общепринятой морали" "в вопросах брака, материнства... и отношений с мужчинами"?

"Оттяготела..." - уже третья вышедшая по-русски книга Бургин, любимицы издательства "Инапресс". Две предыдущие - биография Софии Парнок (увы, полная непростительных для историка литературы ошибок) и особенно монография "Марина Цветаева и трансгрессивный эрос" - были с негодованием встречены носителями репрессивного фаллоцентрического дискурса, мужскими шовинистами и их подпевалами из числа, стыдно сказать, женщин. Боюсь, новую ожидает та же судьба.

А жаль. Во-первых, из книги Бургин я узнал о психиатре А.О.Эдельштейне, первом русском враче, разграничившем трансвестизм и гомосексуальность. Во-вторых, в отличие от сборника Ранкур-Лаферьера, книгу бостонской русистки питерские издатели выпустили на свои - весьма похвальное решение на фоне всего вышеизложенного.

...И все-таки странно: у одного исследователя - классический психоанализ, у другого - новейший гендерный метод, а в результате одно и то же получается. "И против "Ранкур-Лаферьер" написал "Бургин", а против "Бургин" - "Ранкур-Лаферьер" ((c) Булгаков).

Автор благодарит за предоставленные книги магазин "Фаланстер" (Б.Козихинский пер., 10, тел. 504-47-95)