От редакции: На прошедшем 29–30 ноября 2008 года в Москве XIII съезде Коммунистическая партия Российской Федерации выбрала ориентацию на построение национального социализма в России. Это событие, вероятно, так и осталось бы не более чем партийным лозунгом, если бы не исторические коннотации, связанные с понятием "национальный социализм". Тот самый "национальный социализм", который легко сокращается до "национал-социализма" и навевает определенные воспоминания всем гражданам России. Однако курс на национальный социализм, провозглашенный коммунистами, не имеет ничего общего с практиками нацистов. Скорее, это поветрие со стороны стран Запада, где уже несколько месяцев, обращаясь к опыту преодоления депрессии в США Франклином Рузвельтом, говорят о необходимости введения определенных протекционистских мер для защиты собственных рабочих и рынков. "Русский журнал" посвятил этой теме несколько материалов в "РЖ – Тема недели", который будет рассылаться сегодня вечером. Однако в связи с тем, что тема "национального социализма" приобрела столь большую значимость, редакция РЖ считает необходимым поместить часть материалов сегодня на сайте РЖ.

* * *

Национализм и социализм последние полтора века идут рука об руку. К сожалению, их сочетание в одном понятии "национал-социализм" сразу вызывает у всех рефлекторную негативную реакцию.

Дело в том, что невозможно забыть опыт Германии. Само выражение "национал-социализм" вызывает поэтому однозначные и предельно негативные ассоциации. Другие сочетания при ближайшем рассмотрении воспринимаются, мягко говоря, скептически. В Ирландии, где лидер левого крыла республиканцев Джеймс Конноли не уставал подчеркивать, что он социалист и в то же время националист и считает это сочетание абсолютно нормальным, коррелятом этой комбинации была ИРА. То же самое можно сказать об украинском, прибалтийском и финском национализме между войнами и в подполье. Из-за тумана советской пропаганды тогда была не видна сильная социалистическая компонента их национализма. Но и там активные военные и полувоенные формирования, близкие по нынешним понятиям к террористическим типа ИРА, сильно наследили.

Наконец, советская система была националистической и социалистической одновременно, хотя и пыталась с поразительным и бесплодным упрямством это отрицать. Советский пример особенно интересен тем, что коммунисты, основавшие Советское государство, были изначально истовыми и искренними интернационалистами. Но с того момента, как сам Ленин заговорил о возможности "пролетарского национализма" вместо "буржуазного", стало ясно, что Коминтерну придет конец, что и произошло.

Еще раньше к тому же выводу пришли социал-демократы и социалисты Европы, за что их в Москве презрительно называли "социал-шовинисты", а потом даже "социал-фашисты". Сложную эволюцию социалистических и революционных движений в направлении национализма подробно рассмотрел, например, Яков Тальмон (Jacob Talmon) в третьем томе своей трилогии "Национальный миф и революция" (два других тома – "Происхождение тоталитарной демократии" и "Политический мессианизм – романтическая фаза").

В ходе демонтажа империй так называемые национально-освободительные движения почти поголовно были пронизаны социалистическим духом. В Москве государства, где подобные движения пришли к власти, называли то "странами национальной демократии", то "странами социалистической ориентации", а соединив эти два понятия, мы опять получим "национал-социализм, не так ли?

Но и этот опыт не особенно вдохновляет. Не только из-за репрессивно-террористических эксцессов, которые, кстати сказать, может быть, вовсе и не были обязательным элементом национал-социализма, а были коррелятами кризиса, паники и смуты. И национализм, и социализм по отдельности имеют свои патологии, менее скандальные, чем репрессии, но гораздо более имманентные и опасные, а их сочетание может их скорее усилить, чем нейтрализовать (хотя не исключен и второй вариант). Добавим к этому, что общества, комбинировавшие эти два принципа – национализм и социализм, с регулярностью терпели крах.

***

Но будем реалистичны. Ни патологии и эксцессы, ни крушения национал-социалистических практик не способны остановить все новые и новые попытки реализовать национально-социалистический проект. Комбинирование социализма и национализма исторически не изжито. Наоборот, все еще впереди.

Все дело в том, что трудно себе представить более естественное и устойчивое "избирательное сродство", чем то, что складывается между этими двумя исходными принципами солидарности. До тех пор пока существуют территориальные сообщества, для их сохранения нужны три вещи: 1) общая мифология, 2) общее имущество в качестве основы социального страхования и 3) общая система социального контроля. Первое означает национализм. Второе – социализм. Третье – государство. Это и есть конституционная формула национал-социализма. Чтобы не дразнить гусей, назовем это, например, социал-национализм.

Альтернативы движению в этом направлении нет. И бессмысленно запугивать себя эксцессами прошлого. Именно чтобы их избежать, следует считаться с безальтернативностью национально-социалистического государства в будущем.

Тем не менее будущее не фатально, а содержит в себе колоссальную дозу неопределенности. Но эта неопределенность обнаруживается в других планах.

Во-первых, не вполне ясно, каково будущее территориальных коллективностей в условиях глобализации. Во-вторых, не все ныне существующие страны-государства как субъекты системы международных отношений одинаково жизнеспособны. Поскольку социализм, вопреки дурацким сомнениям, может быть построен не просто в отдельно взятой стране, но лишь только в отдельно взятой стране, то совершенно очевидно, что ныне существующие геополитические образования государственного типа не одинаково способны к подобному строительству. Какие более способны и какие менее, мы сейчас толком не знаем.

Но можно быть уверенным, что у каждого из них своя судьба – от Исландии, Ирландии, Грузии до Штатов и России и дальше до Китая и Индии. И чем раньше они поймут, в чем она состоит (а это не невозможно), тем лучше для каждого из них и для всего мирового сообщества.