Чужой на Олимпе

От редакции.12 июня исполняется 70 лет известному рок-музыканту, певцу, композитору, уникальному гитаристу Рою Харперу. Предлагаем вашему вниманию статью музыкального критика Георгия Осипова.

* * *

Буйство Led Zeppelin – обоюдоострый меч. Одна грань его лезвия – это Communication Breakdown, взрезающая пуп земли с дьявольской быстротой, другая грань – акустическая, манящая, словно гитара среди кладбищенской сирени на холме. Одно из самых неистовых творений великой группы посвящено относительно рядовому человеку по имени Рой Харпер. Дань уважения артисту, чья верность себе подчас граничит с безумием.

В отличие от профессиональных еретиков за сорок лет «карьеры» Рой Харпер не снискал ни скандальной славы, ни богатства. О нем знают благодаря его сиятельным друзьям-почитателям. В Англии таких чудаков было двое – эксцентричный Screamin’ Lord Sutch и отрешенно неуравновешенный Рой Харпер. Сатч давно повесился. Поэтому говорить будем о том, кто выжил.

Когда-то Нилу Янгу хватило совести написать приблизительно следующее: “Если бы у Чарльза Мэнсона были такие же аккомпаниаторы, как у Боба Дилана, лицо авторской песни выглядело бы иначе”. У исполнителя со счастливой судьбой нашлись добрые слова для неудачника, дорогой ценой заплатившего за аутентичность. Не нашлось для Мэнсона “хороших музыкантов” – результат: Мэнсон видит небо в клеточку, по которому летят самолеты бомбить очередного врага демократии. Как сорок с лишним лет назад, когда Зе Краггаш восклицал со страниц “Обмена разумов”: “То, что совершает один человек, вы называете преступлением, а то, что совершают многие, вы называете правительством!”

Без “хороших аккомпаниаторов” человек - либо преступник, либо инвалид. С “хорошими” его как родного принимают главы (иногда преступных) режимов. Недаром еще покойный К.Н. Беляев настаивал: “Мне нужен классный гитарист!”

В этом плане у Роя Харпера полный порядок. Пожалуй, никому (кроме хулиганистого “лорда” Сатча) не подыгрывали столь охотно и бескорыстно башметы и растроповичи британской поп-сцены.

Харпер и Пейдж были готовы к сотрудничеству под новым альбомом, когда у Роберта Планта погиб маленький сын. Не случись этого, группа прекратила бы существование на более достойной ноте, нежели болезненно-вымученный “In Through The Out door”.

Харпер не лез на рожон, не попал в тюрьму, не наложил на себя руки, как Ник Дрейк или Фил Окс, не лишился разума как Сид Баррет, а главное – не потерял поэтический дар, как те несчастные, чьи имена мы пощадим.

Юношей он бежал от религиозных родителей в военную авиацию, обратившую в руины европейские города. Там его вскоре признали сумасшедшим и (как в свое время Лу Рида) подвергли лечению электрошоком. Учреждение, испепелившее Дрезден, пыталось выжечь мозги будущему поэту. Об этом опыте он поздней расскажет в неописуемо сильной песне Comitted, где на электрогитаре играет Ричи Блэкмор.

Будучи комиссован из Королевских Воздушных Сил, “сбитый летчик” Харпер, подобно многим своим ровесникам (в их числе Род Стюарт и Брайен Джонс), слоняется по богемным районам континентальных столиц, играет уличный блюз, читает Кольриджа и Китса, улавливая вибрации, способные коагулировать (сгустить) экзистенциальный опыт в самобытные формы. Зарождаются первые песни.

Почти одногодка Джона Леннона, он смотрится скорей как ровесник Гинсберга и Керуака. Его поэтическому демону тесно в двухминутной клетке коммерческого шлягера тех лет. В Копенгагене, в начале 60-х, Харпер знакомится с черным джазменом-экспрессионистом Альбертом Айлером, создателем мрачнейших пьес иногда с обманчиво-церковными названиями. Рой Харпер посвятит ему песню One For All, узнав, что мятежный тенор-саксофонист, запутавшись в концепциях, спрыгнул с прогулочного катера и утопился неподалеку от статуи Свободы.

Творчество Битлз было сигналом для ряда художников-нонконформистов, и Рой Харпер не исключение. Его поразила Norwegian Wood – при всей своей мягкости эта короткая пьеса отсекала практически все клише ритмичной лирики, адресованной, прежде всего, подросткам.

Первый альбом Роя Харпера “Sophisticated Beggar” (Изощренный попрошайка) увидел свет в начале 1967 года, когда молодежь созрела и была предельно открыта для восприятия самых эзотерических призывов и посланий. Это был год громких и убедительных заявлений. Таких, как “Сержант” Битлз и “Piper At The Gates of Dawn” Пинк Флойд. Их расслышали и оценили.

Одновременно с Харпером дебютировал тонкий поэт-мелодист Ал Стюарт. Зрелый не по годам Донован превращался из “доморощенного Дилана” в большого мастера стиля. Задумчивый сказочник становился серьезным конкурентом коммерческих групп. Богемный сочинитель авторских песен восходил на подиум психоделического дендизма. Абсурдная фраза «чтобы хипповать, нужны большие бабки» обретала брутальную силу. В хит-парадах мелькали имена «бардов и менестрелей»: Кэт Стивенс, Питер Сарстедт, Дэвид МакУильямс…

Тираж “Изощренного попрошайки” составил всего несколько тысяч. Уже тогда стали заметны главные особенности харперского стиля – он резок и пронзителен в самых нежных и негромких местах, в “тихих омутах” своих поэтических ландшафтов, там, где это, казалось бы, менее всего уместно.

Своеобразно и его обращение с гитарой. Он играет без помощи медиатора, пальцами, то и дело смещая ритм и тональность в самом недопустимом направлении. Четкие, одним уверенным жестом прописанные фразы чередуются с бессмысленным шелестом струн. В поздних интервью Рой Харпер пояснял, что ему было лень учиться, и, так и не овладев инструментом в строгом классическом смысле, он, тем не менее, выработал свой персональный стиль игры. В этом его отличие и специфическое (в данном случае) превосходство над дотошными виртуозами.

Он может позволить себе быть небрежным и невнятным. Чужой на Олимпе или олимпиец на обочине – такой статус развязывает руки и раскрепощает воображение.

Пять минут восемь секунд всемирной славы пришли к нему, когда Роджер Уотерз пригласил его спеть Have a Cigar на второй стороне “Wish You Were Here”. Тогда же цикл его песен, озаглавленный “HQ”, одновременно признали альбомом года во всеядной Финляндии и тихой Португалии. Но этим косметическим знакам внимания предшествовали годы плодотворнейшего творчества.

Вторую пластинку продюсировал Шэл Тэлми, человек, которому обязаны уникальным звучанием ранние The Who? и в первую очередь The Kinks (о нем стоит написать отдельно, тем более, у него этим летом также юбилей). Третью – тоже он. Ее украсил семнадцатиминутный опус MacGoohan Blues, посвященный гениальному актеру Патрику МакГуэну и его детищу – психоделическому телетриллеру – The Prisoner.

Далее последовал выход (как всегда несколько иллюзорный) на более респектабельную орбиту. Роя Харпера принимает в ряды своих артистов Harvest – главный конкурент лейбла Vertigo по выпуску альбомов в стиле прогрессив рок.

Пластинка “Flat, Baroque and Berserque” (Плоский, вычурный и буйный) оформлена так, как и должен выглядеть классический альбом 70-го года: антикварная роскошь и антибуржуазный кич.

В альбоме Роя Харпера “Hell’s Angels” - самая яркая композиция (отчасти благодаря аккомпанементу The Nice в полном составе), однако ее трудно представить спетой кем-то другим с такой маниакальной серьезностью, как будто в последний раз, как будто другой возможности не будет. Побочный эффект песен такого рода подчас затмевает их изначальный смысл, погружая слушателя в мир собственных фантазий.

У Роя Харпера, как у каждого истинного поэта есть песни о любви, но они полностью лишены качеств, способных превратить их во всенародные «хиты». Кто-то метко окрестил лирику Харпера “романсами друида”. Современность к ним не прилипает. Хотя одну из них (Another Day) превосходно исполнил дуэт Кейт Буш – Питер Гейбриэл. Такую мелодию нельзя придумать в современном мире, ее можно вспомнить отрывочно, и охотится в сумерках, выкликивая забытые фрагменты на извилистых тропах, о которых умалчивают путеводители.

Рой Харпер не превратился в товар повышенного спроса, но диапазон его воздействия широк, и встреча с ним неминуема. Недаром друг и поклонник Джимми Пейдж выбрал для совместных записей сугубо «средневековый» псевдоним Флавий Меркурий.

Однажды в 1971 году великий гитарист вручил коллеге подарок – новый, третий альбом LZ (“с вертушкой”), и попросил внимательно прочитать список песен. Последняя призывала: Hats off to (Roy) Harper! С копиями пластинки имя поэта просочилось в Советский Союз, где его почти никто и не заметил – ведь имя не поет.

С нудноватым, хотя и не лишенным провокативного обаяния “концертником” “Ashes from the Archives of Oblivion” произошла обратная осечка. На цветных фото внутри альбома отчетливо видны Роберт Плант, Кит Мун и прочие авторитеты, но нигде не обозначены их имена. Избавиться от этих «архивов забвения» было крайне трудно. Классическая картина: местечковая “балка”, угрюмый тип с лицом лидера Mungo Jerry, похожий на чекиста, в кожаном плаще до пят (явно с чужого плеча) обращается к “эксперту”: «Слушай, Фима, этот поц уверяет нас, будто здесь изображен Роберт Плант!» Эксперт Фима смотрит, и глазам не верит – вроде бы да – Плант, его лик и волосы, и пиджак в цветочках. Но где написано, что это тот самый Плант?!..

Будь у поколения рок-фанатов свой Жванецкий, он бы увековечил эту сценку, и она стала бы классикой. Вместо этого “эксперты”, потупив взор, читают надписи на трухлявых пнях “аллеи славы”, почти полностью игнорируя могучий, посаженный еще друидами красавец-дуб, указующий: Здесь кладезь потаенного знания.

К счастью, политические лозунги никогда не заглушали голос романтика и визионера. В начале карьеры он разразился песенным памфлетом “Мне ненавистен белый человек”, а под старость с бесстрашием и безответственностью неисправимого вольнодумца раскритиковал «Черное облако Ислама». Его моно-спектакль Lord’s Player мало напоминает исповедь раскаявшегося безбожника (Харпер был одной ногой в могиле, записывая этот опус).

Авторы-исполнители не могут угождать и нравиться всем и всегда. Иногда они сами себе не нравятся, нервно перебирая струны и вякая в микрофон обрывки фраз… Надо уметь ждать – от шедевра до шедевра. Не нами сказано: Объективность – последнее прибежище посредственностей.

Спору нет – слушать Роя Харпера “по доброй воле”, без предварительного внушения, скучно и обременительно. Вокруг столько симпатичных песенок прямого действия. Хочется плясать с первых же тактов – плясать “перед кактусом в пять часов утра”.

При могильном равнодушии “полых людей”, Харпер не изнурил себя тщеславием и завистью к благополучию друзей, не распух от пустоты, но расширил зону особого внимания, куда так любят заглядывать люди обособленные.

Освоить Роя Харпера без помощи “консультанта” (в 70-х годах было модно высылать советников – так поступали Садат и Сиад Барре) – означает причаститься к симпатиям самых успешных и талантливых музыкантов Запада, без формального “понимания”, напрямую вкусить духовной пищи с их банкетного стола.

Перед нами едва ли не единственный аутентичный представитель Золотого века рок-музыки, которому удалось с достоинством “выйти” из моды, ни на минуту в нее не входя.

С ранних лет меня посещает вопрос, на который мне не хотелось бы получить быстрый ответ – мне дико интересно (по крайней мере, в момент возникновения этого вопроса) узнать вот что: Кто-нибудь из здешних фанатов Цеппелина, восприняв их призыв буквально, пошел и, взяв с вешалки отцовскую шляпу, надел ее, а потом снял перед Харпером, понятия не имея, кто это такой? Попробуем. Лучше поздно, чем никогда.

       
Print version Распечатать