Басист, ушедший вовремя

«Басист от них ушел», – так говорили в прошлом веке поклонники той или иной группы. Теперь чаще говорят «басист умер». В данном случае – басист легендарной группы Kinks Питер Квейф. Он действительно сначала ушел, в конце 1969 года, когда все песни, обеспечившие Kinks легендарный статус, к счастью, были придуманы, спеты и записаны. А самое главное – нашли своих слушателей во всех уголках тогда еще многополярного земного шара.

Умерший в начале нового столетия коллега Питера Квейфа, басист группы The Who? Джон Энтуисл был категоричен: «Он тащил на себе всю группу». Оценка высокая, но странная. Песни Kinks не отличаются особой сложностью. Но – время идет, и простые вещи требуют все более сложных пояснений. В памяти звучит рифф из песни «Party Line» – после телефонного звонка. Как ни странно, телефоны в многополярном мире звонили одинаково. Иногда мне очень хотелось войти в будку автомата, набрать номер и услышать голос Дэйва Дэвиса: «Hello! Whos that speakinplease?».

Автомат стоял на углу Красногвардейской и проспекта им. Ленина. Рядом с этой будкой я общался с моим «демоном полудня» по имени Тина. Стриженая под мальчика «дайк» в гимнастерке и джинсах Super Rifle, угощала меня «Шипкой» без фильтра, и мечтательно сонным низким голосом перечисляла любимые группы: «Трэфик, Крим, Криденс (пауза)…Кинкс».

Мы говорили про Селинджера и Шекли, про способы бегства за границу и жуткую судьбу тех, кому это сделать не удалось.

Теперь на этом месте крохотный кофейный магазин, и, глотая кофе на пыльном ветру, я словно поглощаю крупицы праха черноволосой «лесбiйки» Тины с глазами Ринго Старра и Питера Квейфа (у него были больные почки) – спокойно отдавая отчет, что и сам когда-нибудь стану пылью, гонимой степными ветрами моей скифской родины поверх замызганного асфальта.

Фанатка Kinks по имени Тина вспоминалась мне, когда я выяснил о чем, собственно, поется в песне «Lola». О подмене пола. Молодой человек знакомится в баре с Лолой, которая оказывается переодетым дяденькой. О нежеланном многообразии, об обременительном бессмертии оборотней и колдунов. Призрак «Лолы» общался со мной на том перекрестке. Но ему, конечно, нравились иные песни Kinks, другого – более раннего периода. «Sunny Afternoon», та, что лениво струилась вдоль Портобелло Роуд, и очаровала сладостной сонливостью Леонида Владимирова, первого успешного перебежчика брежневской эпохи, автора книги «Советский космический блеф»… Пожилой человек с лагерным прошлым не устоял перед обаянием The Kinks. Такое магическое было время.

Как раз в период наших диалогов с Тиной на углу, Kinks переживали труднейшие времена. Рэй Дэвис пытался покончить с собой (семейные неурядицы) – съел упаковку «колес» перед концертом. Концерт был сорван. Автора песен, чья главная тема – «колоссальное ничтожество этой жизни», увезли в больницу.

«Байки о жестокости и пьянстве». Пророческая фраза из покорившей Леонида Владимирова-Финкельштейна «Sunny Afternoon». Рэй Дэвис предлагал эту песню исполнить Leapy Lee, картежнику из Сохо. Ли так ее и не спел – посадили за поножовщину. «Sunny Afternoon» исполнил другой второстепенный, но очень приятный артист Винс Хилл. «This Strange Effect» c бесцеремонно заимствованными из «Only You» фразами припева досталась Дэйву Берри. Симпатичный пустячок в стиле барокко-поп.

Творчество Kinks 70-х годов не нашло понимания у разочарованных романтиков. Чтобы оценить меланхолично-сатирические миниатюры и зарисовки Рэя Дэвиса, требовалось знание языка. А в русском переводе возникало двойственное, пошлейшее и опасное сходство с Макаревичем…

Kinks, группа с богатейшим ритм’энд’блюзовым прошлым, отказавшаяся от рока в чистом виде. При этом сугубо британская группа. В нашем магнитиздате эту нишу блистательно заполняет Александр Шеваловский и мерещится уже упомянутый Макаревич. Умнейший рок-журналист Джонни Роган назвал свою биографическую книгу о Kinks «Шум и Ярость». У Шекспира этому емкому определению предшествует фраза: «Сказка, рассказанная идиотом». Рэй Дэвис пел об англичанах, «колоссальное убожество жизни» советского человека, «космический блеф» вперемежку с «байками о жестокости и пьянстве», – все это было ему неизвестно. За шесть лет сомнительной (запрет давать концерты в США) карьеры молодым людям из Kinks удалось отобразить и запечатлеть нечто, не подвластное безжалостным переоценкам подростков повзрослевших. Герой одноименной рок-оперы «Arthur», Артур Морган говорит: «Желаю все в точности, как оно было раньше». Идеальное завещание самоубийцы, который передумал сводить счеты с жизнью.

Дефицитная книга Олега Феофанова «Музыка бунта» трактует название Kinks как «судороги», «причуды». Ожидания «причудников» 60-х не оправдались, дальнейшая жизнь – судороги разочарования и медлительная адаптация. Иногда, в минуты «прекрасной ясности», душу согревает и залечивает еретическая, крамольная мысль: Лучший альбом Роллингов – первый, лучший альбом Энималз – первый, лучший альбом Кинкс – первый…

– Кинкс? Их расстреляли!

– За что?

– За наркотики.

Идиот, рассказавший мне эту сказку, верил в каждое слово, выскакивавшее из его уст. Но он не подозревал, насколько он прав. Песни, по которым любознательные гости из будущего будут изучать шпионские, наркотические и развратные 60-е, как по убранству египетских гробниц, были уже написаны. Жалобная книга битового поколения с годами превращается в магический мануал по вызову духов. И в том числе «See My Friends» – старшая сестра Дэвиса, подарившая мальчику первую гитару, умерла, танцуя, и Рэй сочинил по ней сладостно-ядовитый реквием в индийских тонах.

За два месяца до «Norwegian Wood» Рэй Дэвис пересек онейрическую реку мертвых, чтобы повидать друзей на другом берегу. «Причуды» и «судороги» поколения, которое, следуя путем всякой плоти, множится на другом берегу. На другом берегу, там, где «все в точности, как оно было раньше». В благословенную эпоху. В Лето Господне, когда из Кинкс ушел басист.

       
Print version Распечатать