Государство Российское, несмотря на всю стихийность и инерционность своего территориально-политического развития, на всем протяжении расширения территорий удивительным образом находило оптимальные модели обустройства своих окраин. Чувствительные зоны крайнего приграничья, находившиеся в соприкосновении с иными культурами, народами и странами – на Дальнем Востоке, в китайском пограничье, в Средней Азии и на Кавказе – в своей трансформации из простых областей культурного соприкосновения в опорные пункты консолидирующейся страны неизбежно следовали логике изменения государственных интересов в каждой из этих зон.

На западных же рубежах, в отличие от восточных и южных, России приходилось не только укреплять границы, но и в жестком противостоянии с более развитыми и мощными державами отстаивать свой суверенитет. Но Калининград – это особый случай даже в западном раскладе. Этот регион, на который, как ни на какой другой, завязан сложнейший узел проблем, за короткий период времени подвергся трансформации в передовой укрепрайон, вынесенный практически к самому сердцу Европы.

Хождение в Европу

Прошло уже более полутора десятков лет с тех пор, как немецкий политолог Марион фон Донхофф предложила организовать совместное российско-европейское управление над Калининградской областью. Данное предложение звучало в самых разных вариантах – от создания Калининградской республики в составе России, совместного управления территорией до создания независимой четвертой Балтийской республики. Для пущей убедительности Калининград, прежний немецкий Кенигсберг, сравнивали с прежним немецким Данцигом (Гданьском), который после Первой мировой войны и принятия Версальского соглашения был передан Польше и оказался в полуанклавном положении.

Еще лет пятнадцать–семнадцать лет назад, когда реально существовала угроза развала России, Владимир Шумейко, на тот момент зампред правительства России, предлагал изменить статус Калининградской области на Балтийскую республику, которая, с одной стороны, являлась бы неотъемлемой частью России, а с другой стороны, вошла бы в ЕС. Звучали подобные предложения и в более поздний период. Всего каких-то лет шесть назад калининградские правоведы Каргополов, Городилов, Гомин, Куликов в своей монографии "Свободная зона и особый статус" вновь высказались о создании Балтийской республики, самостоятельной и независимой от Москвы.

Высказывались подобные предложения и полпредом президента в Северо-Западном федеральном округе Ильей Клебановым, который заявлял, что Калининграду необходимо придать официальный статус заграничной территории. Под этим статусом он понимал адаптацию регионального законодательства к законам Евросоюза, право беспрепятственного посещения ее жителями стран Западной Европы и даже вхождение области в зону евро. Подобные инициативы звучали особенно по-перестроечному наивно, когда утверждали, что регион по уровню своего развития и жизни населения сравняется с европейскими странами.

Подобное географическое и экономическое вхождение России одним из своих территориально вынесенных регионов в состав Европы, по замыслам его сторонников, должно было способствовать становлению глобального, стратегического мышления в ЕС, реализации выгодного для России евросценария на мировой арене. В этом смысле Калининград рассматривался в качестве опытного полигона планомерного и успешного встраивания России в процесс глобализации через евросемью. Однако данная попытка участия в формировании европейской экономической архитектуры не встретила понимания у ее основных прорабов.

Неучтенные факторы

Как всегда это бывает, в этом европрожекте забыли самое главное – человеческое содержание и окружение. Население Калининградской области практически не участвовало в выработке и принятии решений относительно судьбы своего региона и при этом занимало достаточно пассивную позицию по отношению к своему будущему. Тем не менее изолированность региона от основной части России, несомненно, не могла не оказывать воздействия на облик региона и менталитет жителей области, которые вообще склонны скептически воспринимать неуклюжие шаги Москвы на европейской арене.

Кроме того, неучтенным фактором оказалось то, что ключевым участником отношений с анклавом являются соседние государства. Американский ученый Робинсон в своей работе об анклавах отмечал, что их выживание зависит от желания государства-соседа, которое может носить мирный характер, а может быть противоположным. Главные опасения анклава и государства, частью которого он является, относятся к действиям государства-соседа, от которого у анклава вырабатывается экономическая зависимость. Ни государство, частью которого является анклав, ни сам анклав не могут повлиять на решения, которые принимает государство-сосед. Прежде всего это касается свободы передвижения жителей анклава и перевозки грузов.

Самый западный регион России, имеющий незамерзающий порт в Балтийском море, длительное время не мог развить свой потенциал. Литва приняла решение о платежах за перевозку российских грузов из Калининграда в Россию и обратно. Поэтому многие российские фирмы вынуждены были отправлять свои грузы не через Калининградский порт, а через Клайпеду. К 2000 году ситуация приблизилась к кризисной, и лишь усилия министра транспорта России Сергея Франка и губернатора Калининградской области Владимира Егорова помогли разрешить вопрос с распределением грузов между клайпедским и калининградским портами.

Еще в 1998 году под нажимом Еврокомиссии Варшава ввела более строгие пограничные правила для граждан России. Это привело к резкому ослаблению многолетних экономических связей в регионе и отрицательно сказалось на развитии даже восточных польских воеводств. Кроме того, желание России войти своим западным форпостом в состав объединенной Европы не нашло поддержки у самих европейских стран. По мнению Андрея Федорова из Фонда политических исследований и консалтинга, "наши аргументы были хороши для нас, но они имели слабое значение для ЕС".

В ответ на введение Европой в 2003 году шенгенских правил Владимир Путин достаточно четко определил, что Европа не может устанавливать правила в отношении России в одностороннем порядке только для самой себя. Одна суверенная страна или союз стран не вправе менять status quo для другой суверенной страны. Из этого следует, что изменение правил может быть только совместным решением стран ЕС и России в зоне Калининграда. В число этих правил входит и порядок транзита.

Со слов Путина, темой компромисса не могут быть вопросы суверенитета. Россия не претендовала на то, чтобы ограничить шенгенское пространство и принятый странами ЕС визовый режим, а они не могли ограничивать свободу перемещения граждан в пределах нашей суверенной территории. Данные позиции четко обозначили изменение подходов российских властей к положению Калининграда в европейском раскладе и забвение проектов евроинтеграции отдельного российского региона. Тем не менее именно на данном этапе начали формироваться контуры будущей конструкции участия Калининграда в европейских делах, о которой тогда еще никто и помыслить не мог.

Новая европейская архитектура

И уж наконец, совсем по-другому заиграла "карта Калининграда" в отношениях с Европой после того, как США упорно начали продавливать размещение элементов ПРО в Восточной Европе. Россия после начала обострения отношений с США по причине их настойчивости в приближении НАТО к границам Российской Федерации использовала весь арсенал своих акций встречного устрашения – возобновила патрулирование воздушного пространства Северной Европы, отправила свои бомбардировщики и корабли в Западное полушарие.

Еще одним козырем России суждено было стать Калининградской области, так удобно выдвинутой к самому сердцу "старой" и "новой" Европы. Озвученное Дмитрием Медведевым намерение разместить в регионе оперативно-тактические ракетные комплексы "Искандер" не только всколыхнуло все западное политическое сообщество, но и в очередной раз кардинальным образом изменило статус Калининграда в стратегической европейской игре России.

В Кремле называют эти меры вынужденными и говорят, что их реализация напрямую зависит от реализации американского проекта. Тем не менее планы России сразу подверглись резкой критике со стороны ЕС. Еврокомиссар по внешним связям и европейской политике соседства Бенита Ферреро-Вальднер убеждена, что размещение российских ракет в Калининградской области не будет "способствовать повышению безопасности в Европе". Представители Госдепартамента США выразили свое "разочарование" и еще раз подчеркнули, что ПРО США в Польше и Чехии не угрожает России. Министр иностранных дел ФРГ Франк-Вальтер Штайнмайер расценил инициативу Медведева как ошибочный шаг, предпринятый к тому же совсем не вовремя.

Тем временем Россия в очередной раз в своей европейской игре сделала ставку на Калининград, и в этот раз Европа не смогла, и уже не сможет, проигнорировать российскую инициативу. Регион одним фактом своего существования и одним грозным именем "Искандер" не просто вновь оказался в центре внимания западного военно-политического истеблишмента, но вновь претендует на участие в форматировании архитектуры европейского пространства, на сей раз пространства безопасности.