Сусальная архаика

Рецензия на: Библиотека отечественной общественной мысли. Введение. М.: РОССПЭН, 2010. — 352 с.

* * *

Сколько раз убеждался – если кто-то в твоем присутствии начинает с пафосом рассуждать о «русской духовности», жди подвоха. Если он вдобавок заводит речь о «национальной самобытности», то уже наверняка сейчас обманет и всучит недоброкачественный товар. А если еще и станет уверять, что данному продукту «нет аналогов в мире» (а какие могут быть аналоги, раз «самобытность»?), то пора уносить ноги и кошелек, иначе тебе подсунут что-нибудь похуже «отечественного автопрома», от которого и так спасенья нет.

И вот снова, уже в который раз за двадцать постсоветских лет, нам предлагают кладезь русской самобытной духовности под названием «Библиотека отечественной общественной мысли» (БООМ) в ста томах и 118 книгах под маркой издательства РОССПЭН в сотрудничестве с «Институтом общественной мысли» и при поддержке Фонда «Искусство и спорт». Собрание текстов философов, историков, правоведов, публицистов, литераторов и прочих «лучших умов Отечества» (вроде Петра I или П. Столыпина) с «древнейших времен до начала ХХ века» – от летописей домонгольской Руси до избранных произведений Г.П. Федотова, И.А. Ильина, евразийцев, С.Л. Франка и Г.Г. Шпета.

По заявлению анонимных составителей серии и авторов ее проспекта, занимающего объем в 352 стр. и изданного тиражом 500 экз., эта библиотека «не имеет аналогов в отечественной и мировой культуре». Позвольте, воскликнет оторопевший читатель, ведь уже сейчас некуда деваться от всех этих серийных источников русской духовности, заполняющих, сколько охватывает взгляд, полки книжных магазинов – «Библиотека возрождения России», «Пути русского имперского сознания», «Русский путь», «Библиотека думающего о России» и еще дюжина серий в золоте или без, среди которых можно, между прочим, нередко встретить и название «Общественная мысль». И в этих сериях уже было переиздано в последние годы большинство томов из заявленной «Библиотеки общественной мысли». Чтобы понять, насколько голословна претензия на уникальность, можно вспомнить и про серию «Из истории отечественной философской мысли», выходившую в приложении к журналу «Вопросы философии» и ставшую в начале 90-х гг. действительно инновационным проектом, впервые представившим широкой читательской публике целые пласты доселе неизвестной и недоступной русской мысли в виде подробно откомментированных изданий. Допустим, все упомянутые библиотеки были меньшими по числу томов и не столь всеохватными. Но тогда давайте вспомним серию «Slavistic printings and reprintings», выходившую с 1960-х гг. в издательстве Mouton и насчитывавшую около 300 томов, среди которых были переиздания редчайших и важнейших произведений из истории русской культуры, включая и сочинения В. Бурцева, Иванова-Разумника и А. Пыпина по истории «общественной мысли». Наконец, нужно упомянуть и гигантские собрания текстов по истории русской мысли, выпущенных на электронных носителях (к примеру, издательством «Директмедиа») и доступных в Интернете[1]. Поэтому никакой потребности в еще одной глобальной серии, пытающейся в очередной раз объять необъятное и охватить глобальной рамкой десять веков интеллектуальной истории России, просто нет. Ни у ученых, ни у образованной публики, для которых предназначаются издания БООМ тиражом по тысяче экземпляров каждое. О реальном вкладе в изучение и публикацию этой истории можно было бы говорить при совсем иных издательских масштабах – если бы, скажем, одному XVIII веку было уделено 50 томов, а не 9, как в планируемой библиотеке (из которых И.Т. Посошков несколько лет назад опубликован в солидном издании «Литературных памятников», а «Записки» Екатерины Второй как предмет исторического ширпотреба можно купить в газетном киоске). Тогда и не пришлось бы втискивать огромное наследие масонов и просветителей в два небольших тома, а весьма важный корпус политических трактатов и конституционных проектов XVIII в., на плохую доступность которых сетовал еще А. Лаппо-Данилевский в своих исследованиях по истории политических идей, сжимать до одного тома. Да и трехтомную «Историю русской общественной мысли» Г.В. Плеханова не приходилось бы превращать в нарезку, чтобы уместить в один том в 552 стр. (вкупе с другими крупными работами).

Уточним сразу. Библиотека, к изданию которой привлечены многие серьезные ученые и качественные исследователи, содержит ряд действительно интересных томов, делающих доступными широкой научной публике, например, тексты графа С.С. Уварова, или политические трактаты допетровских времен, или сочинения политиков первого десятилетия ХХ в. Но основная масса томов представляет собой пятнадцатое переиздание одних и тех же текстов, причем изданных зачастую лучше и полнее, чем это планируется в БООМ. В проспекте серии мы найдем переизданные, иногда совсем недавно, сочинения Н. Бердяева, С. Франка, И. Ильина, И.В. Киреевского, сборника «Вехи» и «Из глубины», Н. Данилевского, П. Чаадаева, Вл. Соловьева, Б.Н. Чичерина, С. И Гессена, Г. Шпета, Л. Шестова, Б. Вышеславцева, А Лаппо-Данилевского, Н. Лосского, П. Милюкова и пр. и пр., так что проще перечислить тех немногих авторов, которых не переиздавали в постсоветский период. Либо же БООМ содержит издания текстов, отобранных по остаточному принципу – тех, что были забыты (отчасти заслуженно) в двадцатилетней практике переизданий «отечественного наследия» (как тома П. Струве или С. Булгакова).

При этом избыточность и ненужность таких переизданий находится в кричащем противоречии с теми действительными исследовательскими и издательскими лакунами, которыми полнится изучение истории русской мысли и которые свидетельствуют о том, что такое изучение все еще находится лишь в начальной стадии своего развития. У нас до сих пор вышло лишь три тома критического издания Вл.С. Соловьева, признаваемого большинством за главного русского философа. Полное собрание сочинений Бакунина издают не в России, а в Голландии – в амстердамском Институте социальной истории. Полное собрание сочинений Франка выходит в Германии на немецком языке. У нас отсутствуют сколько-нибудь полные издания сочинений П. Лаврова, М. Сперанского, П. Кропоткина, не говоря уже об «общественной мысли», даже не включенной в БООМ (А.Л. Волынского или А.Н. Пыпина). Короче говоря, существует огромный научный и публичный запрос не на очередную «библиотечку пропагандиста», а на масштабное издание наследия русской интеллектуальной истории.

Между тем анонимные составители серии видят ее именно таким средством агитации и пропаганды русской национальной самобытности, о чем они открыто заявляют в проспекте. Нам опять предлагается удостовериться в наличии «типических черт» «русского менталитета», к каковым авторы проспекта причисляют «особые социальные функции Православной церкви» как «духовного наставника» (sic!) русского народа, «решающую роль государства» и «трудовую этику русского народа», плюс некий «особый характер взаимоотношений между государственными и общественными институтами» (это, надо полагать, и есть долгожданная «соборность»). Не говоря уже о невыносимом архаизме и провинциализме рассуждений о «русской душе», «русском характере», «русском менталитете» (все термины взяты из проспекта!) и прочих «самобытностях», стоит констатировать, что нам попросту в очередной раз пытаются всучить старый пропагандистский миф, выраженный печально знаменитой уваровской триадой – «православие, самодержавие, народность». Это и есть тот интеллектуальный итог русской общественной мысли, который видится организаторам серии? Это и есть те ответы «на вызовы современности», которые составители предлагают нам найти в опусах истерического монархиста Л. Тихомирова и черносотенного публициста С. Шарапова?

Кстати, по поводу «вызовов современности». То, что серия завершается туманной формулой «начало ХХ века», конечно, не слишком способствует тому, чтобы искать в изданных томах помощи в решении современных проблем демократии, вопросов прав человека и других «вызовов» современного общества, вроде информационной революции и проч. Но даже если проигнорировать всю пропагандистскую риторику проспекта БООМ, то с чисто исторической точки зрения эта формула остается неясной. Что значит «начало ХХ века»? 1917 год? Но почему тогда в серию включены евразийцы, сменовеховцы или Г.П. Федотов, начавший печататься после революции? Почему в серии присутствует внушительный пласт текстов русской эмиграции, к началу века вроде бы отношения не имеющий? Или же «начало века» у составителей – это все-таки 1950 год? Но почему тогда в серию не включены работы Сталина, Дзержинского или других монструозных представителей «русской общественной мысли» советского периода? И кто объяснит, почему в серию включен – под заглавием «Русский Гамлет» – отдельный том сочинений советского правоведа 1922 года рождения Н.Н. Разумовича, писавшего о правовых системах Латинской Америки? Хоть бы ради точности назвали том «Советский Гамлет». Так вот, это тоже «начало ХХ века»?

Ввиду совершенной неясности и непрозрачности критериев отбора тех авторов, кто наилучшим образом выражает триаду «православие–самодержавие–народность» как «типическую характеристику» русской мысли, недоуменные вопросы по поводу состава БООМ возникают на каждой странице при чтении трехсотпятидесятистраничного проспекта. Почему в серию включен Ленин, но нет Троцкого? Ведь он тоже – из «начала века». Почему есть писатели, подобно Гоголю и Достоевскому, но нет Д. Мережковского, внесшего не меньший вклад в «общественную мысль»? Почему есть Белинский с Герценом, но нет Станкевича? Есть Е.Н. Трубецкой, но нет Л. Лопатина, есть П. Вяземский, но нет В.А. Жуковского? Или все эти авторы не вписываются в традицию «отечественной общественной мысли»?

И что это вообще такое – «общественная мысль», в разряд которой можно по произволу заносить и философов, и писателей, и историков с правоведами и даже политиков с публицистами, но где, к примеру, совершенно не находится места ни для богословов (Г. Флоровского), ни для педагогов (К. Ушинского), ни для прочих представителей гуманитарных наук, например, истории литературы и языка? Может быть – это «социальная и политическая теория»? Но с таким критерием нам пришлось бы исключить из серии три четверти книг. Или это просто какие-то «мысли об обществе»? Тогда сто томов слишком мало, их нужно сделать, по меньшей мере, 666. Но даже и в этом случае мы вряд ли найдем мысли об обществе у эстетика и литератора Д. Веневитинова, включенного в БООМ, или у такого принципиально асоциального мыслителя, как Л. Шестов. Или может быть это просто сочинения «общественно значимых» лиц русской истории? Так сказать, VIP-ов прежних эпох? Это было бы вполне в стиле московского гламура, но с трудом сочеталось бы с пропагандой «духовности», распространяемой проспектом серии.

Термин «общественная мысль» зародился в русском освободительном движении конца XIX в. и прижился как эвфемизм «революционной интеллигенции», выражающей революционное сознание народных масс. Оттуда он перекочевал в советский язык, став в словосочетаниях, вроде «общественная мысль прогрессивного человечества», аналогом марксистского «общественного сознания». Согласно одному из определений, изобретение которых было разновидностью интеллектуального спорта в истмате, «общественная мысль» это «размышление общества о самом себе», согласно другому – «наиболее адекватное выражение классовых интересов». Но все эти определения, как бы их ни варьировать, вращаются постоянно в порочном кругу: мышление общества об обществе с помощью общественной мысли и т.д. И вот такие советские тавтологии создатели БООМ нам предлагают теперь в качестве достижения «современного гуманитарного знания». По всему видно, что методологическая критика при обсуждении критериев отбора отсутствовала начисто. Все так и ограничилось набором личных предпочтений составителей серии, каковым предпочтениям была придана форма глобального проекта, имеющего «не только научное, но и прикладное значение».

А между тем в современной интеллектуальной ситуации в России существует действительный запрос на новые идеи, касающиеся реальных, а не мифических «вызовов» современности. И в том числе, на новые формы исторической рефлексии собственного прошлого, которые, наконец, найдут возможности преодолеть и двухсотлетней давности мифологию православно-монархической духовности, и формулы советской схоластики. Но для этого нужна ответственно работающая критическая наука, а не помпезные серийные издания, которые будут пылиться в партийно-бюрократических кабинетах, подкрепляя иллюзию «особого пути» и навязшую на зубах риторику «самобытности».

Примечания:

[1] Ср. напр. CD-ROM: «Русская философская мысль XI-XVIII веков»; «Русская философская мысль первой половины XIX века»; «Философия от античности до современности». Существуют также электронные библиотеки, предлагающие оцифрованные репринты значительного числа источников русской мысли. См. напр.: «Библиотека Imwerden» (www.imwerden.de).

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67