Рецензия на: Дмитрий Галковский. Два идиота. М.: Издательство Дмитрия Галковского, 2009. 366 с.
«Пафос его текстов это постоянная борьба за внешнюю и внутреннюю свободу. Борьба фатальная, неудачная, борьба задавленной и забитой личности, личности, попавшей в перелом и оборот эпох» (с. 194). Галковский о самом себе? Почти. О Розанове. А вот о Владимире Соловьеве: «Семейство Соловьевых в России было весьма многочисленно и плодовито. Есть там и государственные историографы, и основатели магистрального направления национальной философской мысли, и талантливые литераторы, и загадочные маргиналы. Но если посмотреть на дело спокойно, „через сто лет“, то видно, что семейство Соловьевых было неправдоподобно… бездарно. Именно до неправдоподобия, то есть „такого не может быть“ …» (с. 188). И как следствие (если позволительно употреблять понятие логического следования по отношению к текстам Дмитрия Галковского), хотя еще в начале 1990-х Соловьев почитался иконой русской философии, едва закончилась эпоха книжного дефицита, «Владимир Соловьев исчез как сон, как утренний туман. Многочисленные соловьевские чтения, конференции, диссертации, многомудрая работа западных католических и протестантских центров… закончилась даже не пшиком, а именно что растворением в воздухе. Беззвучным и незаметным глазу. „Подул ветерок“» (с. 188). Бердяев, Флоренский и Шестов — все они также пошли «в отвал при самомалейшей свободе слова». Памятуя о «Бесконечном тупике» и начитанности его автора, радикализм подобных диагнозов кажется подкрепленным не только и исключительно красным словцом, краснобайством и изяществом фразы.
Пушкин раздражен идиотским заголовком книги, который по какой-то причине кажется Галковскому остроумным (какой глупец ему в этом поддакнул?). Однако Пушкин уверен, что многое из того, что сказал Галковский о русской философии, евразийстве, армии или суде присяжных — в самом деле остроумно и ценно. Это не «научный дискурс», с этим нельзя «работать», но это важно потому, что «выстрадано» автором, без оговорок и полностью живущим в таком мире, где все, сказанное им, является «правдой». Редкий случай среди наших писателей. В. А.
***
Рецензия на: Лев Гудков, Борис Дубин. Интеллигенция. СП б: Издательство Ивана Лимбаха, 2009. 304 с.
Этот авторский тандем естественным образом продолжает сюжет, лапидарно намеченный в заглавии книги Д. Галковского. Больше двадцати лет они неутомимо «пробуют распутать… сложный и болезненный узел проблем, начав с конца» (с. 185). Вероятно, результат не слишком их удовлетворяет, ибо в поисках свежих решений 2009 года они закапываются в собственной публицистике конца 1980-х и начала 1990-х. Какую же болезненную проблему они никак не в силах распутать с конца? Это — пронзительная загадка массовой культуры, не дающая покоя бывшей советской интеллигенции. Массовая культура распахивает дверь, ожидая «ухода интеллигенции» (с. 303): от «культуры как идеологии» (с. 302) она ведет общество сомнительной дорожкой к «идеологии бесструктурности» (с. 303). Уже в 1992 году настало «время взаимных расчетов» интеллигенции с обществом (с. 302). Поток публикаций двух авторов ясно указывает, что это время далеко от завершения. А значит, еще долго они могут «без напряжения» (с. 303) делать «переливание крови» 1989-го (с. 302), брать «барьеры и уровни» 1994-го (с. 302), играть в «театр без драмы» конца 1980-х (с. 303). Чтобы полностью освоить эту увлекательную «жизнь после жизни» (с. 303), читателю достаточно двух страниц оглавления (с. 302 – 303).
Не решив за минувшие годы своей главной болезненной проблемы, авторы успешно справились с другой — «злым парадоксом» 1988 года (с. 45): нехваткой бумаги на всех. Бумаги творческому тандему хватает: им охотно готов выдать рулон-другой очередной издатель, которого (вот ведь крепкий вестибулярный аппарат!) не укачивает от мельтешения скорых обобщений и скрытых цитат из окна реферативного экспресса, пущенного авторами по ментальным полям «советской интеллигенции» (с. 303). Эти поля, прежде колосившиеся без конца и без края, сегодня покрылись проплешинами. Но авторы по-прежнему не дают передохнуть читателю, все эти годы обнажая перед ним свою проблему, умело теребя и распутывая, распутывая и теребя…Вадим Соловьев