Если познакомиться с дуэльным кодексом XIX века, можно обратить внимание на тот факт, что цена слова для человека, стоящего у барьера, была чрезвычайно высока. Слово ценилось вовсе не на вес золота. На другой чаше весов лежала жизнь. Если познакомиться с телевизионной передачей "К барьеру", можно обратить внимание на тот факт, что цена слова для человека, стоящего у барьера, чрезвычайно низка. Практически она равна нулю. Если положить на одну чашу весов все сказанные соперниками слова, то на другую сторону весов никто не положит и ржавой килограммовой гири. Их слова ничего не стоят, никому не нужны, никого не трогают.
Почему? Да потому что они ничего не обозначают. Разговор чаще всего строится на вымороченных, не имеющих отношения к реальной жизни понятиях. Мы сталкиваемся с хорошо известной особенностью политического дискурса - со словами-фантомами. Чтобы быть понятнее, обратимся к нашему недавнему идеологическому прошлому.
Что такое "борьба за мир"? Хотя мы все знали, что все трудящиеся Советского Союза борются за мир, тем не менее невозможно было ответить на вопрос, где конкретно лично я могу бороться за мир. Куда я должен пойти и к кому обратиться, чтобы начать бороться за мир? И как выглядит этот вид борьбы? Кто теперь поверит, что Л.И.Брежнев был лучшим другом монгольского народа, верным другом болгарского народа и вообще всех других народов? Слова обозначают идеологические условности, за этими словами в реальной жизни ничего не стояло.
Сейчас сменилась идеология, но суть политического языка осталась той же. Существуют ли в нашей с вами реальной жизни такие осязаемые для нас вещи, как "суверенная демократия", "права человека"? Действительно ли имела место "монетизация" льгот? Действительно ли КПРФ ("Единая Россия" и т.д.) борется за права трудящихся?
Наш народ, который смотрит на политиков и слушает их, отлично знает, что за словами политика сплошь и рядом пустота, идеологические условности, понятные лишь посвященным. Народ знает, что лишь сумасшедший (и то не каждый) может всерьез верить политическому функционеру и внимательно вслушиваться в его слова. Наша политическая история приучила нас к тому, что интересы народа очень часто стояли в политических разборках далеко не на первом месте. Очень жаль, что большинство наших политиков не понимает простой вещи: если они убедили сами себя, что народ их слушает, то это вовсе не означает, что в действительности так оно и есть.
Обратим внимание на любопытную деталь. Вот началась телепередача "К барьеру". Участники не сказали еще ни одного слова, а счет голосов идет уже на десятки и сотни. Итоги голосования становятся известны буквально в первые секунды телепередачи. Мы понимаем, что зритель выбирает личность, а вовсе не оценивает сказанное. Если я сторонник Анпилова, то я буду голосовать за него, что бы он в этой телепередаче ни сказал. Если я сторонник Веллера, люблю его рассказы да к тому же лично знаю, то я буду голосовать за Веллера, и пусть он говорит что угодно. Хорошо, когда соперники говорят по очереди и понятно, отчетливо. Хорошо, когда мелькнет остроумная фраза. Но на голосование это не повлияет. Точно так же на голосование не окажут никакого влияния те минуты, когда соперники орут одновременно, стараясь перекричать друг друга, и когда никто не может понять ни одного слова. А если бы и поняли? Цена-то этих слов какова? Стоит ли жалеть о том, что они ушли в небытие?!
Размышляя таким образом, мы начинаем осмысливать и непонятное поведение судей. Очень трудно догадаться, что именно каждый из них стремится оценить. Личность стоящего у барьера? Его общественную позицию? Умение вести дискуссию, речевой профессионализм? Обычно, отдавая жалкую, ободранную пальму первенства тому или другому участнику дискуссии, судьи исходят из личных пристрастий и антипатий, ставя при этом во главу угла личность участника, а вовсе не его речевые достижения в данной телепередаче.
Впрочем, судьям можно только посочувствовать. Судить речевое поведение наших политических и околополитических ораторов - все равно что пытаться судить уличную драку. Стоящие у барьера не обучены не только приемам ведения дискуссии, но даже и элементарным речевым навыкам. Нет понимания того, что без выраженного уважения к собеседнику, к зрителям не может быть не то что высококлассной, захватывающей дискуссии, а даже элементарного бытового разговора. Спорящий воспринимается прежде всего как враг, которого надо уничтожить. Не раз мы видели, как в критический момент, когда словесные доводы по существу иссякают, спорящие переходя на обсуждение личности. Так и ждешь, когда один попросит другого предъявить паспорт. В этом отношении не совеем понятна и концепция названия - "К барьеру". Это борьба на уничтожение или что-то вроде спортивного состязания?
Стоит обратить внимание и на речевое поведение приглашенных в студию общественных защитников. Их роль в словесной дуэли достаточно велика: умело поставленный вопрос может поставить политика, решившегося на публичную дискуссию, в достаточно сложное положение. Но вся беда в том, что подавляющее большинство из тех, кто присутствует на дискуссии, не могут задать такой вопрос. Их сознание ослеплено одним страстным желанием, которое подавляет разум: "Я тебя, сволочь, все-таки заставлю сказать то, что я хочу!" В результате вопрос, который должен быть направлен на суть дела и сформулирован в абсолютной системе координат, направляется на личность врага и формулируется в системе координат своей идеологии. И только тогда, когда вопрос уже задан, обнаруживается, что соперник-то мыслит совсем по-другому, и поэтому он без особых усилий отражает нападавшего, заставляя его внезапно оказаться перед пустотой. Заданный вопрос, вместо того чтобы помочь участнику дискуссии, дискредитирует как его самого, так и защищаемую им точку зрения.
Вывод, который можно сделать, если более или менее регулярно смотреть телепередачу "К барьеру", состоит в том, что большинство участников нашей внутрироссийской политической дискуссии не являются профессионалами речи и не обучены речевой работе с живым оппонентом. Привыкнув выступать в аудитории, которая слушает, потому что нельзя уйти, они сплошь и рядом оказываются беспомощными в ситуации реального речевого противодействия. Привыкнув писать и говорить по указанию своей идеологической системы (если хотите - партии, раньше это называлось "по велению сердца"), они не могут породить идеологически не скомпрометированное слово.
Но почему же эта телепередача смотрится с интересом? Да потому что в телепередаче есть профессионал речи. Это ведущий Владимир Соловьев. Можно отметить несколько речевых навыков, которыми он владеет достаточно хорошо. Ведущий умеет придать своими репликами сорной в целом речи участников возможность быть пригодной для массового потребления. Он умеет вовремя вмешиваться в спор, умеет прерывать спорящих. Вмешиваясь в спор, он не переходит на личности. Разрозненный и аморфный речевой материал спорящих получает оформленность и начинает двигаться к поставленной ведущим цели. Когда ведущий произносит последние слова, мы понимаем, что предложенная нам дискуссия приобрела цельность и завершенность.
Однако сам спор оставляет, как правило, тягостное впечатление. Плохо контролируемый нерасчлененный речевой поток участников обесценивает слово, идеологические установки в устах спорящих превращаются в словесный шум, а сами они воспринимаются как некие условные картонные фигуры, не имеющие никакого отношения к нашей реальной жизни.
см. продолжение темы на "Политцензуре"