Взрослый сын пожилого джентльмена

У Бонны Мироны ребенок…

(Р. Фукс)

Сегодняшний именинник, некто по имени Адриан Вудхауз, родился 45 лет назад на Манхеттене в готическом особняке Брэмфорд. Впрочем, у этого здания есть и другое название, равно как Вудхауз – фамилия не родного отца ребенка. С момента появления на свет малютку окружали солидные, пожилые люди, мало похожие на хиппующую и бунтующую молодежь (до выхода пластинки Битлз “Revolver” оставалось чуть больше месяца), хотя его подлинный родитель еще старше.

Режиссер Роман Полански, перенося историю “Ребенка Розмари” на киноэкран, принципиально отказался от спецэффектов и кровавых аттракционов, сделав упор на актерское мастерство и верность крепкой фабуле одноименному роману Айры Левина. Картина (“двухсерийная” по метражу) скорей напоминает добротный телеспектакль, нежели голливудский боевик с бюджетом под два миллиона. Болезненную атмосферу, чью двойственность зритель чувствует без подсказки с первых же кадров, усугубляет прекрасная музыка Кшиштофа Комеды, достойно компенсируя недостаток секса, макабра и богохульства, но со средневековой точностью обрисовывая фон психологических портретов каждого персонажа. Вычурных демонов и ведьм идеально замещают фигуры вполне реального Голливуда.

Первый, кто встречает молодую пару Вудхауз (начинающий актер Гай и хрупкая Розмари) в “обители” Брэмфорд, это Элиша Кук – постаревший киллер-психопат Уилмер из “Мальтийского Сокола”. Вероятно он, чудом не угодив на электрический стул, отсидел свой срок, сменил фамилию и устроился управдомом.

Странным образом полнейшее отсутствие в фильме длинноволосых личностей, ломаных танцев, и электрогитар с электроорганом, создает благодатную атмосферу безвременья и безместья – зрителю попросту не на что отвлекаться. “То ли это в Москве, то ли это в Париже – не имеет значения в данный момент”…

Пролог картины – плавная панорама архитектуры Манхеттена заставляет вспомнить “Психо” Хичкока, чьим присутствием пропитано и все дальнейшее зрелище.

Полански видел в роли Розмари юную актрису Тьюсди Уэлд, но эту роль получила не менее юная Миа Фарроу, чьим партнером стал Джон Кассаветес. Практически всех остальных персонажей сыграли актеры старшего довоенного поколения, насытив атмосферу особняка Брэмфорд особой меланхолией и цинизмом.

Поздний вечер. Самоубийство. Девушка с неясным прошлым выбросилась из окна. Полиция, зеваки. Тщедушный Элиша Кук объясняет копам, что произошло. Полосатая пижама под накинутым пальто напоминает тюремную робу.

Из тьмы выплывают малиновые штаны (призрак с Брайтон Бич забрел на Манхеттен), это Роман Кастивет с супругой Милли – старожилы Брэмфорда. Погибшая девушка жила у них. Назойливую мадам Кастивет играет Рут Гордон. Она блистала на Бродвее еще в двадцатые годы, и золотой век нью-йоркской богемы со всеми тогдашними эксцессами знаком ей не понаслышке.

Соседи-манипуляторы. Такие имеются в каждом подъезде. Но этот дом не простой – в XIX веке среди его обитателей числились некие сестры Тренч, пожирательницы детей. “Кажется, я слышу чавканье их челюстей”, – шутит Гай в ночь новоселья. Проживал здесь и печально известный дьяволопоклонник с купеческой фамилией Маркато.

Розмари предлагает Гаю заняться любовью, однако мы не видим, как это происходит. Из дальнейшего трудно понять, когда именно Гай был завербован сатанистами – до или после переезда в Брэмфорд. Когда он, собственно, начал лгать.

Ощущение двойственности, тревожного неправдоподобия обостряют разбросанные тут и там (скорей всего умышленные) нестыковки. Старуха Кастивет звонит в дверь, и Розмари в глазок видит ее с громадной папильоткой на лбу, однако в следующей сцене видно, что все бигуди на ее голове прикрыты косынкой.

По ночам вместо Mamas and Papas или Rolling Stones из-за стен доносятся подозрительные песнопения. Это, якобы, гоняет магнитофон доктор Шен, зубной техник и ювелир-любитель. Такие у человека записи. “Если тебе не нравится музыка, скажи”.

За ужином у чудаковатых соседей Гай делится творческими планами:

“Пытаюсь получить пару ролей”.

“Уверен, они достанутся вам” – задумчиво произносит Роман Кастивет.

Он только что отпустил молодому актеру специфический комплемент. Ему понравилось, как тот симулирует припадок в пьесе “Лютер”. Возможно, речь идет о чернильнице, которой богослов-реформатор запустил в явившегося ему Черта?

Перспективная роль в новом спектакле досталась коллеге Гая, актеру по фамилии Баумгартен. Но он неожиданно ослеп. И мы видим, как Гай-лицедей, осваивая вожделенную роль, уже учится ходить на костылях, хотя ноги его невредимы. Так надо для карьеры. Народ замечает инвалидов и припадочных, если их передразнивает абсолютно здоровый мастер этого дела.

Потерявший зрение и работу Баумгартен не появляется на экране, но мы слышим в телефонной трубке его голос. И это тоже розыгрыш – голосом несчастного актера говорит зрячий и вполне востребованный Тони Кертис.

Временами Джон Кассаветес напоминает героя утерянных глав плутовского романа, одежда современного нью-йоркера сидит на нем, как маскарадный костюм. “Я купил новую рубашку”, блокирует он расспросы Розмари, прекрасно зная, кто отец будущего ребенка. Самые невероятные вещи надежней всего скрывать вещами банальными. “Пошел за мороженым”, и украл перчатку старого друга Розмари, которому станет плохо буквально на другой день.

С жертвами происходят обыденные неприятности: слепота, инсульт, суицид, но вызваны они с помощью потусторонних сил. Травмы и недуги не устаревают, в этом их отличие от рукотворных страшилок.

Обнаружив после ночи Нечестивого Зачатия царапины от когтей, Розмари с укором смотрит на супруга. “Я их уже спилил”, – отшучивается добровольный рогоносец.

В середине 70-х история получит не ахти какое продолжение в телефильме “Посмотрим, что же стало с ребенком Розмари”. Там нам покажут, как поседевший в Голливуде Гай Вудхауз намекает Роману Кастивету, что неплохо бы лишить зрение, кого бы вы думали? – Пола Ньюмана. Характерно, что на этот раз Вудхауза играет Джордж Махарис.

Джордж Махарис, один из наиболее известных гомосексуалистов тогдашнего Голливуда, и это обстоятельство лишний раз подчеркивает “вспомогательную роль” Кассаветеса. Гай Вудхауз, пародия на евангельского Иосифа, лишь дублер продолжателя истинного рода.

В телепостановке колдуна Маркато играет пожилой, но по-прежнему обаятельный Рэй Милланд. Когда-то он изобразил (также без спецэффектов) неотразимого Дьявола в картине “Alias Nick Beale”, которую снял Джон Фарроу. И Розмари в фильме Полански играет родная дочь Джона Фарроу – Миа. В реальной жизни это костлявое создание на тот момент выступало в роли “вагинального Галкина” у Фрэнка Синатры. Певец был старше своей третьей жены на 27 лет. В ту пору он с особой тоской пел балладу A Day in a Life of a Fool. Два года совместной жизни действительно пролетели как один день, но таблоиды и сатирики-смехачи успели на этом заработать.

Так как же все-таки сложилась судьба Адриана? В кого вырос дьяволенок со змеиным разрезом глаз? Айра Левин пытается рассказать нам об этом в книге “Сын Розмари”, увидевшей свет в самом конце XX века.

Мы наблюдаем обострение мессианских настроений среди самых многочисленных конфессий. С изумлением и тревогой следим за тем, какие формы принимает накал апокалипсических страстей. Что если этот потешный толстячок – Мессия? Или вон тот принц – антихрист?

Адриан тоже не стоит в стороне от актуальной политики, симпатизируя новым американским правым, как ни странно, с большим религиозным уклоном. Сразу вспоминаются относительно недавние попытки доказать, будто Джордж Буш является родным… внуком Алистера Кроули.

Поздний роман Левина заканчивается оптимистично, оставляя развязку на усмотрение читателя. Побывав в аду, Розмари просыпается на старой квартире. За окном 1965 год, и все предыдущее ей как бы приснилось…

Выходит, у Адриана все-таки нет “твердого прошлого”? Но поскольку слова известного критика, адресованные его режиссеру, в равной мере относятся и к нему: “Намерения его столь же сомнительны, сколь очевиден его талант”, твердая будущность (с выходом на персональную пенсию) парню обеспечена.

И это подкрепляет мнение другого киноведа, который считает «Ребенка» единственным фильмом Полански, где “конечный результат не оказался значительно ниже возлагаемых на режиссера ожиданий”.

Как и сам по себе жанр мистического триллера, в лучших работах Роман Полански непринужденно предсказуем, в худших – удручающе претенциозен.

Говорят, Полански не верит ни в бога, ни в черта. Такова и первобытная одержимость Гая Вудхауза, одержимость самим собой, желание кривляться, имитируя калеку, лицемерно соболезновать слепому, предлагать завести ребенка, зная, чей это будет ребенок. Мы не сочувствуем Гаю, но понимаем его, как самих себя. В лучшем виде простительно предсказуемых, в худшем – удручающе (не по чину) претенциозных.

Бытовая американская готика Айры Левина и Шерли Джексон не устаревает, и невнятные записи из фонотеки зубника-сатаниста звучат завлекательней модных шлягеров-однодневок. А гинеколог-сатанист Абрам Сапирштейн интересней “нормального” врача-гуманиста с мировым именем. Особенно, если все это только снится…

Если то или иное произведение связано с Дьяволом (с годами эта тенденция выродилась в пошловатую систему), принято непременно говорить о дальнейшей судьбе его создателей. Классический пример – “Мастер и Маргарита”. Сколько зловещих совпадений! Какой урок еретикам!

Продюсер картины Уильям Касл (человек в области “хоррора” более чем заслуженный) слег с камнями в почках. Он появляется на экране с сигарой, когда Розмари, скрываясь от Сапирштейна, звонит из телефонной будки.

Автор чудесной музыки (менее всего подходящей, казалось бы, к фильму ужасов) Кшиштоф Комеда умрет в апреле 1969, в Варшаве. Причиной ранней смерти композитора станет опухоль мозга. Результат пьяной потасовки с ярким прозаиком Мареком Хласко. Этот мрачный эпизод похож на историю со Стью Сатклифом и Джоном Ленноном (случайный удар по голове), которого тоже убьют на крыльце особняка Дакота-хауз. Сам Марек Хласко, через два месяца после смерти Комеды, покончит с собою в гостиничном номере Марек Хласко, почти как спившийся скульптор Куба в фильме “Петля”, снятом по его сценарию.

А еще через шесть лет недель, в Беверли Хиллз, карликовый пудель по кличке Сапирштейн, будет лизать кровь жертв чудовищной резни, одной из которых станет беременная жена Романа Полански актриса Шерон Тейт.

Актриса и топ-модель журнала Playboy, Анджела Дориан (девушка Терри – та, что сиганула из окна) в данное время ожидает суда за убийство, она в упор застрелила своего третьего мужа. И это уже никак не сон.

Разве что писатель Айра Левин (он возвращался к теме преемственности Зла в “Мальчиках из Бразилии”, где неонацисты клонируют маленьких гитлеров) умер от старости в 2007 году. Зато ровно в день рождения Чарльза Мэнсона, чьи неадекватные юные друзья были осуждены за убийство Шерон Тейт и ее гостей.

Оккультный консультант картины – Антон Шандор ЛаВей прожил эксцентричную, полную интересных встреч жизнь, пускай, в немалой степени вымышленную им самим.

И только известный модельер-парикмахер, которому дала себя обкорнать под мальчика беременная Розмари, жив, здоров, и поступил на наш взгляд абсолютно правильно, основав крупнейший в мире центр по изучению антисемитизма, носящий имя основателя – Видал Сассун.

У милосердных детей – милосердные родители. Правда, родной папаша Адриана Вудхауза понимает это по-своему.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67