Вестфальский ядерный кошмар

Идеализм Обамы чреват войной с Ираном

Вопреки убеждению некоторых параноиков из правого лагеря, солидные журналисты вроде Джо Кляйна из «Таймс» редко в чём соглашаются с Фиделем Кастро. И если Кляйн и Кастро утверждают, что вероятность войны между США и Ираном возросла, над этим стоит задуматься. Я кстати, думаю, что они правы.

И дело здесь не в том, что как, наверное, сказал бы комманданте, США при президенте Обаме остаются воинствующими империалистами. Президент Обама действительно не хочет войны с Ираном и пойдёт на любые разумные - и даже кое-какие неразумные - уступки, только бы сохранить мир. И хотя мои наблюдения согласуются со словами Кляйна, что вооружённые силы США сейчас более уверены в свой победе над Ираном, чем год или два назадИранцы – они ведь не о двух головах», - как сказал мне один солдат), но первую скрипку здесь всё-таки играют не военные.

Так или иначе, вероятность, что президент Обама приведёт США к войне с Ираном, гораздо больше, чем думают многие обозреватели. И эта вероятность скорее растёт по мере то, как конфронтация развивается.

Неверие, что Обама действительно может пойти на открытый конфликт с аятоллами, обусловлено тем, что специалисты по внешней политики до сих пор и не поняли, насколько мировоззрение президента отличается от обычного – «реалистического» – взгляда на вещи.

Большинство аналитиков рассматривают противостояние США и Ирана с точки зрения «реальной политики». При этом во внимание принимаются такие вопросы, как баланс сил в регионе, отношения Вашингтона с союзниками, вроде Израиля или Саудовской Аравии, экономические факторы (как-то цена на нефть) и т.д. Всё это, конечно, важно, и при определённых обстоятельствах, действительно, могло бы подтолкнуть другого президента США – того же Джорджа Буша-младшего – к войне с Ираном. Однако не этим руководствуется Обама. Припёртый к стенке, он, пожалуй, тоже может прибегнуть к оружию перед лицом «реальных» угроз американским жизненно-важным интересам. Но его понимание задач внешней политики зиждется отнюдь не на равновесии сил или контроле над Ормузским проливом – в этих вопросах Обама как раз склонен проявлять выдержку и прибегать к дипломатии, а не к войне.

Всеобщая уверенность, что Обама скорее смирится с наличием у Ахмадинежада атомной бомбы, чем пойдёт из-за неё на военный конфликт, основана на той точке зрения – по-своему правильной – что сугубо «реалистические» соображения едва ли способны подвигнуть нынешнего хозяина Белого Дома на открытое столкновение с Ираном. (Кроме того, Обаме вменяют недостаточную любовь к еврейскому государству, и теперь, как полагают некоторые, тема «поддержки Израилю», возможно, будет звучать в Овальном Кабинете уже не так безапелляционно).

Это относительное безразличие к проблемам «реальной политики» не означает, что президента не заботят глобальные вопросы. Совсем наоборот. Как следует из Стратегии Национальной Безопасности на 2010 и как сам Обама неоднократно и недвусмысленно отмечал, нынешний хозяин Белого Дома ясно видит, какой мир он хочет построить. И как чётко было сказано в его Нобелевской речи в Осло, есть вещи, за которые президент готов сражаться. Журналист Филипп Стивенс пишет в своей замечательной газете «Файненшл Таймс», что недавно Строуб Тэлбот произнёс в Великобритании речь, в которой хорошо описал вильсоновские взгляды Обамы. Он в частности сказал, что «трудно себе представить американского президента более преданного делу эффективного глобального управления». Эту же тему я развиваю в своей статье в «Форин Полиси».

Чтобы понять, как скорее всего будут развиваться отношения президента с Тегераном, необходимо учесть роль иранской проблемы в вопросах, волнующих Обаму особенно глубоко. По моему убеждению, Иран и нынешний хозяин Белого Дома обречены на конфронтацию, в которой Обаме придётся или отказаться от всякой надежды чего-либо добиться в вопросах, которые он действительно считает важными, или рискнуть прибегнуть к помощи оружия. Будучи во многом типичным представителем вильсоновской школы в американской внешней политике, Обама уверен, что лучше всего безопасность США способно обеспечить создание либерального и правильно организованного миропорядка.

Современная международная система, которую часто (хотя, на мой взгляд, и не совсем точно) связывают с Вестфальским миром 1648 г., основана на принципе, что каждое правительство наделено абсолютным суверенитетом: оно может править и распоряжаться своим народом, как сочтёт нужным, и точно также продвигать собственные интересы на международной арене. Последователи Вильсона ненавидят Вестфальскую систему, которая как будто освобождает национальные правительства от любых моральных и правовых ограничений. Суть идей Вильсона заключалась в том, чтобы превратить совокупность суверенных – на «вестфальский» манер – государств в сообщество стран, признающих некие основополагающие законы и принципы, и руководствующихся ими как во внешних, так и во внутренних делах.

Вообразите себе Европейский Союз в масштабах всей планеты. В рамках этого Глобального Союза (ГС) у отдельных стран сохранятся свои правительства и собственные законы. И в то же время всё более сложная система общепринятых норм и правил и всё более развитая и эффективная сеть глобальных институтов дополнят и во многих отношениях заменят национальные правительства.

Президент Обама отнюдь не наивен: он не надеется построить ГС уже завтра. И знает, что если проект такого масштаба когда-нибудь и реализуется, то скорее всего через много-много лет и путём множества мелких реформ, а не одной-двух крупных. Обама не собирается навязывать конечную форму такого союза – возможно, это будет довольно мягкое глобальное объединения, без таких строгих политических и правовых стандартов, как в ЕС.

Президент Обама не рассчитывает создать ГС в период своего президентства, и я думаю, он даже не совсем уверен, что мир вообще когда-нибудь достигнет подобного идеала – пусть и в самой умеренной форме. Но он верит, что нет другого способа обеспечить безопасность США (и других стран на Земле) и что главная стратегическая задача американской внешней политики – постепенно преодолеть наследие Вестфальской системы.

Какое всё это имеет отношение к возможному трагическому столкновению амбиций иранских аятолл и американского президента?

Самое, что ни на есть прямое.

Стремление иранцев получить атомную бомбу способно похоронить весь вильсоновский проект Обамы; можно без преувеличения сказать, что ядерная программа Ирана представляет экзистенциальную угрозу для всего идеала Вильсона. Если Иран станет ядерным, это убьёт сразу две мечты, на которых зиждется не только внешняя политика, но и всё мировоззрение президента Обамы: во-первых, что ядерного джина можно загнать обратно в бутылку и, во-вторых, что народы мира в состоянии построить такой пост-Вестфальский миропорядок, при котором национальные правительства будут связаны всё более развитой сетью законов.

Немало экспертов-международников считают обе эти мечты президента Обамы безнадёжно наивными. Одна мысль, что мировые ядерные державы могут добровольно отказаться от такого дорогого и мощного оружия, воспринимается многими адептами реальной политики как анекдот. Есть, правда, один «реальный» аргумент (лично мне он кажется убедительным) в пользу того, чтобы президент США выступал за запрет на ядерное оружие: Америка с её подавляющим превосходством в обычных вооружениях окажется в большей безопасности и станет ещё могущественней в мире без «немирного атома». Не исключено, что в этом её поддержит Великобритания – из желания сэкономить деньги и одновременно козырнуть идеализмом. А вот Россия, Китай, Индия, Пакистан, Израиль, Северная Корея и Франция на это не поведутся. У них есть серьёзные причины сохранять свои ядерные арсеналы, и они от них так просто не откажутся.

Идея, что великие державы когда-нибудь образуют нечто вроде глобального Евросоюза многих экспертов по международной политике также поражает своей наивностью.

Возможно, циники правы (и я боюсь, что так оно и есть), но сейчас дело не в другом. Пускай Генри Киссинджер не верил в реальность поствестфальского миропорядка, но президент Обама верит – по крайней мере, он убеждён, что без этого благородного идеала в качестве путеводной звезды мы рискуем сбиться с пути и пропасть среди бесчисленных ловушек, которые готовит нам долгая ночь «реальной политики». И его вера настолько глубока, что он прилагает все усилия, дабы поставить американскую внешнюю политику на службу двум этим возвышенным целям. Здесь президент США - серьёзный человек, с сильной волей - будет непоколебим как скала.

Проблема в том, что успех Ирана означает полное, окончательное, решительное уничтожение всего, что президент хочет построить.

Не будем питать иллюзий. Если Ирану удастся обзавестись ядерным оружием, всяким надеждам на нераспространение ОМП конец, и Барак Обама войдёт в историю как президент, проигравший войну против ядерного джина.

Ираном тут дело не ограничится: если ему можно, невзирая на давление Запада, создавать ядерный арсенал, то всякая уважающая себя ближневосточная держава немедленно захочет и потребует того же. Саудовская Аравия, Турция, Египет и даже кое-кто из совсем копеечных стран вынуждены будут предпринять соответствующие шаги. Конечно, бомбу получат не все – но попытаются многие. Это катастрофически скажется на способности Америки осуществлять одну из главных своих мировых функций – обеспечивать бесперебойный приток нефти в ключевые промышленные и коммерческие центры Земли. Но дело не только в этом. Если распространение ядерного оружия нельзя остановить на Ближнем Востоке, то где тогда можно? Во-первых, «бомба» станет ещё более желанным символом принадлежности к избранному клубу первоклассных держав. Но самое главное – когда ядерными технологиями начнут торговать все желающие, сдержать распространение ОМП станет ещё сложнее. Эффект будет как от дрожжей в нужнике: покупателей и продавцов на мировом чёрном рынке «атомных секретов» станет так много, что контролировать последние станет практически невозможно.

В то же время никто больше не станет обращать внимание на санкции ООН и тому подобное надувание щёчек. Птички поймут, что пугало – неживое, преспокойно рассядутся на нём или начнут гадить ему на шляпу.

Дальше – больше. Провал нераспространения ОМП ознаменуют смерть всей послевоенной международно-правовой системы – также, как неспособность Лиги Наций защитить Эфиопию положила конец межвоенным играм в мир, основанный на праве.

Если все договоры и клятвенные уверения, десятилетия упорных усилий дипломатов не смогли остановить распространение ядерного оружия, то зачем вообще нужно международное право? И что такое Совет Безопасности, как не просто очень раскрученные посиделки – раз там не в состоянии набраться решимости и эффективно сообща противостоять неприкрытой угрозе одной из основ глобального миропорядка? Если международные институты не в могут решить эту проблему, то как таким слабым и непредсказуемым организациям вообще можно доверять что-либо важное и срочное? Если договор о нераспространении ОМП – это просто бумажка, то какие соглашения вообще имеет смысл уважать? И если страны соблюдают договоры лишь до тех пор, пока им это выгодно, а международное сообщество не в состоянии предпринять энергичные действия против тех, кто нарушает ключевые нормы поведения, то что останется от Вильсоновского идеала?

Если Иран получит атомную бомбу, то для всего, во что верит президент Обама, наступят не лучшие времена. Мир, где ядерное оружие есть у всех – это не просто коллапс режима нераспространение ОМП, а значит дискредитация самой идеи международного права, и всех обязывающих договоров в сфере безопасности. Это не просто «плохие парни», которые знают: достаточно им проявить твёрдость, и «хорошие» непременно спасуют. Это не просто иранские авантюристы, которые осмелев, ещё более энергично и беззастенчиво разрушают наши союзы и вредят нашим друзьям на Ближнем Востоке.

«Храбрый новый мир», который возникнет, получи Иран атомную бомбу, будет ультравестфальским, в котором суверенные национальные государства навсегда освободятся от иллюзий подлинно международного права. Ядерное оружие позволит каждому государству – и каждому диктатору – раз и навсегда прекратить любые попытки всяких там активистов, юристов-международников и прочих любителей поразмахивать бумажками и порассуждать об обязательных нормах вмешиваться в их внутренние дела. Если ты держишь палец на красной кнопке, то никто не заставит тебя делать то, что ты не хочешь. Эдакий национальный суверенитет на стероидах – и именно это оставит после себя Барак Обама, если не остановит победный марш Ирана к обладанию ядерным оружием.

Вероятно, президент надеется, что судьба или удача избавят его от ужасной необходимости наблюдать из Овального Кабинета за гибелью своих самых драгоценных идеалов. Стать тем, кто уничтожил веру в международное право и выпустил из бутылки ядерного джина в самой опасной части света. Вдруг, санкции сработают? Или Тегеран передумает? Или, может быть, технологические проблемы настолько замедлят иранский ядерный проект, что разбираться с ним можно будет перепоручить своему преемнику – как это сделали его предыдущие хозяева Белого Дома.

Я надеюсь, что Обаме не придётся делать подобный выбор – как и всем нам. После неудач Джорджа Буша-младшего в Ираке нам надо особенно бдительно следить, чтобы наша политика не слишком опережала реальность.

Однако, те, кто думает, что стремление нынешнего президента строить свою внешнюю политику на моральных принципах не позволит ему начать войну, кое-что упускают из виду. Поскольку ядерное оружие в руках Ирана уничтожит всё, что Обама хочет построить.

Позволит ли он этому случится? Может ли позволить?

Есть. Конечно, вероятность, что он спасует – или, говоря другими словами, джефферсоновская инстинктивная сдержанность возобладает в нём над вильсоновским стремлением построить более совершенный мир. Однако Иран не просто сознательно действует наперекор жизненно-важным интересам США – как их понимают «реалисты». Он стремится уничтожить всё, что дорого американским идеалистам. А значит, избежать войны будет трудно.

Источник: http://blogs.the-american-interest.com/wrm/2010/07/16/nuking-westphalia-obamas-deep-convictions-point-to-war-with-iran/

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67