Собираясь посетить Россию на следующей неделе, Барак Обама должен взять с собой роман Федора Достоевского "Братья Карамазовы". Ведь в современной России Владимир Путин все еще сражается с теми же самыми политическими проблемами, которые описал Федор Достоевский 130 лет назад.
Люди считают за счастье обменять свою свободу на еду и безопасность, писал Достоевский в знаменитой главе о "Великом инквизиторе". Вместо анархической свободы инквизитор предлагает народу "чудо, тайну и авторитет. И за тобой побежит человечество как стадо, благодарное и послушное, хотя и вечно трепещущее, что ты отымешь руку свою, и прекратятся им хлебы твои".
Вполне очевиден смысл того "чуда, тайны и авторитета", который Путин принес России – стране, чрезвычайно травмированной развалом Советского Союза в 1990-е годы. Эта страна в настоящий момент определенно менее свободна, чем при Борисе Ельцине, но Путин очень популярен – ведь никто не желает вернуться в безумную, ничем не ограниченную эпоху перехода.
Россия, с которой предстоит познакомиться Обаме, гордая и обидчивая. Лидеры этой страны не уверены, чего они хотят от Америки, но в то же время желают, чтобы их уважали и воспринимали всерьез. Аналитики США говорят о новой стратегии партнерства, но российские официальные лица слишком недоверчиво относятся к масштабным проектам американцев. Они думают, что Соединенные Штаты несправедливо пользовались преимуществами в период слабости России. Они до сих пор зализывают нанесенные в 1990-е годы раны. Частично их империя распалась из-за неверного представления о том, что такое война в Афганистане, и они думают, что Америку ждет та же судьба.
Этот интеллектуальное озарение стало возможным благодаря конференции "Что думает Россия?", которая проходит на этой неделе в РФ. Организаторами мероприятия выступили "Русский Институт", московский мозговой трест, и группа болгарских экспертов из "Центра Либеральных Стратегий", а также ряд организаций. (Полное разоблачение: я являюсь членом совета немецкого "Фонда Маршалла", одного из организаторов этой конференции). Раз за разом докладчики с российской стороны заявляли, что их страна счастлива, живя при, как это назвал один из выступающих, "мягком авторитаризме" путинской эры, основу которой частично составляет антиамериканизм.
В первые два дня работы конференции имя президента России Дмитрия Медведева едва ли было хоть раз упомянуто, в то время как обсуждение "консенсуса" премьер-министра Владимира Путина стало предметом целого заседания. Обама встретится с обоими российскими лидерами, и некоторые американские чиновники надеются, что он сможет построить особые отношения с Медведевым, который, как и Обама, является юристом по образованию. Но всем очевидно, что именно Путин – фигура номер один.
"Путин – истинный лидер. И едва ли кто-то не согласится с этим. Путин пришел к власти, и жизнь улучшилась", - утверждал один из членов Государственной Думы. Он описывал политическую интуицию Путина теми же словами, какими русские мыслители XIX столетия описывали своего царя: "Путин лучше самого общества знает, чего это самое общество хочет".
Путин – это жесткий парень, который собрал воедино смертельно раненую страну после падения коммунизма. "Из хаоса 1991 года Россия вышла с диспропорционально большими шрамами, имеющими политическую и социально-психологическую природу", – объяснял Алексей Чеснаков, бывший советник Путина, а ныне директор "Центра политической конъюнктуры". Когда Путин стал президентом в 1999 году, он принес "согласительный авторитаризм", заявил глава другого российского мозгового треста.
Современная Россия все еще нестабильна, хотя и более упорядочена. Русские обеспокоены сумятицей национальностей на своих границах и поведением агрессивных соседей, таких как Грузия и Украина. Это "перегретое, перегруженное общество", - сказал известный антрополог, который, как и некоторые из его коллег, говорил из зала. Нервничающие русские "убегают от свободы", предположил знаменитый социолог. Потеряв империю, Россия превратилась в подобие "ампутированного органа", осмелился заявить Вячеслав Глазьев, профессор архитектуры, возглавляющий сразу несколько институтов. Ее преследует "horror vacui, боязнь пустых пространств", - добавил он.
"Мы хотим равенства. Мы хотим, чтобы наши интересы признавались, чтобы они рассматривались как значимые", – сказал один из русских участников конференции. Но когда американцы, посетившие конференцию, попытались уточнить, каковы интересы России, известный российский политик заявил: "Настоящая проблема заключается в том, то мы не понимаем, чего мы хотим".
Лаконичное изложение формулы Путина предложил в своем докладе бывший кремлевский советник Модест Колеров: "Без России (т.е. без обеспечивающего безопасность единого правительства) никакая свобода невозможна".
Это заставило меня снова подумать о парадоксе Великого Инквизитора. Поэтому я был счастлив, когда еще один из советников Путина, издатель, который помогал организовывать конференцию, попытался уверить участников мероприятия, что проблемы, обсуждаемые ими, сохраняют свою актуальность уже более века: "Подобное обсуждение вы можете увидеть уже во времена Достоевского".
Перевод Аршина Константина
Источник: http://mobile.washingtonpost.com/detail.jsp?key=406726&rc=op&p=1&all=1