Умная политика Барака Обамы

И в советские времена, и в горбачевский период строительства «общего европейского дома», и в ельцинскую эпоху рыночных реформ, и в путинскую пору охлаждения отношений с Западом Россия всегда сверяла свои внутренние и международные шаги с тем, что делает Америка. Иногда - следовала в фарватере ее инициатив, иногда - зеркально их парировала, реализуя имидж второй сверхдержавы, но всегда действовала в логике «сверки часов» - независимо от применяемой официальной риторики. Изменилась ли эта ситуация сегодня? И да, и нет. Глобализация поставила весь мир перед общим вызовом.

Отныне перспективы сближения наций все меньше зависят от того, как быстро сойдутся их лидеры в своих персональных симпатиях. Хорошо, что сегодня стили поведения президентов России и США достаточно близки. Но куда важнее объективная потребность в согласовании позиций. Точно так же не важно, кто первым предложил миру и собственным народам идею «умной политики» – Обама или Медведев. Важно, что оба лидера готовы к ней перейти, и это тоже объективно мотивированный запрос.

Дальнейшее упирается в само содержание smart policy. Без сомненья, «умная политика» Барака Обамы – это как раз то, за что его наградили Нобелевской премией мира. Не стоит политизировать выбор Нобелевского комитета и само обоснование премии («за экстраординарные усилия по усилению международной дипломатии и сотрудничества между народами») – гораздо полезнее разобраться в них по сути.

В странах и трансрегиональных организациях Северной Европы не гадают по поводу новых правил игры в эпоху глобальной конкуренции, а осмысленно их созидают – совместно, на базе взаимных консультаций, координации планов и, главное, передовых социальных технологий. Похоже, именно это позволило норвежским «гуру» заключить, что всего несколько нестандартных шагов Обамы, но в верном направлении дали толчок для запуска нового алгоритма международных отношений. Даже Уго Чавес, самый заядлый критик Америки, стал выражать публичный респект ее начинаниям.

Думаю, «умная политика», кто бы ее ни проводил, всегда имеет в своей основе авангардное мышление - и политическое, и экономическое. Ведь глобализация ставит под вопрос не только привычные способы конкурентных действий и наращивания благосостояния, но прежде всего - этику поведения игроков, как на рынках, так и между государствами. В XXI веке, и особенно в ходе глобального кризиса, стремительно меняется содержание понятий «демократия» и «экономическая рациональность», меняется весь культурный код общественной жизни. И в деловой среде, и в межгосударственных отношениях возникает массовая потребность в восстановлении fair-play (справедливой игры - «для всех, а не только для себя»), в налаживании многосторонней кооперации как главного механизма конкурентного выживания. Эти глобальные процессы затрагивают все без исключения страны, подвигая их к тому, чтобы быстрее открывать информацию, границы и рынки - иное становится не просто невыгодным, но и опасным.

Отказываясь от политики силы и права сильного, США тем не менее стремятся сохранить и упрочить статус лидера глобализации. Если Обама будет и дальше действовать в том мировоззренческом ключе, с которого начал (по мнению Нобелевского комитета, «его дипломатия основана на…ценностях и представлениях, разделяемых большинством жителей планеты»), то шансы достижения этой цели у Америки велики.

Надо отдать должное Обаме: «Для руководства международными усилиями по восстановлению мировой экономики Америка должна начинать с самой себя». Внешнеполитическая платформа Обамы построена в постмодернистской логике – она рассматривает глобализированный мир как мир глобальных сетей, чья устойчивость держится не на балансе сил, а на балансе интересов. Обама, скорее всего, будет ориентироваться на гибкую, полицентричную конструкцию мироустройства. Ее отличие от многополярного формата (на котором обычно настаивают Россия и Китай) состоит в том, что сетевое пространство подвержено постоянной реконфигурации. Примечательно, что в Госдепе США пост директора программного планирования политики занимает профессор из Принстона Анна-Мари Слотер, автор известной книги «A New World Order» (Princeton, 2004), в которой обоснована неизбежность роста «внесуверенных» сетевых альянсов. Например, G–20 или G–40 – это фактически сетевые альянсы госчиновников, чьи коллективные решения не имеют силы закона, но де-факто становятся обязательны для всех правительств стран-участников.

Обама напрямую призвал нацию к технологическому лидерству – еще весной, в разгар кризиса. Он не только обещал вовлечь ученых во всех сферы управления и не только намерен выделять на цели исследований беспрецедентные бюджетные суммы (более 3 процентов от ВВП, или около 440 миллиардов долларов, что несопоставимо, скажем, с российскими планами – 2 миллиарда долларов к 2010 году), но и четко расставил приоритеты – в пользу развития фундаментальных наук и нового поколения инженеров. Значит, американский лидер раньше многих осознает как то, что финансовая модель капитализма безвозвратно уходит в прошлое, так и то, что инновационная экономика немыслима без горизонтальной партнерской связки «наука – бизнес – государство».

Пока что рано говорить о судьбе «умной политики» Обамы. Но сам опыт перехода к радикально новому мышлению (отказ от Realpolitik, от измерения всего только «национальным интересом») крайне актуален для России. И похоже, Дмитрий Медведев это отлично понимает.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67