Три задачи и три составные части пресс-конференции Владимира Путина

Mitrofanov Sergey

Формат - общение президента с широким кругом журналистов - стал уже достаточно привычным элементом российского политического театра, и в силу этого обстоятельства в нем наметились и доминирование традиции, и некоторая заорганизованность, то есть преобладание формы над содержанием. Однако не это главное. Мы должны обращать внимание, прежде всего, на решение тех задач, которые кремлевская элита и ее контрагенты (например, партийные карьеристы) ставят в подобной демонстрации обществу вменяемости российской власти.

Думается, что задач этих, по большому счету, три.

Первая: это предъявление обществу действующего президента в хорошей физической, интеллектуальной и нравственной форме. Нужно это, прежде всего, ради стабильности политической системы и сохранения условий для долгосрочного консенсуса со всеми заинтересованными группами политиков и общественными деятелями.

На мой взгляд, эта задача блестяще решена. Конечно, большинство вопросов, особенно в первой части пресс-конференции, возможно, были заранее заготовлены, распределены по номерам (смехотворно ее начало с вопроса вечного корреспондента газеты "Ваши шесть соток"), но президент, видимо, старательно проштудировал с референтами ответы на них. В любом случае Путин блистательно выдержал трехчасовой марафон, не выказав ни малейшего признака усталости. Хотя телезрителю, например, в то же самое время было достаточно сложно удерживать внимание и следить за логикой калейдоскопически быстро сменяющихся тем.

Был президент готов и к тому, чтобы предстать перед своими избирателями образцом нравственности и политического благоразумия. Так, он позиционировал себя, вернее, институт президента как последнюю инстанцию, озабоченную, прежде всего, трансфертом достижений экономики непосредственно в пользу граждан. На вопрос "Известий", почему премьер Фрадков не руководит национальными проектами, а для их координации создан некий "странный орган" (вопрос предполагал интригу), Путин ответил в том смысле, что глава правительства и сейчас руководит всем. Однако система, когда непосредственно национальными проектами занимается Дмитрий Медведев, и обеспечит их безусловное исполнение, и остановит разворовывание средств.

Готов был Владимир Владимирович и к тому, что в конце концов от кого-нибудь, набравшегося смелости, прозвучит вопрос по поводу трагического случая в Челябинском танковом училище. Жаль, что этот вопрос не прозвучал ближе к началу пресс-конференции. Это свидетельствует, скорее, о некотором перекосе гражданственности уже в рядах "прикремленных" политических обозревателей. И ответил на него, в отличие от оконфузившегося ранее Сергея Иванова, буквально "взорвав тему", назвав этот случай "чудовищным".

Реакция, надо признать, очень умная, ибо вот вам принцип: не скрывай, не прячь голову в песок, а, как в дзюдо, воспользуйся силой противника (в данном случае противники режима Путина используют несчастье солдата для политических обобщений) и проведи ответный бросок.

Вторая задача, которая закономерно решалась в рамках подобной большой прессухи, - это прощупывание власти со стороны второго эшелона политически активных групп. А за журналистами ведь стоят издания, главные редакторы, за ними - финансовые группы, башни Кремля, вернее, кремлевская администрация; если дело касается иностранцев - то их агентства. Так вот, эта задача по-прежнему, в силу комплекса причин, решалась неудовлетворительно. Очень многие, если не почти все, и даже журналист-японец, нарушали принцип журнализма - спрашивать у интервьюируемого только то, что не знаешь сам, но действительно хочешь узнать. Президенту задавали вопросы, в которых был заранее запрограммирован ответ и на которые может быть с легкостью дана уклончивая формулировка. Либо вопросы, любой ответ на которые был абсолютно бесполезен с практической точки зрения.

Так, кто-то попросил у Путина его личный автомобиль "Волгу" на предмет тестирования деталей... Ну и что, спрашивается, даст нам это тестирование? Путин, кстати, согласился. А если попросить у Путина скороварку или сковородку?..

Одна журналистка вышла-таки на интересующий ее вопрос о реформе власти, но сформулировала она его в максимально подобострастной форме: нравится ли самому реформатору проводимая им реформа? Путин ответил, что он - доволен. Журналистка же сидела, радостно улыбаясь.

И наконец, третья и самая важная задача большой пресс-конференции Владимира Путина: формирование и "посыл" организующего мессиджа.

То есть использование формата в качестве организационного и идеологического инструмента (других форм общения власти с народом при ныне действующей системе почти не осталось). Оценить эту часть достаточно трудно, но мессиджи были даны.

Важным мне показалось некоторое продекларированное отступление от жесткой вертикали. О назначении губернаторов Владимир Путин сказал: "Я не назначаю губернатора, а предлагаю его Законодательному собранию, и Законодательное собрание фактически приводит к власти в регионе того или другого кандидата, предложенного президентом".

Таким образом, в его нынешней интерпретации назначение губернатора становится результатом сложных, почти равноправных переговоров Кремля с местными элитами. Не так, на самом деле, важно, соответствует ли это истинному положению вещей, но Кремль дал однозначную установку на более тонкое регулирование отношений.

Важным мне показалась установка президента на эволюцию режима, эволюцию самой политической атмосферы. Вполне возможно, это именно то, что Глеб Павловский сказал про Путина: "Изучение его идеологии - не только в гуманитарном, но и в инженерном смысле - едва начинается".

Так, Путин однозначно заявил, что он против перестройки системы госвласти в русле исключительно партийности (партийного правительства, партийного президента), хотя одно время казалось, что систему выруливают именно в эту сторону. Но пауза будет держаться до тех пор, пока партии не окрепнут. "Партийное правительство? В целом все возможно в исторической перспективе, но я против того, чтобы внедрять подобную практику в российскую политическую действительность сегодня". Пока партиям даны лишь более широкие права в части предложения своих кандидатур в регионах.

В отношениях с Узбекистаном (а в восприятии Запада Узбекистан после волнений в Андижане - кровавый, тоталитарной режим) Путин также отстаивает принцип эволюции. "Нам не нужен в Средней Азии второй Афганистан, и мы будем действовать очень аккуратно. Нам не нужны там революции, нам нужна эволюция, которая приведет и к утверждению тех ценностей, о которых вы сказали, но не будет способствовать взрывам, с которыми мы столкнулись в Андижане".

Возможно, об эволюции думал Владимир Владимирович, когда, отвечая на вопросы, неожиданно "подключил" в том числе и Общественную палату к контролю над финансированием национальных проектов. Потому что общество, каким бы оно ни было в данный момент, вырастает из коротких штанишек только в настоящем деле. "Думаю, будет правильно, если и Общественная палата, и депутатский корпус на местах, где будут реализовываться эти проекты, возьмут все, что касается движения средств и реализации этих проектов, под свой ежедневный контроль". Хотя, признаться, Общественной палате взять под контроль движение средств будет весьма и весьма трудно. Все ж не налоговая инспекция.

Что немножко пугает, так это вальсирование Кремля с "нашистами", о которых Путин выразился достаточно тепло: "Настраиваться нужно на грандиозные победы. Тогда мы будем хотя бы удовлетворительных результатов добиваться". Они и настроятся после этих слов! Беспокоит также и дальнейшее увиливание от проблемы преемника, которую, конечно же, мы понимаем в более широком смысле - как проблему самого механизма преемственности. Остроумие Путина по этому поводу ("У нас много людей в России, очень много, которые могли бы возглавить страну") лишь подчеркнуло проблему следующего политического рубежа.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67