Начну издалека. В 80-е годы XX века мне довелось ввести понятие «мнимая стоимость» применительно к советской экономике. Под ней я понимал те товары и услуги, которые, хотя и произведены в той или иной форме, но не имеют реальной потребительной стоимости, то есть не используется на практике для удовлетворения реальных нужд личного потребления или производственных нужд.
Сюда относится, в первую очередь, стоимость, которая производилась только на бумаге. Это – элементарные приписки, то есть отчеты о продукции, которая в действительности не производилась, а также искусственный двойной счет в отчетности, благодаря которому одна и та же стоимость показывалась несколько раз на разных стадиях производства одного и того же конечного продукта, причем каждая из этих стадий показывается как отдельный продукт.
Тем самым увеличивался общий объем ВВП (валового внутреннего продукта), но никакие дополнительные потребительные стоимости не производились.
Однако этими категориями мнимая стоимость далеко не исчерпывается. Дело в том, что в СССР, равно как и в других социалистических странах (или, по западной терминологии, в странах с централизованным планированием экономики), производилось масса продукции, которая в итоге никем не востребовалась. Здесь и миллионы громоздких и малоэффективных тракторов, которых в нашей стране производили больше, чем остальные страны мира, вместе взятые, но которые и ломались чаще любых других.
В итоге, половина советских тракторов либо разбиралась на запчасти, либо превращалась в металлолом, так и не выйдя в поле. К той же категории относилась и избыточная сталь, которой в СССР как производили, так и импортировали больше всех в мире, из чего у многих людей закрадывалось подозрение, что выплавляют советские металлурги не совсем ту сталь, какую нужно. Ясно, что значительная часть этой стали шла прямиком в лом.
А если взять, например, продукцию советской текстильной и обувной промышленности. Сколько костюмов, рубашек и башмаков сразу же становились уцененным товаром и годами пылились на складах, потому что их не брал даже невзыскательный советский покупатель. Я уже не говорю о просто бракованной продукции. Все вместе различные категории мнимой стоимости, по моей оценке, в середине 80-х годов завышали советский ВВП примерно в 4 раза.
Мнимая стоимость была прямым следствием централизованного планирования. Спущенные планы полагалось выполнять и перевыполнять, а производство должно было постоянно расти, демонстрируя, что в социалистической экономике не бывает застоев и кризисов. Поэтому советские заводы и фабрики предпочитали производить ту продукцию, которую они хорошо освоили, и нарастить объем которой можно было без особого труда. И наращивание шло без учета того, насколько на данную продукцию существует спрос.
Фактически мнимая стоимость – это не товар, обладающий какой-либо реальной потребительной стоимостью, а только средство распределения и перераспределения реальных потребительных стоимостей (товаров) и их денежных эквивалентов. С помощью мнимой стоимости люди добивались получения вполне реальных материальных благ. Им платили за производство никому не нужной продукции зарплаты и премии, а директора предприятий получали те же премии и зарплаты, а также сырье, материалы и комплектующие для производства товаров, действительно необходимых.
Тогда, в конце 80-х, мне казалось, что мнимая стоимость – это атрибут преимущественно социалистической экономики. В капиталистической, рыночной, экономике вроде бы мнимой стоимости развернуться особенно негде. Производить продукцию, которая заведомо не найдет спрос на рынке никто не будет. А завышать данные об объеме произведенной продукции посредством приписок тоже вроде бы бессмысленно – это только приведет к росту налогооблагаемой базы и, соответственно, повышению суммы выплачиваемых налогов.
Иное дело – нелегальное производство, то, что обычно называют черной или серой экономикой. Это может быть предприятие, которое существует полностью нелегально и вовсе не платит налогов, но производит востребованную на рынке продукцию. Тогда говорят о черной экономике. Если же речь идет о легально существующем предприятии, которое, однако, производит продукцию сверх той, что показана в отчетах, и с этой дополнительной продукции налогов не платит. В этом случае речь идет о серой экономике. В ряде стран, например в Италии, доля серой и черной экономики в ВВП достигает 20-25%. Несомненно, и серая, и черная экономика существовали и в СССР, и в других соцстранах. Советские цеховики вдохновенно штамповали псевдо-импортные нейлоновые блузки и джинсы, имея на этом неплохой доход. Однако объем черной экономики тогда далеко не покрывал объема мнимой стоимости. К самой мнимой стоимости ни черная, ни серая экономика никакого отношения не имеют, являясь ее антиподом.
Но позднее оказалось, что мнимая стоимость – это категория, вполне применимая и к рыночной экономике, и, более того, играющей в ней все более значительную роль. Это блестяще продемонстрировал нынешний мировой финансово-экономический кризис. Первые грозные признаки появились за несколько лет до него, во время банкротства американского гиганта – компании «Enron». Тогда выяснилось, что она значительно завышала свои доходы, чтобы привлечь дополнительных инвесторов и повысить стоимость акций. С этих несуществующих доходов «Enron» исправно платил налоги, с лихвой компенсируя их ростом курсовой стоимости акций. Фактически компания превратилась в финансовую пирамиду, которая рано или поздно должна была рухнуть.
Вот эти несуществующие доходы, которые показывались только для того, чтобы акции компании росли или, по крайней мере, не падали, - это типичная мнимая стоимость. А когда грянул нынешний кризис, оказалось, что таких «энронов» в Америке и мире – сотни, если не тысячи. Выяснилось, например, что общая сумма страхования долговых обязательств в мировой экономике превысила объем мирового ВВП. Или что вся ипотечная система США, - это гигантская финансовая пирамида. И ипотечные кредиты, выданные в свое время без реальных надежд на возврат, - это та же мнимая стоимость, выполняющая ту же функцию – оживления реальной экономической конъюнктуры в данный момент, без мысли об отдаленных последствиях.
Да и вся мировая финансовая система все более походит на громадную, не поддающуюся воображению финансовую пирамиду. Конвергенция торжествует! После смерти СССР и мировой социалистической системы мнимая стоимость распространилась на Западе в невиданных прежде масштабах. Ее объем если не превосходит в четыре раза, то, по крайней мере, становится сравнимым с мировым ВВП. И если в СССР и других соцстранах мнимая стоимость сама по себе не вела к катастрофе, а лишь увеличивала номинальную величину ВВП и представляла собой пусть уродливый, но реально действовавший инструмент перераспределения товаров и услуг в технологически отсталой и стагнирующей (применительно к производству товаров народного потребления) экономике, то в рыночной экономике экспансия мнимой стоимости грозит катастрофой.
Это и подтверждает кризис.
Мнимая стоимость теперь мигрирует и в сектор реальной экономики. Хороший пример здесь – строительство газопроводов «Северный» и «Южный поток» и «Набукко». Экономически они совершенно бессмысленны, потому что тот же дополнительный объем газа Западная Европа может получить в несколько раз дешевле, если вложит средство в модернизацию уже существующих газопроводов в России, на Украине и в Белоруссии. Однако политические соображения: стремление России использовать газ как средство влияния на Украину с целью возвращения ее в сферу своего влияния, а на Белоруссию – для сохранения ее в этой сфере, стремление Западной Европы получить независимый от России путь, а также интересы ряд энергетических и иных компаний в Западной Европе — объективно способствуют продвижению данных проектов, несмотря на их очевидные финансовые и экологические риски.
Компании, участвовавшие в реализации перечисленных проектов, рассчитывают с помощью финансовых средств, выделенных на их осуществление, расширить производство и получить дополнительные прибыли, безотносительно к тому, сколько все это будет стоить Евросоюзу в целом.
Если данные проекты будут, в конечном счете, осуществлены, то разница между их стоимостью и стоимостью модернизации газотранспортной системы бывшего СССР, способной дать тот же объем прироста газового экспорта в Западную Европу, будет представлять собой тоже род мнимой стоимости.
Ограничить экспансию мнимой стоимости в нынешнем виде может только усиление государственного регулирования финансово-экономической сферы, что мы и наблюдаем на примере борьбы с сегодняшним кризисом. Но усиление такого рода регулирования сверх некоторых пределов грозит возрождением старых советских форм мнимой стоимости и длительной экономической стагнацией. Думаю, если ведущие экономики мира не выработают эффективных способов борьбы с экспансией мнимой стоимости, без возвращения к элементам советского централизованного планирования, тот экономический кризис, который мы сейчас переживаем, может превратиться в явление, повторяющееся с пугающей регулярностью через не очень большие промежутки времени.