Толерантность - материя тонкая, сотканная из множества противоречий и оговорок, намеков и недосказанностей. Все в ней как-то неопределенно. Вроде бы речь идет о терпимости, да не совсем. Вроде как индпошив, а на деле ширпотреб. Может быть, толерантность - это давно забытое смирение? Но, как и весь гуманизм современного извода, она агрессивна и кичлива, уродлива и безжалостна. Несмотря на внешнюю привлекательность упаковки, толерантность - нечто воистину грязное и разрушительное. Толерантности требуют геи и лесбиянки, наркоманы и педофилы, насильники и маньяки... "Сегодня это один из важнейших принципов либерального мировоззрения"1.
Толерантность - одна из ключевых норм либеральной мифологемы; моральная ценность, конституирующая социальные отношения западного мира и лежащая в основе глобализационного проекта. Формальное требование терпимого отношения к интересам (убеждениям, верованиям, привычкам и т.д.) того или иного индивида (социальной группы, сообщества и т.д.) конкретизируется и ограничивается положением о применении принципа толерантности только к тому, кто сам терпим (К.Поппер). Иначе говоря, принцип толерантности применим только в рамках либерального концепта и является категориальной меткой в диспозиции "свой-чужой" (цивилизованный - не цивилизованный, белый - черный и т.д.). Все то, что по ту сторону ценностей либерального сознания - вне сферы культурного и человечного. А потому не обладает самостоятельной значимостью и подлежит тотальному искоренению.
В идее толерантности находит ценностное оформление принцип плюрализма. Сам термин "плюрализм", введенный в научный оборот в начале XVIII в. немецким философом Х.Вольфом, противоположен "монизму" и обязан своим появлением набиравшей в то время обороты просвещенческой кампании по "отделению церкви от государства и школы от церкви". Секуляризация - эмансипация общества от религии - послужила исходным основанием для снятия религиозной напряженности и утверждения веротерпимости. Принцип плюрализма в сфере аксиологии открыл путь для культурно-исторического релятивизма и признания множественности равноправных ценностных систем (В.Дильтей).
Исходной философской установкой либерального проекта является ориентация на автономию познающего субъекта. В предельном выражении это "кантовский" трансцендентальный субъект. "Философ протестантизма", попытавшийся укоренить Истину в субъекте по формуле "не я в истине, но истина во мне" (о.П.Флоренский), открыл путь для оправдания автономии субъективного разума и утверждения либерального принципа плюрализма. Это философское закрепление итогов Французской революции, которая "совершила новый процесс, возглавив "права человека и природы", т.е. автономность их... по отношению к Богу"2, означало окончательное разрушение средневековых институтов общественной жизни, укорененных в целостной и монистической христианской культуре.
В области этики тот же Кант намечает контуры будущего либерального нравственного сознания. Одна из формулировок категорического императива прямо указывает на норматив толерантности: "... поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом"3. Весь смысл этой формулировки в оговорке Канта - субъект только "может пожелать", чтобы максима его поступка стала всеобщим законом, но не дай Бог он попытается онтологизировать свои внутренние мотивации. Последнее неизбежно влечет за собой нарушение индивидуальных автономий и противоречит норме толерантности. Такова лицемерная сущность этики долга, которая нашла свое продолжение в лживом плюрализме и подлой толерантности.
Идея толерантности, как суррогата христианского смирения - один из продуктов деятельности духовного комплекса ressentiment в структуре христианской морали. Ценность смирения зиждется на христианской любви к Богу и ближнему своему, требование толерантности имеет совсем иной источник. Человек требует толерантности из страха за себя, из чувства протеста по отношению ко всему тому, что мешает или может помешать его произвольной деятельности, т.е. поставить под вопрос его автономию в качестве действующего субъекта. А такая угроза исходит из всего что есть, что имеет статус бытия.
Требование толерантного отношения к другому человеку с его особыми, непохожими на мои представлениями и чуждым мне образом жизни - это запрет приписывать последним предикат бытия, требование небытия другого человека как существа духовного и личностного. Действительно, кантовский "трансцендентальный субъект" - абстракция, человек, очищенный от всего того содержания, которым обладает реальная личность, т.е. от любого рода онтологической конкретности. Согласно этой логике, если жизнь человека имеет образ, то образ этот - каким бы он ни был - в принципе не может быть укоренен в бытии. Эта абстракция и является здесь мерилом толерантности: чтобы претендовать на терпимое к себе отношение, человек должен перестать быть или перестать претендовать на бытие.
Оказывается, что любить можно только то, чего нет в жизни, голую схему, ради которой и оказывается возможным терпимое отношение к реальным, "ближним" людям. Но любовь эта весьма странная, ибо реализуется она в условиях войны "всех против всех" (Гоббс), и не на любви к ближнему зиждется толерантность, а на ненависти к нему. Источник толерантного отношения к ближнему - ресентиментная ненависть; то, чем становится смирение без любви.
Либеральный плюрализм, скрывающий под маской толерантности человеконенавистническую злобу, ставя во главу угла право личности на автономию, не только не утверждает ее, но напротив - отвергает индивидуальный образ как таковой. Ведь ради утверждения субъекта в его автономности, приносится в жертву личность, человеческий образ.
"Смирение паче гордости" - гласит старинная пословица. Тщеславная гордость автономного субъекта на деле оборачивается отрицанием личности. Ведь исполненный принцип формальной терпимости означает не более чем безразличие к ближнему, отрицание его бытийственного статуса в качестве личности. Напротив, смирение - утверждает ее. Поэтому христианское смирение не может быть толерантно или безразлично к ближнему. Отсюда невозможность толерантной этики ненасилия, основанной на формальном принципе автономии субъекта. Если бытийственный статус личности безусловен, то христианское смирение и любовь неизбежно требуют участия в жизни ближнего.
Итак, принцип плюрализма несет в себе самую изощренную форму тоталитаризма. "Классический" тоталитаризм, при всей своей ущербности, все же делал возможным инакомыслие как акт личной ответственности, организуя социальное пространство вокруг защищаемых им норм. Тоталитаризм же плюралистический, наложив табу на норму как таковую, уничтожил вместе с ним и саму возможность сущностной инаковости. Различия между людьми просто перестали быть предметом дискуссии - став охраняемой заповедной зоной, доступ в которую смертельно опасен.
Не случайно нетерпимость является одним из самых тяжких преступлений в либеральном обществе, а ее разжигание карается законом. Толерантность в плюралистическом обществе - не более чем круговая порука, "мораль рабов", смысл которой в том, что ничего определенного, окончательного, доподлинно истинного нет. Гуманистическая либеральная революция не только не освободила человеческую индивидуальность, но напротив, укоренив ее во лжи, сделала возможным ее полное разрушение. Свидетельство тому - эффект массового сознания. Утвержденная в своем праве на автономию личность не только не обретает ее, а прямо наоборот - растворяется в коллективном разуме толпы.
Если совсем просто, то вопрос о плюрализме - это вопрос о существовании истины как таковой. Если она существует в реальности, то никакого субъективного произвола быть не может, и любая индивидуальная автономия перед ее лицом ничтожна. Из этого вытекает понимание великой лжи либерального проекта, ибо свобода всегда детерминирована истиной (Вл.Соловьев). Подлинная свобода может осуществляться только в истине. Истина является условием свободы, но не свобода - условием истины. В этой связи, какой еще тоталитаризм может быть подлее либерального?
Попытка реализации либерального проекта в нашей стране должна рассматриваться как рецидив самого безжалостного антирусского тоталитаризма ХХ века. Положительная целостность русской аксиологической системы есть то, что позволяет отбросить либеральную шелуху не только в пространстве реального политического действия, но и в пространстве смыслов. Противопоставить глобализационному проекту не куцый многополярный мир, а целиком русский глобус - сущностно, ценностно русский. Мы те, кто ищет истину, и она для нас не может быть в нескольких разных одновременно существующих версиях - как не могло существовать "других богов" для христиан Римской Империи.
Примирения здесь быть не может. Либо плюрализм - и тогда речь будет идти о бесконечной лжи и недомолвках, а в конечном итоге - об окончательной утрате субъектности. Либо - монизм, тотальность, восстановление целостности. Требование толерантности попросту несовместимо с существованием русской цивилизации, ценностным основанием которой является правда - причем такая, которая может быть только одна на всех. И, значит, язык "толерантности" - это язык врага.
Примечания:
1 Шалин Н.Н. Толерантность // Социологическая энциклопедия: В 2 т. Т.2. √ М., 2003. √ С . 661
2 Флоренский П. А., священник Соч.: В 4 т. Т. 3 (2). √ М., 2000. √ С. 465
3 Кант И. Соч., т. 4, ч. 1 √ М., 1965 √ С. 260