Союз суверенов

Что бы там враг ни говорил, но гражданин Советского Союза уже потому был свободным гражданином свободной страны, что его страна обладала суверенитетом. И это достаточное основание гражданской свободы. Суверенитетом задается пространство гражданственности, понимаемой как право порождать из себя архитектуру собственного социального устройства. Суверенитет это то, что в гражданском измерении делает возможным проявление свободы, через добровольное ограничение пространства индивидуального. В этом заключается интегративная функциональность ценности суверенитета, вокруг которой организован любой тип состоявшейся социальности.


Афинская демократия была замкнута на культ героя. Гражданская свобода в ее высшем проявлении - право отдать жизнь за свое отечество. Это право обусловлено логикой суверенитета, который является условием гражданственности. Интегративная функциональность главного гражданского культа удерживалось суверенным статусом античного полиса. Не надо забывать о том, что наша собственная Великая Победа была в первой половине прошлого столетия заработана трудом тех поколений, которые очертили пространство советского суверенитета и на пике противостояния сделали возможным солидарное преображение граждан в героев.

Средневековая модель суверенитета также опосредовалась категорией свободы. Свободен только тот, кто имеет право на выбор суверена. Но человек, не воспользовавшийся этим правом - подозрительный человек, без социальной прописки, он подобен горемыке-бомжу в современной Москве.

В Новое Время трансформация средневековой идеи суверена шла по вертикальному измерению ее источника. Союз граждан задавал новые формы общественной интеграции. Теперь все без исключения члены общества должны быть интегрированы в пространство свободы, через подчинение личного воле левиафана. Итогом этого стала девальвация понятия "народ", которое предполагает различия статусов по отношению к суверену, и его замена на понятие массы. Включение масс в пространство публичности сделало суверенитет предельным основанием социальной интеграции. Вместе с тем в качестве негативной реакции на массовизацию публичного пространства политики обозначилась тенденция к выведению частной жизни из сферы государства, в рамках оппозиции государство - гражданское общество.

Отсюда возникновение концепта абсолютной и изначальной ценности каждого индивида - и, следовательно, государства как союза абсолютных суверенов. Собственно, сама произошедшая в Новое время трансформация средневековой категории суверена связана с тем, что современный тип суверенитета имеет источник не в религиозном абсолюте, а в социальном фантоме - союзе граждан, который через процедуры делегирования властных полномочий производит суверена, доверяет ему принятие решений в очерченном законом пространстве.

Между тем в ХХ веке уже и новоевропейская модель суверенитета претерпела существенные изменения. После Второй мировой войны суверенитет обеспечивается не внутренними механизмами наций, а логикой взаимного признания. Мы суверенны, потому что мы "здесь и сейчас" осуществили с другими суверенами взаимное признание своего абсолютного статуса и признали суверенитет высшей ценностью.

В советской системе человек обладал возможностью определять границы своей личной свободы по отношению к суверену. При этом мера его гражданской активности находилось в непосредственной связи с отношением к безусловному источнику советской суверенности - партии, учредившей государство. Общественная интеграция в иерархии статусов была завязана на ценностный аспект суверенности, как условии абсолютной гражданской свободы.

До недавнего времени ценность суверенитета была выше таких ценностей, как, например, права человека, плебисцитарная демократия и т.д. ООН создавалась не как мировое правительство, которому ее участники делегировали часть полномочий, ограничивая тем самым свой суверенитет, а как переговорная площадка для государств, которые признали суверенитет абсолютной ценностью: в этом смысл "права вето" в Совете Безопасности ООН. Фактически же этим абсолютным суверенитетом обладали СССР и США.

Если мы внимательно посмотрим на историю ХХ века, то обнаружим, что она сосредоточена вокруг понятия суверенитета. Мы знаем, что уважение суверенитета - основной принцип права и международных отношений. Между тем события, которые произошли после распада СССР и демонтажа ялтинской миросистемы, связаны с тем, что суверенитет стал утрачивать свой ценностный статус. После распада СССР суверенитет перестал быть ценностью. Это мы видим на примере политики США, на примере цветных революций, которые являются в наше время механизмами десуверенизации, а также на примере симптоматичного проекта Европейской конституции - с его не менее симптоматичным провалом.

Та модель, которую предполагал нынешний проект Европейской конституции, означала, что страны ЕС должны были добровольно ограничить свой суверенитет в пользу брюссельской бюрократии. Эта схема прямо противоположна принципам ялтинского мира.

Но как оказалось, сегодня Европа не готова отказаться от ценностного статуса суверенитета. Поэтому выдвижение идеи суверенитета в качестве ценностной ориентации современной российской политики означает предложение альтернативной модели устройства Европы, мир которой строиться на абсолютном и безусловном статусе национальных суверенитетов. Мы не можем защитить свой собственный суверенитет никаким другим способом, кроме как трансформировав миросистему таким образом, чтобы в ней существовали и признавались суверенитеты. В этом смысле идея государственного суверенитета России - это мировой проект.

Китайцы переименовали Институт Советского Союза в Институт ЕвроАзии. Без намека на звонкую монету они подошли к очень существенной интуиции. Пространство бывшего СССР - это территория европейского выбора. Если предикат Евразии - азиатчина, то ЕвроАзии - европейскость. Это значит, что проект интеграции - это не что иное, как восстановление европейской субъектности на пространстве бывшего СССР.

Идентичность целого, которая нам грезится уже только потому, что мы мыслим проектом интеграции и свое нынешнее состояние воспринимаем как временное, упирается в проблему суверенитета. Как это ни кажется парадоксальным, но чаемая интеграция невозможна иначе чем через подтверждение европейского выбора суверенных народов. Россия, интегрирующая в свое пространство отпавшие территории, превращает Европу в единый континент. Договор об образовании СССР - это модель европейской интеграции, альтернатива Европе "германских наций". В свою очередь, интеграция или сборка - сначала "малой России", а затем и "большой России" - это не что иное, как собирание единой и целостной, без изъятий, Европы.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67