Симпсоны выходят из окружения

С 16 августа в кинотеатрах России начинается прокат полнометражной версии американского мультсериала "Симпсоны"

Приближается вечер. Семья спешит домой от дневных забот: Барт и Лиза едут из школы на скейтборде и велосипеде соответственно; Гомер - на машине со своей работы (он служит инспектором на атомной электростанции); Мардж с маленькой Мэгги возвращаются на машине из супермаркета. Члены семейства, все пятеро, прибывают домой одновременно, бросаются к стоящему в гостиной дивану и занимают на нем привычные места - тоже одновременно. Диван немного маловат, но это ничего: в тесноте, да не в обиде. Они уже уставились в магически включившийся телевизор; а может быть, он никогда и не выключался. Это "Симпсоны", шоу на ТВ - и о ТВ. Что они смотрят? Может быть, они видят нас, реальных, смотрящих на них, вымышленных? Они - типичная американская рисованная семья, смеющаяся или ошеломленная, но в любом случае захваченная тем, что происходит на телеэкране с забавными, словно запрограммированными человеческими фигурками. Или, может быть, они смотрят версию "Симпсонов", снятую в их мире, - бесконечно возобновляющуюся комическую грезу о том, как представляют себе их сограждане свою семью, город и страну.

Но какую бы передачу ни смотрели Симпсоны, они остаются телевизионными образами, наблюдающими за телевизионными образами, и это продолжается уже целую вечность - точнее, с 1989 года, что для телевидения практически равносильно вечности. И вот они наконец на киноэкранах, в широком прокате, в бесчисленных странах. Но что они там делают? Разве они не сугубо телевизионные создания? Разве не телевидение их дом и оправдание их существования? Могут ли большой экран и темный зал предложить им нечто такое, чего они не имели на маленьком экране в уютно освещенном доме, со множеством перерывов? Конечно, вторая жизнь персонажей затевается не в последнюю очередь ради прибыли. Продюсеры этих серий отнюдь не простаки. В конце титров после фильма семья появляется внизу экрана в виде цепочки силуэтов. Создается ощущение, что они немного не в своей тарелке. Что-то вот-вот произойдет. Мэгги готова произнести свое первое слово. И она его произносит: "Продолжение следует".

В начале 1990-х годов "Симпсонов" смотрели около 22 миллионов американцев; в прошлом году эта цифра составила 9 миллионов. Это немало; шоу заслуженно приобрело статус общественного института. Но институты, какими бы внушительными они ни были, - это не хиты, и для адаптации к большому экрану, очевидно, необходимо было проделать серьезную работу. Похоже, инвесторы и продюсеры не ожидали, что фильм будет иметь такой успех; они были бы счастливы, если бы первый уик-энд показа принес им в Америке $30-40. На самом деле сборы оказались почти вдвое ($71.9 миллионов) выше запланированных; не менее впечатляющим был премьерный успех в других странах, особенно в Великобритании. На языке журнала Variety это звучит следующим образом: "Премьерный показ убедительно продемонстрировал, что создатели фильма чутко отреагировали на запросы и чаяния международной

аудитории".

Но в каком-то смысле "Симпсоны" так и не покинули свой дом. Этот фильм не переработка телеверсии в киноверсию, как, например, "Маппеты в кино" ( The Muppet Movie) , фильм, возникший из телесериала "Маппет-Шоу", или "Житие Брайана" ( Life of Brian) , в которых рисованные существа обрели новую жизнь в новых условиях (в новом "жанровом формате"). Создатели "Симпсонов" Мэтт Гроунинг и компания, почувствовав себя в одной лодке по случаю реализации кинопроекта, мудро решили поработать в "буферной" зоне, и у них получилось "гостевое" явление телевидения в мире кинематографии, совмещающее в себе элементы шутки и акта припоминания. Поклонники "Симпсонов" помнят, что роль драгоценного артефакта в серии под названием "Двадцать два коротких фильма о Спрингфилде" ( Twenty-Two Short Films about Springfield, 1996) выполняла фотография Шона Коннери, подписанная Роджером Муром. В одном месте действие широкоформатного фильма резко прерывается, на экране появляются слова "Продолжение следует..." - и зритель ощущает себя сидящим у телевизора, уютно вписанным в знакомую сетку передач. Вскоре, буквально через несколько секунд, возникает завершение фразы: "...почти немедленно". Аудитория (членом которой был и автор этих строк) восприняла эту игру, с ее шутливым тоном, как нечто вполне естественное. Зал разразился счастливым хохотом, и это был скорее "смех домашнего уюта", чем смех изумления или восторга, при том, что в зале сидели в основном взрослые. Но даже если бы это были подростки, они все равно оказались бы давними (по телевизионным меркам) поклонниками сериала. Они смотрели бы "Симпсонов" не впервые, даже если бы их зрительский стаж составлял всего несколько месяцев, если не дней.

Этот фильм очень смешной. Гомер, как обычно, плохо себя ведет. Барт мечтает о реальном отце, но в конце концов удовлетворяется нереальным. Лиза разворачивает политическую кампанию. Мардж прогуливается пешком. Дед Грампа переживает мистический опыт: к нему является небесный пришелец, о котором он тут же забывает. Мэгги, все еще не умеющая говорить и не желающая вытаскивать пустышку изо рта, вполне способна постоять за себя: когда толпа разъяренных жителей Спрингфилда врывается в дом Симпсонов, она разбивает молочную бутылочку и ловко орудует ею, размахивая зазубренным концом, как если бы это была бутылка из-под виски. Сюжет вращается вокруг проблемы загрязнения окружающей среды. Гомер, испытывающий нечто вроде кризиса среднего возраста (выражающегося в том, что он истово нянчится со своим новым любимцем - жирным, розовым и не слишком привлекательным молочным поросенком), отказывается подчиниться требованиям по утилизации отходов (поросенок много какает, так много, что Гомеру приходится соорудить специальный контейнер, футов в десять высотой, куда утрамбовываются продукты свинячей жизнедеятельности) и после некоторых передряг сваливает весь поросячий навоз в только что очищенное городское озеро. Разражается экологическая катастрофа. Глава правительственного агентства по защите окружающей среды, заручившись согласием президента США Арнольда Шварценеггера, изолирует Спрингфилд от внешнего мира, накрыв его гигантским стеклянным колпаком. Симпсоны "выходят из окружения": им приходится бежать из города, поскольку спрингфильдчане норовят разорвать их на мелкие кусочки. Семейство устремляется на Аляску, но вскоре возвращается, узнав, что агентство по окружающей среде принимает решение действовать по "схеме-2": полностью уничтожить зараженный город. Гомер - самым невероятным образом в последний момент - спасает ситуацию, а заодно и своих сограждан. Все кончается хорошо, никто не получает по заслугам.

В фильме наличествует неизбежная квота плохих шуток (когда Спрингфилд покрывается колпаком, Мардж вышивает, напевая "Dome Sweet Dome" ("Купол, милый купол"); а когда семья едет на Аляску, она делает то же самое, мурлыкая "Nome Sweet Nome" (Nome - город на Аляске). (В основе всей этой игры слов лежит песня середины 19-го века "Дом, милый дом" ("Home! Sweet Home!"). - Прим. перев.) И, как это бывает после каждой телесерии мультика, зрителю ненавязчиво предлагают задуматься над увиденным, окинув прошедшую перед ним вереницу персонажей ретроспективным взглядом. Как они гротескны в своей упрощенности, как карикатурны в моральном отношении и как грубо нарисованы: минимум штрихов, знаменующих очертания волос или глаз. И тем не менее как мы на них похожи! Конечно, не в плане богатой и сложной внутренней жизни, которую мы себе приписываем, когда благодушно настроены, но в разрезе того слоя бытия, когда мы, наряду с нашими согражданами, играем, без особой увлеченности и внутренней убежденности (а стало быть, и убедительности), одну из своих стандартных ролей - матери, отца, дочери, сына, полицейского, школьного учителя, волителя автобуса, хозяина магазина, мэра, соседа, клоуна, бармена.

При этом мы словно бы переживаем шуточную версию самих себя и приходим в состояние, в котором начинаем говорить и действовать в духе старых клише, от которых считали себя свободными, а то и крайне далекими от них; в этом и состоит сверхзадача "Симпсонов": мир подобных клише поднимается на смех, но остается тесно связанным с реальностью (как это и бывает со всякого рода клише). "Я к этому привык, - говорит дед Грампа в одном эпизоде, обнаруживая поразительную способность к рефлексии, - но потом то, к чему я привык, приобрело какой-то другой смысл". Чаще всего комические рисунки смешны не благодаря преувеличениям, а вследствие той четкости и ясности, с какой на них зафиксированы типические явления: ведь эти рисованные существа говорят то, что мы - наряду с окружающими нас людьми - обычно позволяем себе только думать. Вспомним, к примеру, старый эпизод из "Симпсонов", в котором помощник мэра говорит своему начальнику: "Сэр, вас хочет видеть какая-то недисциплинированная толпа". А в фильме есть эпизод, когда члены рок-группы, оказавшиеся на тонущем плоту, внезапно бросают свои гитары, берут в руки скрипки и играют "Nearer My God to Thee" [христианский гимн 19-го века, основанный на сне Иакова, увидевшего уходящую в небо лестницу], медленно уходя под воду.

Однако в этом фильме нет действительно вдохновенных моментов, встречавшихся в некоторых телесериях, и это, по-видимому, закономерно. В жанровом отношении "Симпсоны" - рисованная комедия, а не сатира. У кинофильма нет "идеи" или "идеологической программы", его юмор ближе к тому, что делали братья Маркс, чем к тому, чем занимаются Saturday Night Live [вечернее шоу на MTV , в котором знаменитые актеры и музыканты разыгрывают сатирические сценки в жанре варьете] или The Daily Show [американская сатирическая телепрограмма]. Из этого следует, что лучшие шутки случайны и "анархичны": очевидно, авторы набрели на них спонтанно, прорабатывая эпизод за эпизодом. Правда, на одну из них они набрели очень давно, в 1990 году, в серии под названием "Нет ничего позорней дома" ("There's No Disgrace like Home"), где семейство Симпсонов в полном составе отправляется к терапевту и едва не доводит его до помешательства. В какой-то момент врач решает прибегнуть к шоковой терапии: он подсоединяет всех членов семьи к электросети таким образом, что каждый из них может при помощи тумблера "угощать" порцией электрошока любого из своих ближайших родственников. Эта медицинская мера призвана привести пациентов в чувство, напомнив им о том, как они в глубине души близки друг к другу. Дело кончается тем, что Симпсоны, получив большое удовольствие от этой процедуры, вырабатывают весь городской энергоресурс и обесточивают Спрингфилд, погрузив город во тьму.

Более сдержанные, хотя не менее "анархичные" шутки звучат в эпизоде 1996 года "Много Апу из ничего" ("Much Apu about Nothing"), в котором жители Спрингфилда принимают решение избавиться от нелегальных иммигрантов. Это означает, что им нужно избавиться главным образом от Апу Нахасапимапетилона, американца индийского происхождения, управляющего спрингфилдским филиалом сети магазинов "На скорую руку". Апу любит Америку за то, что она предоставила ему свободу - "свободу мысли, слова и выбора". Немного раньше деду Грампе припомнилось, как он жил "в доброй старой стране". "Правда, я забыл, в какой", - добавляет он. Далее следует флэшбэк, показывающий, как молодой Грампа плывет на судне, где все говорят с ирландским акцентом с примесью еще какого-то языка - возможно, польского. Однако самая тонкая и лучшая шутка в этом эпизоде - острота, суммирующая все лицемерие, просыпающееся время от времени в связи с проблемой иммиграции и тем самым вплотную приближающая сериал к той грани, на которой комедия обыденной жизни граничит с острой политической сатирой, - это наставление по процедурам депортации, которое шеф полиции дает своим подчиненным: "Прежде всего вы нейтрализуете изможденных. Потом принимаетесь за бедных. А затем беретесь за тех, кто живет слишком скученно".

Перевод Иосифа Фридмана

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67