Я определенно давно уже не согласен то с тем, то с этим, но я никогда не выхожу на марши. Мне определенно претит ложь, причудливо, так, чтобы казаться правдой, вплетенная в ткань телевизионных новостей. Я зверел, когда в захваченный врагами театр пускали ядовитый газ, а захваченную врагом школу импровизированно бардачком штурмовали мои соплеменники. Я даже не чувствовал себя обманутым, когда партия, за которую я не голосовал, побеждала на выборах. Я зверел от вида бабушек, которых надули с бесплатными лекарствами.
У меня нет машины, и потому я никогда не стоял в московской пробке и не ждал, пока проедет со своей мигалкой важный государственный чиновник, накануне вравший публично, будто отменил все мигалки для чиновников. Я езжу на метро. И живу далеко от Москвы. Поэтому я не матерился в своей машине чиновнику вслед, зная, что чиновник меня не слышит. Я не хихикал весело, когда стекло машины, стоявшей передо мной в пробке, опускалось и водитель показывал "фак" проносившемуся мимо правительственному кортежу. Я скромный человек, не люблю материться и обезьянничать.
Я давно считаю все эти марши пустым, немужским делом. У меня нет определенной работы, каждый день я мучительно ищу приработок, чтобы добыть себе пропитание. Мне плевать на общественное благо и демократию, в том виде, в которой ее создали в 90-х годах. Я думаю о своих детях, которые живут отдельно от меня, потому что не смог заработать для себя и их матери отдельное жилье. Я давно успокоился на этот счет, потому что тысячам людей вокруг меня еще хуже. Я думаю, что, кроме меня, никто не даст моим детям хорошее образование, ведь не зря же я много лет бесплатно учился. И я думаю, это еще одна причина, по которой я не хожу на всякие марши.
При этом я не боюсь. Я просто не вижу в этих маршах смысла. Ведь за годы реформ я научился рассчитывать только на себя и близких мне людей. Я знаю, что если я с друзьями соберусь вместе, то вряд ли милиционер даст мне по голове дубинкой. Хотя бы потому, что рядом с ним может оказаться мой друг в милицейской форме и старше его по званию, с которым мы недавно пили и ругали беспросветную нашу жизнь.
Более того, я просто постесняюсь выйти на марш, чтобы этот друг увидел меня рядом с писателем Лимоновым, который в одной из книг живо описывает, как делал минет какому-то негру. Я побаиваюсь, что меня не поймут мои друзья, здоровые русские мужики, для которых лимоновские изыски - погань и гадость.
Я боюсь, что мои друзья не поймут меня, увидев рядом с Касьяновым, продажность и коррумпированность которого стала предметом шутки моих соплеменников, обозвавших его Миша Два Процента. Я уверен, что приятели станут шутить теперь и надо мной, снисходительно пеняя за участие в марше политических проституток.
Я сам играл в шахматы. Конечно, мне интересно было бы посмотреть на чемпиона мира по шахматам Гарри Каспарова, но только когда он играет, а не орет как базарная баба на площади, воображая, что вокруг него не живые русские люди с бессмертной душой, а пешки, слоны, кони и ладьи. Это же смешно. И глупо. А я не глуп и не хочу выглядеть смешным.
Зато я не боюсь стать экстремистом. Я отслужил в Советской армии и имею воинскую специальность. Будь я помоложе, я бы с другими пацанами, возможно, штурмовал бы Самашки или с братушками освобождал ребятишек из захваченной врагом школы. И если парней, честно защищавших меня и моих соплеменников, не щадя своей крови и самой жизни, какая-то погань называет экстремистами, - я не боюсь разделить с товарищами это погоняло.
Я взрослый русский мужик. У меня есть голова на плечах. И миллионы соплеменников, которым живется еще хуже, чем мне.
Потому-то я и не пошел вчера на "Марш несогласных". Туда пошли люди, которые сытно жили последние пятнадцать лет, когда я выл от бессилия помешать им грабить и убивать мою Родину, Россию. Они, как выяснилось, задыхаются. Потому что мутный поток нечистот, в котором они чувствовали себя как рыбы, иссякает. Потому что до них дошло, что жить надо трудясь, а не воруя и деля чужое. А так жить они не умеют. И они задыхаются, эти рыбы. И кричат по-рыбьи, но только люди рыб не слышат. Людям не понять мучений рыб. Ведь рыбам нужна свобода в мутном потоке. А людям нужен воздух. Но как объяснить рыбе, зачем человеку воздух? Это же трудно, как рыбе объяснить человеку, зачем нужен мутный поток.