В пространстве русской политической культуры исторически существует одна старая дискуссия - спор о "русском вопросе" в России. Сегодня этот спор снова идет с неутихающим азартом. Оно и понятно: в конечном итоге от того, насколько нам удастся изжить наметившиеся искривления в сфере национальной политики, зависит, смогут ли ныне живущие поколения подтвердить состоятельность русской государственности. Фактически мы должны провести линию демаркации, обозначающую жесткие границы этой дискуссии.
Опыт образования и распада советской социально-политической системы учит нас тому, что избежать инфляции ценностного статуса русского можно только в том случае, если в решении национального вопроса общественное мнение может применять запретительные меры. Прежде всего, по отношению к тем, кто несанкционированно претендует на модерацию дискуссии о русском, попросту говоря, к самозванцам. На наших глазах отсутствие консенсуса по вопросу об общественно допустимой норме в этой дискуссии подвело нас на рубеже 80-90-х гг. к той черте, переступив через которую власть была уже не в состоянии проводить ответственную национальную политику.
Возникновение национальных фронтов в союзных республиках и выделение в структуре КПСС так называемой "русской партии", правопреемницей которой стала нынешняя КПРФ, - все это результат того, что советское общество, начав дискуссию по национальному вопросу, не обеспечило ее репрессивным аппаратом. И если со стороны дело выглядело так, будто Москве не удалось обуздать пробуждения национального самосознания в национальных республиках, или, если хотите, противопоставить что-то "оранжевым" ветрам, то внутренний смысл произошедшего упирается все в тот же клятый "русский вопрос".
Именно тогда, когда порог вхождения в пространство дискуссии о русском достиг критически низкого уровня, в него проникли наиболее асоциальные и безответственные элементы. Об этом, например, свидетельствует наметившаяся в 90-е гг. смычка между криминалитетом и радикально настроенными группами граждан. Причины этого объяснимы: в ситуации острейшего социального кризиса, когда реализовывать экономические требования наиболее эффективно путем их трансформации в политические, этническая стратификация становится благодатной почвой для подрыва общественного порядка. Бандит со славянской фамилией, вступившийся на рынке за бабульку с пучком петрушки, в одно мгновение становится национальным героем. Но ненадолго. Когда этот же "герой" оприходует на грядке с петрушкой внучку бабульки, она уже будет звать на помощь городового и причитать о государстве, которое, как казалось недавно, вроде и не нужно. В ситуации же, когда апелляция к русскому регламентируется общественно допустимой нормой, подобные элементы исключаются из пространства публичного диалога.
И здесь нужно отдавать себе отчет в том, что цена, которую мы платим за право на национальную самобытность, несопоставима со стоимостью билета на майдан незалежности. Народу, который за последние двести лет победил в двух отечественных войнах и вкусил трагедию гражданской войны, не нужно объяснять, что значит ценностный статус национального. Право быть русским оплачивается жизнью, а не георгиевской ленточкой на антенне "мерседеса". Поэтому в мирное время точка входа в пространство национального должна регулироваться нормой, ибо если ее нет - нет и ответственной национальной политики. Сегодня нам понятно, что осмеянный в 90-е советский концепт дружбы народов был на самом деле выстрадан драматической историей русской политической культуры. И это нормально, когда любое несанкционированное вторжение в пространство национального жестко пресекается.
Основатели Советского государства предложили уникальный формат разрешения национального вопроса. Новое государство отказалось от политики насильственной русификации. Во главу угла был поставлен принцип этнокультурной самобытности участников союза наций. Он стал конституционной основой для построения Союза ССР как многонационального государства. Считать образование советских национальных республик лишь формой административного деления Российского государства - большое упрощение. В этом смысле предикат "российская" не мог использоваться в названии нового государства.
Принцип добровольного союза передовых наций, вставших на путь радикальных социальных преобразований, должен был стать самой мощной и нерушимой скрепой многонационального Союза ССР. Русская политическая культура первая в мире реализовала формат открытого для добровольного единения наций союза на основе предельной ценности национального. То, что на этническом уровне общечеловеческой иерархии работало как механизм обособления народов, на ценностном уровне стало принципом их объединения. Благодаря решающему вкладу русской политической культуры в ХХ в. была демонтирована колониальная миросистема и стала возможна такая международная политика, которая признает за каждой нацией право на социокультурную самобытность. Как соучредители ООН, русские показали миру пример ответственной национальной политики.
* * *
Полемика о национальном характере социокультурного творчества была инициирована в нашей стране вышедшей в 1871 году книгой Н.Я.Данилевского "Россия и Европа". Эта нашумевшая в свое время книга была написана в русле критики европоцентризма. Однако оправдание национального открыло путь к подмене универсального, общечеловеческого характера мирового исторического процесса историями отдельных культурно-исторических типов. В этой логике даже православие превращалось из хранительницы Вселенской Истины в национальную религию русского народа, в политический инструмент для продвижения его интересов.
В своей реакции на подобную постановку национального вопроса Вл.Соловьев отмечал, что "в наших представлениях о народной самобытности именно самобытного-то и оказывается очень немного, и наиболее горячие патриоты нередко являются жалкими подражателями в самых своих понятиях о патриотизме". Оказалось, что национал-патриотизм, так же как и безродный космополитизм, исключающий национальное из человеческой природы, делают одно дело - подрывают ценностный статус национального.
Проявлением зрелости русской политической культуры на рубеже ХIХ-ХХ вв. стала беспощадная критика ориентации на национал-изоляционизм со стороны мыслителей, принадлежащих к магистральному руслу религиозно-философской мысли. А в русском социальном движении удалось последовательно изжить сначала мелкобуржуазные, а затем и меньшевистские националистические уклоны. В первой половине ХХ в. "русский вопрос" был снят с политической повестки на том простом основании, что к русской политической культуре он не имеет никакого отношения.
В мире не так много культур, которые смогли предъявить универсальные социокультурные ценности. В сфере политической культуры всего несколько народов создали государственность не только во имя себя, но и для других. И если уж говорить о качестве русской политической культуры, то ее безусловная состоятельность выразила себя не только в плодах национального творчества, но и в достижениях тех наций, которые когда-то юридически входили и продолжают де-факто оставаться в пространстве русского. Но в отличие от так называемой "русской партии" национал-патриотов и изоляционистов мы не трактуем этот факт в свою пользу, видя в нем некое естественное преимущество, которое можно конвертировать в инструменты влияния. Напротив, мы полагаем, что правопреемниками русской политической культуры мы должны признать все нации, принявшие участие в становлении русской государственности, что накладывает на русских дополнительные обязательства.
Новая постановка вопроса о русской политической культуре означает, что мы готовы принять эстафету от наших предков, утвердивших русскую культуру в статусе универсальной общечеловеческой ценности. Это означает и то, что именно русская политическая культура несет в себе образы так и не состоявшихся наций, потерпевших крах в деле национального строительства, таких как Грузия, Украина или Молдавия.
Глазами русской политической культуры можно взглянуть на идеальный образ русской Европы и русской Америки, так же как некогда советский народ предъявил миру подлинную Германию, в ее общемировом статусе: воюя не только за себя, но и за внеисторический образ Германии, хранителем которого оказалась в ХХ веке русская культура, Россия дала немецкому народу еще одну жизнь.
Уникальность и специфика русской политической культуры заключается не в том, что она умеет защищать свои национальные интересы, а в том, что без русской политической культуры мир просто невозможен. Поэтому вопрос о "русском" - это не только вопрос русских. Если нынешние русские не умеют соответствовать высокому статусу своей политической культуры, то они неизбежно будут лишены права на ее наследие. И если нам будет предъявлен счет за наши преступления по отношению к собственной культуре, то еще не факт, что найдется такой народ, который даст нам еще один шанс. А посему самозванцы, которые под "национально русскими" лозунгами осознанно выносят себя за пределы норм русской политической культуры, отныне и навсегда должны быть объявлены вне закона.