"Не так давно я прочитал одного английского православного епископа... Антония (Блума), он пишет примерно следующее: вот француз просыпается утром, он что? - разве он думает о том, что такое Франция? И кто такие французы? Нет, никогда, потому что это ему дано с детства, это для него данность, и все одним словом высказано. А русский человек? Он уже несколько веков размышляет над тем, что такое Россия, и чем дальше, тем меньше он понимает. Тем более - кто таков есть он сам, русский человек? Ей-богу, я всю жизнь удивлялся этому точно так же, как и владыка Антоний.
Перед моим окном береза, я думаю о ней. Но ведь от моих размышлений она не становится сосной и даже - чуть-чуть не березой?" - Сергей Залыгин "Заметки, не нуждающиеся в сюжете" ("Октябрь", # 11).
"Советская культура возникла после уничтожения РУССКОЙ культуры. Эту культуру (пускай хрупкую и таящую в себе внутренние изъяны, но великую) уничтожили две силы: во-первых, к 17-му году "все науки превзошедшие" полуобразованные азиатские и полуазиатские интеллигенты (прежде всего евреи, украинцы и грузины), во-вторых, - русское и украинское крестьянство..." - Дмитрий Галковский "Пропаганда" (Псков, 2003, стр. 27).
Так получилось, что "Заметки..." Залыгина и "Пропаганду" Галковского я читал параллельно. Такое совмещенное чтение очень полезно при формулировании для себя некоторых понятий из области "аутентификации" (Сартр).
Тексты эти во мне особо друг с другом не спорили. Пересечение их - а оба автора размышляют о судьбе русского общества и русской культуры в ХХ веке - достаточно специфическое. Как пересечение традиции старой русской литературы (назовем ее условно "гуманистической традицией") с сегодняшним социопсихологическим состоянием нашего общества.
"Заметки" Залыгина - это эхо еще дореволюционной русской интеллигенции. Ну, а с публицистики Галковского - самой востребованной, пожалуй, в 90-х годах - начался процесс легализации новых русских интеллектуалов, отказывающихся от непонятного и обременительного для них в самом духе этой старой русской культуры.
Чтение этих двух текстов - своеобразный замер времени. Залыгин здесь - разумеется, прошлое.
Галковский - настоящее и будущее.
"Пропаганду" его составили в основном статьи начала 90-х годов (почти все они выставлены на сайте Галковского в "Разбитом компасе"). Но это отнюдь не оглядка в прошлое. У книги есть качество, делающее ее абсолютно современной. Актуальной.
Десять лет назад статьи эти мы читали по-другому. Тогда еще можно было зажмуриться, объясняя агрессивность автора и фельетонные перехлесты его повышенным градусом тогдашней перестроечной публицистики, а также болью человека, оскорбленного убожеством советского и постсоветского социума в широком значении этого слова.
Сегодня же при чтении этих статей потребности спорить с автором уже не испытываешь. И не потому, что соглашаешься с содержанием высказанного или с пафосом самого высказывания. Отнюдь. Просто тексты Галковского поменяли функцию. Десять лет назад они были интеллектуальной провокацией. Сегодня - констатацией неких вполне утвердившихся реалий идеологии и социопсихологического состояния общества. Ну а с реалиями не спорят. В России появилась и обрела не только влияние, но как бы и некую респектабельность новая интеллектуальная элита, занятая созданием "новой русской идеи", созданием сегодняшнего образа "русского человека" и "русской культуры". Утверждение новейшей национальной идеологии идет, прежде всего, через отрицание "старых" интеллигентских культурных традиций, в частности через пересмотр наших отношений с тем же гуманизмом. Ну и, естественно, через очищение "истинно русского" от "нерусского".
"Русское" новые интеллектуалы ищут так же и там же, что и их предшественники из газеты "Завтра" - на уровне "культурно-биологическом". (Наскоки самого Галковского на русских и русскую литературу ничего не меняют - русских он ругает по праву русского, ну а в противопоставлениях "русского" и "еврея", "русского" и "украинца" и т.д. знаки у него расставлены более чем определенно.)
Новая русская идея строится с опорой на понятия классового и национального размежевания. Ну и, разумеется, с опорой на всегда актуальную для "истинно русских" тему всемирного заговора.
Десять лет назад (всего-то!) высказывания того же Галковского провоцировали на попытки объясняться с автором на тему, а кто такие русские? Когда они стали русскими и из кого? И что такое вообще национальность. Ну, скажем, грузины? Для нас в Грузии живут грузины. Но оказавшись в Грузии, мы обнаруживали, что не все так просто, что тут до сих пор выясняют, кто такие грузины - кахетинцы, гурийцы, имеретинцы, мингрелы, сваны и др.? А во Франции кто живет и кто там француз? А - в Англии? Про американцев вообще молчу. Ну и так далее.
Разговоры такие были актуальны лет десять назад. Тогда многие из нас искренне думали, что они русские. Теперь, когда объяснили (не только и не столько Галковский) - я, например, уже не заикаюсь. Куда, скажем, такому как я, - этническому украинцу, то есть чистокровному хохлу из полтавских (по материнской линии) и черниговских (по отцовской) крестьян в калашный-то ряд. Мой близкий, можно сказать, душевный друг обрадовался (обрадовался по-настоящему!), когда услышал, что один из прадедов моих по отцу был казаком, то есть, возможно, что и был русским. "Господи, - воскликнул друг, - да ты же почти что наш!" На умного человека затмение нашло - он не успел сообразить, что в данном случае "ты почти что наш" как раз и означает: "не наш".
В этом и есть специфика национальной темы. За понятиями, которыми здесь пользуются, нет и быть не может никакой другой реальности, кроме "воли". Ну, например, кровь. Кто знает, что такое кровь? Нет, биологи что-то о крови знают. Но вот как понятие национально-идеологическое - это что?
Или "отчизна"? Место, где ты родился и вырос, которое тебя сформировало - так? Да. Ну а если ты родился с фамилией Рабинович?
Когда тебе говорят, что ты в Москве лимитчик, а в России - инородец, что ты Маугли из слободы районного городка, которого (Маугли) немного научили говорить по-человечески, и уже потому будь благодарен, что снисходят до разговора с тобой, - когда тебе говорят все это, то у тебя нет и быть не может контраргументов. Потому как здесь единственный критерий - тебя или признают за своего или не признают.
Спорить на подобные темы с "русскими" бессмысленно. Чем больше ты пытаешься что-то доказать или, что гораздо унизительнее, ловишь себя на бессознательной демонстрации перед своими "русскими" знакомыми своей русскости, тем несокрушимее делаешь их логику. Здесь нужно просто отойти в сторону - без злобы, без раздражения, с благодарностью даже, что просветили. Отойти, приняв за данность существование еще и вот этого явления новых "русских" интеллектуалов и твой новый статус в этом городе в этой стране в этом народе. И не спорить. Потому как тут все разрешено до анализа и до размышления.
Отдельным разделом в книге Галковский поместил статьи своих оппонентов. Ценность этих текстов сегодня историческая. Не более того. А включение автором этих текстов под обложку своей книги, то есть выгораживание некоего отдельного (когда-то отдельного) дискурса под названием "Галковский", - это жест победителя. И на жест этот Галковский имеет право.
Повторяю, дело тут уже не в самом Галковском. Сегодня высказывания Галковского, которыми он дразнил в начале прошлого десятилетия интеллигентного читателя, выглядят трюизмами, общим местом нашей мейнстримовой публицистики. Да и нынешней новейшей прозы - тоже. Ну, а тот древний гуманистический пафос, которым жила русская литература от Ломоносова до Трифонова, становится, соответственно, частью культуры катакомбной. Подальше от новых идеологов. И слава богу!
Будет где прочитать, например, такое:
"Между прочим, - ни с одним китайским интеллигентом я не разговаривал, не общался таким образом, чтобы забыть, что он - китаец.
В Европе, в Америке - этого же никогда нет, общаешься с профессором, стараешься установить его умственный уровень, его интересы, даже и его отношение к России, но при всем этом не помнишь, кто он по национальности - немец, англичанин, француз. Какой он человек - вот что интересно. И в Японии примерно так. А в Китае - нет, не так.
Азия, что ли, там сказывается непонятным образом?"
- Сергей Залыгин "Заметки, не нуждающиеся в сюжете" ("Октябрь", # 9).