Препринт книги Андрея Бройдо "Поэзия в казармах", выходящей в издательстве ОГИ.
Неизвестная поэзия русских
"Армейская поэзия" - своего рода оксюморон. Действительно, что общего может быть между армией, задача которой - уничтожение живой силы, и поэтическим вдохновением, проистекающим из потребности создавать жизнь? И тем не менее поэтическая речь занимает выдающееся место в быту российских солдат - это неоспоримый факт, подтвержденный многолетним наблюдением.
Чем же порожден этот феномен?
Попадание в армию и военная служба приводят большинство солдат в состояние душевного кризиса. На наш взгляд, это связано с двумя обстоятельствами. Во-первых, с тем, что выполнение закона и/или общественного долга оборачивается для солдата унижением: привычное окружение сменяется враждебным, свобода - принуждением, сотрудничество - подчинением, развитие - борьбой за выживание. Во-вторых, солдат лишен общения с подругами в то время, когда потребность в этом наиболее велика.
Глубокий психический надлом требует средств словесной терапии, которые позволили бы солдату превозмочь или по крайней мере осознать причины его переживаний. Одним из таких средств и оказывается альбомная письменная поэзия - одно из самых удивительных культурных явлений в Российской (до 90-х годов - Советской) армии. Солдаты придумывают, переиначивают, переписывают произведения всевозможных жанров и форм. Они собирают пословицы, песни, малостишия, ежегодно воспроизводят их в тысячах рукописных сборников.
Между тем за пределами Вооруженных Сил долгое время мало кто обращал внимание на эту неустанную неуставную работу сменяющихся призывов и поколений. Причина игнорирования исследователями этого материала заключалась, видимо, в том, что народная поэзия свободнее говорила о чувствах и заботах большинства, чем современные ей теле-, радиовещание и печать, и собиратели народной словесности не могли ожидать для себя "много хорошего" от попыток обсуждения насмешливых и печальных отзывов солдат об армии (сходные причины ограничивали изучение всего современного фольклора [см. Терц 1979; Неклюдов 2003: 7]). В сравнительно более открытые 90-е годы внимание исследователей к солдатскому фольклору и быту возросло, но - по сравнению с древним, "подлинным" фольклором - этот материал по-прежнему собирается и изучается чрезвычайно мало.
Наш интерес к солдатской поэтической речи мотивирован желанием разрешить для себя ряд парадоксов:
- добросовестное исполнение солдатом своих обязанностей приводит к его всестороннему унижению, а впоследствии - к унижению им других;
- несмотря на декларированную мужественность, солдатская поэзия наследует девичьим альбомам;
- в центре внимания солдатского творчества находится не армия, а подруга, солдат страдает от службы, но винит подругу в своих бедах.
На пути к пониманию подобных противоречий в настоящей работе будет сделана попытка разобраться в содержании, разнообразии, источниках и причинах солдатского словесного творчества. Мы приведем примеры из разных жанров поэтической речи российских солдат и сравним их с другими составляющими классического и современного фольклора и массовой культуры, опишем восприятие солдатской словесностью отношений между солдатом и его подругой. В ходе этих описаний мы позволим себе сравнить фольклор и быт российских солдат с элементами фольклора и быта солдат в армиях некоторых других стран. Завершает статью предположение о возможном сценарии развития русского солдатского фольклора.
Жанры и темы солдатской словесности
Произведения, записанные в солдатских блокнотах, можно по внешним признакам разделить на 1) неметрические и 2) метрические, причем последние удобно делить на 2а) полномерные песни/стихи и 2б) малостишия.
Метрическое разнообразие солдатской словесности в первом приближении можно описать так: отношение числа произведений без явного метра (неметрических) к числу произведений, написанных трехсложными размерами (включая тонические), хореями и ямбами, составляет 6:5:3:8. Среди неметрических отрывков, однако, преобладают сверхкраткие изречения и пословицы, так что их вклад в объем солдатского фольклора (в отличие от числа произведений) намного меньше.
В составе неметрической речи можно различить:
- пословицы;
- максимы;
- пожелания;
- пародии;
- тосты;
- сокращения;
- вычисления;
- соответствия.
Многие из этих жанров встречаются также в метрической форме. Разберем подробнее некоторые из них.
Максимы и пословицы
Максимы - это краткие поучительные изречения. От пословиц их отличает установка на "книжную" мудрость. Максимы подобны цитатам, но только цитируют они самих себя; они не предназначены для устной передачи и в речи должны сопровождаться чем-то вроде кавычек. Граница между пословицей и максимой зависит от того, что в кругу, к которому принадлежит говорящий, относится к устной и что - к книжной речи.
Большинство малостиший являются максимами. Максимы могут иметь метрические и неметрические варианты:
Любить солдата - это гордость,
А ждать <солдата - это> честь.
Полный текст наблюдался нами в пяти блокнотах, усеченный - в одном.
Некоторые малостишия сформулированы как поздравления, пожелания и надписи на подарках (обычно на фотографиях). По нашим наблюдениям, этих текстов стало заметно больше в солдатских блокнотах в 90-е годы. Несмотря на их известную предсказуемость и однообразие, увеличение количества поздравлений и пожеланий, возможно, отражает рост доли положительных эмоций в настроениях солдат.
Отдельные малостишия являются отрывками из песен и стихов, что несколько усложняет их классификацию. Граница между песнями и стихами тоже достаточно условна и зависит скорее от имеющихся сведений о том, пели данное стихотворение или нет, чем от его внутренних свойств. Музыкальная разметка песен (латинские обозначения аккордов) встречалась нам только в блокнотах 70-х годов.
В целом, по нашим наблюдениям, в период 1978-1998 годов солдатские блокноты сменили функцию, в основном превратившись из песенников в сборники малых форм.
Максимы в стихах и прозе в солдатских блокнотах в 70-х и начале 80-х годов занимали подчиненное место. Блокнот Анатолия Н. (1977-1979) начинается с песен, причем сначала идут песни из эстрадно-молодежных источников. Затем смесь пополняется известными городскими романсами: "Здесь, под небом чужим", "Виновата ли я?.." и др.; в конце, после нескольких подлинных образцов солдатского фольклора, неявно присутствует раздел "Разное", где среди стихотворных поздравлений и подражаний старинному слогу ("Декрет об увольнении в запас") приведено несколько максим. В блокноте Андрея П. (1980), как уже упоминалось, максимы заполняют места, оставшиеся от песен.
Приближение волны максим можно заметить в блокнотах солдат из Таманской дивизии (1984). Один из них начинается с длинной серии максим, за которыми следуют стихи и эстрадные песни, причем собственно солдатских песен в нем не так много.
Если допустить, что присутствие максим отражает желание солдат осмыслить разнообразие мира, сводя его к простым правилам, то в соотнесенности их прироста с этим периодом можно усмотреть вовлечение солдат в начавшийся в то время процесс переоценки до сих пор очевидных истин.
В 90-е годы максимы превратились в самоценный жанр. Блокноты Александра М. и Максима К. (1998) содержат сотни максим и почти никакой другой словесности. Вместо песен в них присутствует очень большое (даже по сравнению с блокнотами солдат-таманцев [1984]) количество рисунков. Из-за частых повторов число произведений в их сборниках вообще с трудом поддается учету.
Как содержание, так и строение отдельных солдатских максим, пословиц и малостиший напоминает средневековые русские пословицы, а также изречения восточных народов, например: "Лучше быть последним среди львов, чем первым среди шакалов" (1991, 1998).
Как показал Г.Л.Пермяков [Пермяков 2001], пословицы народов мира имеют много общего в комбинаторном и логическом отношении. Пермяков выделил инвариантные основы смысла пословиц - такие как "Чужое лучше, чем свое", "Свое плохое лучше чужого хорошего", "Свойство А есть признак свойства Б" и многие другие. Что касается солдатских пословиц и максим, они используют те же логические схемы, что и фольклорные паремии многих народов мира.
Постепенность в развитии устойчивых высказываний и способов рассуждений в пределах одного языка позволяет ожидать, что степень сходства между солдатскими и удаленными от них по времени общерусскими пословицами выше, чем "натуральный фон" межъязыковых параллелей. С другой стороны, обмен формулами повседневной мудрости между культурами может привести к тому, что одновременные состояния запаса пословиц в разных языках окажутся ближе друг к другу, чем исторически удаленные состояния одного языка.
Мы приведем лишь несколько наиболее очевидных примеров того, как солдатские пословицы могут совпадать с изречениями, наблюдавшимися в прежние века, по смыслу, по логической и синтаксической схеме.
Нет такова дружка, как матушка (сборник XVII в. [Дмитриев 1972, #13]) -
Женщина, которая ждет и любит нас, - это мама.
Храбрых в тюрьме, а мудрых на кабаке,
а глупых искать в попех (сборник XVII в. [Дмитриев 1972, #592]) -
Почему в армии нет КВН?
Потому что веселые на губе,
а находчивые в санчасти (дома, в увольнении).
Добрая весть, коли говорят "пора есть" (сборник В.Н.Татищева, первая половина XVIII в. [Пословицы 1961: 51]) -
Слов на свете лучше нет, чем ужин, завтрак и обед.
Кто не вкусил горести, не увидит сладости (сборник И.В.Пауса, первая половина XVIII в. [Пословицы 1961: 44]) -
Гражданка - это мед; кто не служил, тот не поймет.
Молитвы
Подражания богослужебным текстам и молитвам, пародии на них и использование их элементов в других произведениях - явление, известное многим культурам. Поскольку эти тексты для многих народов являются общими, между подражаниями наблюдается большое число параллелей. Но они в большинстве случаев остаются лишь параллелями, потому что языковые барьеры и межэтнические культурные различия препятствуют заимствованию подражаний из одного фольклора в другой.
В русской традиции подражание молитвам особенно распространено в школьном фольклоре:
Иже еси на небеси,
по английскому не спроси" (запись автора, 1966).
Господи, иже еси на небеси,
На экзаменах шпаргалку принеси.
<...>
Сохрани и спаси, Господи,
От кола и от двойки,
Ради раба твоего, грешника,
Накажи душу предателя
В образе преподавателя,
Колы и двойки скинь,
Господи, помилуй,
Аминь [Лурье М. 1998, #74].
Из фольклора российских военнослужащих самой ранней в наших записях является матросская молитва начала 50-х годов, записанная в Колвице (Мурманская область) от рыбака Егора Ивановича 1930 года рождения:
Господи,
да преврати ты море Баренцево
в водку "Московскую",
да успокой ты душу матросскую,
от старшины беса,
от начальника тяжелого веса.
Современные разновидности этого жанра весьма близки друг к другу (что, по-видимому, объясняется следованием единому образцу) и вместе с тем могут не иметь никакой непосредственной (генетической) связи. К подражаниям такого рода следует, по-видимому, отнести "Юнкерскую молитву" Лермонтова:
Царю небесный!/Спаси меня/От куртки тесной/Как от огня
От маршировки/Меня избавь/В парадировки/Меня не ставь...
Текст Лермонтова в современных блокнотах не обнаружен. С солдатскими молитвами его сближает ритмика (короткие строки), стилистика (просьбы спасти от перечисляемых трудностей службы) и даже некоторые фонетические детали, как, например, рифмы на "вки" - ср. текст, который солдаты ПВО сообщили Якову Бройдо:
Молитва солдата
Да спаси меня Бог
От отбоя позднего,
От подъема раннего,
От зарядки физической,
От пайка малого,
От старшины балбеса,
От командира роты,
От овсянки, перловки,
От строевой подготовки,
От подруг заразных,
От мучений разных,
Да преврати море Черное
В водку русскую,
Море Азовское - в пиво Жигулевское.
Да здравствует, процветает
Мать демобилизация.
Аминь (запись Я.Бройдо, 1991).
Сокращения и расшифровки
Сокращения и их "расшифровки", присутствующие во многих солдатских блокнотах, являются давним приобретением мировой культуры. Весьма вероятно, что сокращения возникли одновременно с введением фонетического письма. Названия букв, принятые в средиземноморской цивилизации, - это остаточные смыслы пиктограмм: бет (дом), далет (дверь) и т.д.
Считается, что сокращения распространились после введения телеграфа. Действительно, сокращения помогают избавиться от избыточности в тексте, сжимая его в несколько раз. Это, однако, понижает помехоустойчивость: при ошибке в записи, чтении или восприятии со слуха одной буквы может возникнуть сочетание с неопределенным или, хуже того, иным смыслом.
Большинство армий мира пользуются сокращениями в качестве технических терминов. Наиболее распространены трехбуквенные аббревиатуры, поскольку их легко произносить и запоминать.
На фоне "полезных" сокращений естественно возникают шутливые - как в солдатской, так и в общенародной речи [см. Клубков 2003: 655]. Некоторые из них функционируют как обычные, прямые сокращения (БСЛ - большая совковая лопата), другие - как обратные, т.е. расшифровки (бич - бывший интеллигентный человек), El Al (израильская авиакомпания) - Ever late, always late (вечно опаздывает, всегда опаздывает), как обратные слого- и словосложения с удвоением смысла ("Вопли" - "Вопросы литературы" [Левин 1995: 279]) или пародийные названия вроде "Пыльснегтехмонтаж".
Интерес к расшифровкам аббревиатур и псевдоаббревиатур, на наш взгляд, связан с неожиданным переосмыслением имеющихся буквосочетаний как результатов сжатия, при котором теряется значительная часть "исходной" информации. Последнее особенно естественно, когда перепад значений сонаправлен общепринятому двоичному признаку - например, осмысленное сравнивается с бессмысленным или высокое со сниженным.
Комбинаторная операция восстановления привлекает внимание к неоднозначности решения обратной задачи (в терминах математической физики) - задачи по нахождению "смысла", скрытого в наблюдаемых данных. Операция расшифровки в буквальном смысле предлагает выйти в другое измерение языка. Смешное и таинственное в ней с трудом отделимы друг от друга; их соотношение в большей степени определяется настроем и целями познающего, чем свойствами связываемых лексических единиц.
Американские военные пополнили европейские языки обозначениями чрезвычайного происшествия, бессмысленными без знания расшифровок: snafu - situation's normal, all fucked up (ситуация нормальная, полный бардак) и fubar - fucked up beyond all recognition (бардак неузнаваемый), распавшееся у хакеров на существительные foo, bar со значением "нечто".
Расшифровка может быть основой метаязыковой игры-издевки:
А: Знаешь, как расшифровать ДУНЯ? "Дураков у нас нет".
Б: А "Я"?
А: Да, забыл, ты-то ведь у нас дурак
или анекдота: "ФИО? - ХУЯ!" (служащий спрашивает фамилию, имя, отчество и получает в ответ "Харитонова Ульяна Яковлевна"; наблюдения составителя, 1962-1964).
Солдатские блокноты содержат как шутливые:
К - колоссальная
У - универсальная
Р - рабочая
С - сила
А - абсолютно
Н - нежелающая
Т - трудиться,
так и серьезные по содержанию расшифровки:
С - самым
Л - лучшим
У - уроком
Ж - жизни
Б - была
А - армия.
Обе расшифровки приведены в блокноте Павла М. (1991) и в блокноте Максима К. (1998). Последний блокнот содержит много других шутливых расшифровок, например ГУБА - гарнизонное убежище бунтующих авантюристов или ФИЗО - физическое изнасилование здорового организма.
Заметим, что аналогом расшифровок в поэзии являются акростихи, весьма распространенные в девичьих альбомах:
Ты хочешь знать, кого люблю я?
Его нетрудно угадать -
Будь повнимательней, читая,
Ясней я не могу сказать.
Большое число сокращений из тюремной среды приведено в [Шумов 2003, Ефимова 2003]. Роль их, однако, является прикладной (передача стандартных сообщений, криптография, татуировки), а не чисто развлекательной, как в солдатской или девичьей письменной поэзии.
От составителя
У Андрея Бройдо - создателя крупнейшей коллекции современного фольклора(1) - романтический взгляд на народную словесность как на бескрайнюю и своевольную поэтическую стихию, вместилище глубинных чаяний и настроений нации сочетается со стремлением математически исчислить этот океан слов, строк, стихотворных метров и мелодических рисунков, проследить скрытые внутренние связи, пропорции и закономерности, увидеть в зримом хаосе форм скрытую стройность и цельность. Вероятно, именно такое отношение к народному творчеству подтолкнуло его в 70-е годы прошедшего века к началу собственной собирательской работы, в 90-е - к созданию на основе накопившихся материалов электронного собрания "Боян. Поэтическая речь русских", а несколько лет назад - к созданию этой книги. "Боян" включает в себя записи, сделанные от студентов, туристов, геологов, городских и сельских подростков, солдат и офицеров, бывших заключенных, представителей интеллектуальной элиты и людей рабочих профессий, а также девичьи, солдатские и тюремные рукописные альбомы. Насчитывающая около пяти тысяч единиц записи, сейчас это одна из самых крупных в мире коллекций послевоенного русского поэтического фольклора. В книгу "Поэзия в казармах", составленную по замыслу и плану Андрея Бройдо, вошла часть материалов "Бояна", относящихся к солдатскому поэтическому фольклору.
Надо сказать, что современному солдатскому фольклору в качестве объекта научного исследования и повезло и не повезло одновременно. У интеллигенции 70-80-х годов боязливо-неприязненное отношение к военной службе и к самой армии как социальной среде было слишком велико, чтобы взглянуть на культуру этой среды с научной непредвзятостью, а тем более с живым интересом. Понятия "армия" и "культура" в то время едва ли вообще могли как-то сопрягаться в сознании. В эпоху объявленной гласности этот негативизм принял открытую форму и получил возможность реализовываться в обличительном публицистическом дискурсе, правозащитных общественных движениях и законодательной деятельности. Только при такой ситуации оказалось психологически возможным и нравственно допустимым сквозь жестокость дедовщины и идиотизм армейщины увидеть в неуставных традициях солдатской казармы действительно своеобразную и богатую культуру, достойную внимательного исследования.
В результате получилось так, что резко возникший у многих ученых-гуманитариев интерес к солдатской субкультуре - с ее разработанной социальной иерархией, насыщенной семиотичностью поведения, отзывающимися архаикой переходными обрядами - и стимулировал, и одновременно в некоторой степени "перекрыл" интерес к солдатской словесности как таковой. Разумеется, ни фольклористы, ни социальные антропологи не обошли стороной этот яркий материал и сделали ряд его описаний. Но в большинстве случаев произведения казарменного фольклора рассматриваются прежде всего как отражение картины мира солдатского сообщества, как манифестации субкультурной системы ценностей, элементы которой проецируются на отношение к армии и солдатской службе: в частности, именно поэтому значительно больше пишут об афоризмах и поэтических миниатюрах, чем о песнях и полномерных стихотворениях. Другой контекст, в котором анализируется солдатский фольклор, - это современная рукописная традиция. В рамках таких работ солдатские блокноты или отдельные группы составляющих их текстов рассматриваются в сопоставлении с альбомами школьниц и заключенных.
Оба названных подхода оправданны и продуктивны, однако пока что за рамками изучения остается слишком многое. Строго говоря, на сегодняшний момент нет ни одной работы, основным материалом исследования в которой стал бы именно словесный фольклор солдат. С изданием этого материала дело обстоит еще печальнее: единственная опубликованная подборка солдатского фольклора состоит из пятидесяти неатрибутированных и непрокомментированных произведений. Книга "Поэзия в казармах", включающая в себя более тысячи ста текстов, - по сути, первое научное издание солдатского поэтического фольклора.
Собиратель публикуемой коллекции и составитель сборника стремились к тому, чтобы читатель смог получить достаточно полное представление не только о поэтике, жанровом составе и содержательных мотивах солдатского фольклора, но и об особенностях его реального бытования в устной (песенной) и рукописной (альбомной) формах - включая музыкальные и визуальные компоненты, а также о специфике варьирования и взаимовлияния текстов солдатского репертуара, его многочисленных связях с другими пластами современного фольклора, литературой, эстрадой, кинематографом. Это стремление определило не только объем, но и состав, и структуру книги.
Первый раздел ( "Песни и стихотворения") представляет собой опыт антологии текстов солдатского поэтического репертуара и включает 125 выбранных произведений, бытовавших в среде солдат-срочников в устной и/или рукописной форме в 70-90-е годы прошедшего столетия (о принципах отбора и публикации см. в преамбуле к разделу). В подборку вошли как стихотворные тексты, взятые из солдатских блокнотов, не вошедших во второй раздел, так и песни, записанные собирателем "с голоса", а также нотировки мелодий тридцати из них.
Второй раздел ( "Альбомы") составили тексты из девяти рукописных солдатских блокнотов, опубликованных полностью или с теми купюрами, которые приходилось делать собирателю при копировании. Насколько это возможно при печатном воспроизведении рукописных памятников, публикация представляет тексты в том виде, в котором они записаны в блокнотах: сохраняется орфография и пунктуация оригинала, разбивка на строки и их расположение на страницах. Альбомы расположены в хронологической последовательности по времени службы их составителей, что в целом охватывает 20-летний период - с 1979 по 1998 год. В Приложении 1 мы публикуем альбом курсанта военного училища (составлен в 1982-1985 годах) и альбом молодого заключенного (середина 90-х годов), что позволит читателю воочию увидеть многообразные параллели и пересечения, связывающие рукописные фольклорные традиции этих закрытых мужских сообществ. Приложение 2 содержит полное факсимильное воспроизведение одного из публикуемых солдатских блокнотов.
Корпус произведений, составляющих основу книги, предварен очерком Андрея Бройдо "Поэзия в казармах", в котором собиратель делится собственными, выходящими далеко за рамки чисто фольклористического дискурса размышлениями о поэтике, происхождении и функциях солдатского фольклора. После текстовых разделов помещается эссе-диалог А.Бройдо и Дж.Кутьиной "Как создавался "Боян", рассказывающий об истории коллекции.
В конце сборника представлены справочные материалы: Сведения о записях (к разделу "Песни и стихотворения"); Комментарии, содержащие данные о генезисе ряда произведений и их связях с фольклором других субкультур, о взаимосвязях фольклора с реалиями повседневной жизни солдатского сообщества и его "неуставными" традициями, пояснения к географическим, историческим и т.п. упоминаниям; Глоссарий, в котором даны значения встречающихся жаргонизмов и некоторых специальных (военных и технических) слов и понятий; Указатель вариантов, позволяющий быстро найти в текстовом массиве различные варианты и версии одного произведения, случаи использования устойчивых текстовых блоков и клишированных формул и прочие межтекстовые связи.
Искренне благодарим друзей и коллег, оказавших неоценимую интеллектуальную и техническую помощь и моральную поддержку на разных этапах долгой и сложной работы над книгой: Аню Сенькину, выполнившую большую часть технической и поисковой работы при подготовке многих разделов сборника; Александра Федоровича Белоусова, сделавшего много ценных замечаний на разных этапах работы над сборником; Кирилла Маслинского, высказавшего существенные соображения при обсуждении эдиционных принципов; Андрея Бройдо, Марину Калашникову и Александра Башарина, предоставивших сведения о происхождении ряда произведений и их пересечениях с текстами девичьего и тюремного фольклора; Валентина Головина и Вадима Сергеева, чьи воспоминания о собственном опыте военной службы позволили нам уточнить представление о некоторых деталях повседневного армейского быта и неуставных традициях солдатской субкультуры.
Мы всерьез надеемся, что книга "Поэзия в казармах" найдет отклик не только у специалистов по фольклору, но и у всех тех, кому небезынтересны вопросы современной культуры.
Примечания:
1. Большая часть собрания размещена в интернетe по адресу: www.daabooks.net. Подробнее о собирательской деятельности А.Бройдо, Дж.Кутьиной и работе над базой данных см. в эссе "Как создавался "Боян".