На президентских выборах 12 июня была зафиксирована очень высокая активность избирателей – в них приняли участие более 85% граждан, имеющих право голоса. В современной истории Ирана более высокая активность избирателей была зафиксирована лишь однажды[1].
В мартовском референдуме 1979 года по вопросу о государственном устройстве страны приняли участие 92,5% избирателей. Тогда избирателям предлагалось ответить на вопрос, что для них предпочтительнее - исламская республика или монархия. 30 лет назад иранское общество было консолидировано в своём стремлении строить республику нового типа. «Царство вечной добродетели и скромного довольства», - так представляли свой проект идеологи исламской республики. Антишахские настроения разделяли люди самых разных политических убеждений – от коммунистов до либералов-западников.
Высокая активность избирателей на этих президентских выборах свидетельствует о глубоком расколе в иранском обществе. Конфронтационная внешняя политика Махмуда Ахмадинежада и стремление его сторонников воспрепятствовать назревшим переменам в самом иранском обществе вызывают всё большее отторжение в стране. Численно пока преобладают сторонники Ахмадинежада. Но выборы продемонстрировали: интеллектуальный ресурс, энергия и задор молодого поколения Ирана на стороне Мир Хосейна Мусави, который по возрасту годится в отцы нынешнему президенту ИРИ. Но имеет при этом гораздо более прагматичный и незамутнённый взгляд и на внутриполитические проблемы, и на внешнюю политику.
Объявление официальных результатов выборов немедленно привело к многотысячным демонстрациям протеста в Тегеране и других крупных городах.
Большинство СМИ не замедлили заявить: подобных демонстраций Иран не знал со времён антишахской революции. И немного ошиблись. Демонстраций с числом участников в 1 – 1,5 миллиона человек в Тегеране пока не случилось. Демонстрации, сопоставимые по масштабам с демонстрациями в поддержку Мусави, проходили в крупнейших городах Ирана несколько позже – летом 1981 года. И тоже были связаны с институтом президентства в исламской республике.
Кровавый июнь 1981 года
Первым президентом Ирана являлся Абольхасан Банисадр. Он называл себя «духовным сыном имама», являлся одним из ближайших сподвижников Хомейни в эмиграции и был избран на этот пост 25 января 1980 года, набрав около 75% голосов. Аятолла Хомейни, безусловно, был реалистом и прагматиком, понимал: занятие всех высших государственных постов представителями духовенства может способствовать росту оппозиционных настроений в стране, особенно среди интеллигенции и военных. За месяц до выборов он заявил, что ни один религиозный деятель, входящий в состав Исламского революционного совета (высший орган страны после падения шахского режима) не должен выставлять свою кандидатуру на пост президента. Имам надеялся, что Банисадр будет всегда и во всём послушен воле духовного отца.
Получилось по-другому. Уже в первом публичном выступлении после избрания Банисадр заявил о необходимости (после реорганизации полиции) упразднения всех исламских революционных комитетов (аналог наших комбедов в первые послереволюционные годы) и роспуска (после преобразования вооружённых сил в «подлинно народную армию») Корпуса стражей исламской революции (в котором началась карьера нынешнего президента ИРИ). Сознательно или нет, но Банисадр стал отражать интересы тех, для кого в словосочетании «исламская революция» главным являлось слово «революция».
Клерикальные деятели, составлявшие основу окружения имама, не могли мириться с подобной самодеятельностью молодого президента. Началось постепенное оттеснение Банисадра от реальных рычагов власти. Этот процесс растянулся более чем на год. 10 июня 1981 года Банисадр был освобожден от обязанностей главнокомандующего вооружёнными силами. В различных городах Ирана начались столкновения между сторонниками и противниками Банисадра, пролилась первая кровь.
Напрашиваются определённые параллели между событиями июня 1981 и июнем этого года. И тогда, и сейчас предлагались два возможных сценария дальнейшего развития страны. Тогда безусловную победу, ценой жестоких репрессий и большой крови, одержали клерикальные круги. И сегодняшний реформатор Мусави, и догматик Ахмадинежад находились тогда по одну сторону баррикад. Есть определённое сходство между Ахмадинежадом и вторым президентом ИРИ Мохаммедом Али Раджаи, который при Банисадре являлся премьер-министром. Раджаи характеризовали как фанатичного приверженца ислама и совершенно запрограммированную личность. Это был бывший учитель, не имевший высшего образования и гордившийся тем, что не прочитал не единой книжки, написанной «неисламским» автором.
Позволю себе напомнить основные этапы «большого террора» в ИРИ. Отрешению Банисадра 21 июня 1981 года предшествовала 500 тысячная демонстрация противников режима в Тегеране 20 июня. В ночь с 20 на 21 июня начались репрессии противников режима и их массовые казни. Только в тегеранской «тюрьме Эвин, по данным моджахединов, было казнено около 250 человек, отказавшихся назвать свои имена при аресте. Среди них – 15 девушек от 13 до 17 лет, процесс над ними длился чуть более минуты».
Представители политических организаций левой ориентации, в первую очередь федаины ( Организация жертвующих собой партизан иранского народа) и моджахедины (Организация борцов за святое дело иранского народа), бывшие основными объектами репрессий при шахском режиме, не позволили давить себя как слепых котят. Они фактически перешли к тактике партизанской войны в городских условиях.
28 июня 1981 – в тот момент, когда второе лицо в религиозном руководстве аятолла Бехешти выступал перед большой группой однопартийцев, произошёл взрыв штаб-квартиры Исламской республиканской партии в Тегеране. Среди более чем 70 погибших – 4 министра, несколько ответственных функционеров ИРП и сам аятолла Бехешти.
24 июля 1981 прошли президентские выборы (накануне выборов возрастной ценз для участия в этих выборах был снижен до 15 лет. Такой низкий избирательный ценз для участия в президентских выборах не имел аналогов в мировой практике). Президентом был избран Раджаи. Срок его президентства был очень недолог.
30 августа 1981 года было взорвано здание канцелярии премьер-министра, где в тот момент проходило заседание Совета национальной безопасности. Среди погибших – президент Раджаи и премьер-министр Бахонар.
В июле 1981 – 1982 годов степень безопасности в Тегеране и других крупных городах Ирана была примерно такой же, как на улицах Багдада в первые годы американской оккупации. В различных районах, как днём, так и ночью периодически возникали перестрелки, взрывались общественные здания, полицейские участки, автобусы и троллейбусы. Тюремщики жестоко пытали арестованных участников левоэкстремистских организаций, подозреваемых в участии в проведении террористических актов. Не стихала волна казней. По данным оппозиции ежедневно расстреливалось от 40 до 50 человек.
Несмотря на репрессии, оппозиция не сразу отказалась от вооружённой борьбы с правящим режимом. Так 6 сентября 1982 года было взорвано здание министерства промышленности и шахт: погибло более 50 человек.
Массовые, порой без суда и следствия, казни противников режима со временем стали вызывать протесты даже среди наиболее рьяных последователей имама. Так, внук Хомейни Хосейн, выступая в Мешхеде, назвал исламский режим, «ещё хуже шахского», за что был подвергнут домашнему аресту. С лета 1984 года волна репрессий пошла на спад. Спустя 13 лет, в 1997 году стало возможным избрание на пост президента умеренного политика Мохаммеда Хатами, активно поддержавшего в ходе этой избирательной компании кандидатуру Мусави.
Двадцать лет спустя: тегеранский мушкетёр?
Мир Хосейн Мусави отошёл от активной политической деятельности 20 лет назад. За последний месяц не только западные, но и отечественные СМИ немало сделали для формирования в глазах читателя идеального образа реформатора Мусави, противостоящего догматику и популисту Ахмадинежаду. Это не совсем так. Мир Хосейн Мусави более сложная фигура, его первый приход в большую политику состоялся в наиболее драматичный период послереволюционной истории Ирана, который можно назвать «иранским 37 годом».
Мир Хосейн Мусави – Хаменеи (после его избрания на пост премьер-министра Ирана вторая часть фамилии, перестала, как правило, упоминаться. Фамилия «Хаменеи» встречается в Иране значительно реже, чем Иванов в России или Смит в Америке) всего на год моложе духовного главы Ирана аятоллы Али Акбара Хаменеи. 2 октября 1981 года Хаменаи (тогда ещё не аятолла, а ходжат-оль-эслам) был избран президентом ИРИ. 27 октября он предложил на рассмотрение меджлису (парламенту) кандидата на пост премьер-министра – им стал министр иностранных дел Мир Хосейн Мусави - Хаменеи, и 29 октября 1981 года его кандидатура была утверждена. Зарубежные комментаторы отмечали, что кабинет Мусави стал первым правительством ИРИ, не имевшим разногласий с духовной властью – аятоллой Хомейни и его ближайшим окружением.
Мусави имеет безусловные и значительные заслуги перед своей страной. Именно под его руководством был осуществлена вторая волна национализации (первая, осуществлённая сразу после исламской революции, была менее масштабной). Стороннему наблюдателю сложно сказать, чем именно руководствовался Мусави при взятии «под крышу государства» ключевых отраслей экономики – необходимостью концентрации ресурсов в период изнурительной ирано-иракской войны или осознанием факта неуместности олигархической прослойки в теократическом государстве. Но именно при нём экономический базис ИРИ фактически стал полусоциалистическим. Мусави, по мере возможностей, старался удалить из правительства как воинствующих ортодоксов, не знавших ничего, кроме «исламской грамоты», так и сторонников свободного рынка. В общем, правительство Мусави было ответственным и вменяемым, но «техническим» правительством. В целом, этому правительству удалось минимизировать для национальной экономики как последствия восьмилетней войны, так и действия религиозных ортодоксов.
Вместе с тем, Мусави не просто входил в высшее руководство ИРИ в период «иранского 1937 года». Он занимал четвёртое место (после духовного лидера, президента и председателя меджлиса Хашеми-Рафсанджани) в официальной иерархии исламской республики. Следовательно, Мусави несёт свою долю ответственности, если не за развязывание широкомасштабных репрессий против левых партий и политических движений Ирана (после импичмента Банисадра и взрыва штаб-квартиры ИРП – в тот момент он руководил только МИД), то за сокрытие их истинных масштабов от иранской общественности. Возможно, он был в числе тех руководителей ИРИ, кто убедил аятоллу Хомейни в необходимости постепенного сворачивания репрессий и перехода к курсу на «умеренность» и «сдержанность», предусматривающий ограничение вмешательства религиозных кругов в решение политических и административных вопросов. Переход к этому курсу начался в августе-сентябре 1984 года. Если это действительно было, то осталось «за кадром». И наши, и зарубежные комментаторы были склонны связывать смягчение внутренней политики ИРИ преимущественно с именем Хашеми-Рафсанджани.
Сейчас ряд комментаторов говорит о серьёзных конфликтах, имевших место между президентом Хаменаи и премьер-министром Мусави во второй половине 80-х годов. Так или иначе, но после кончины имама Мусави перестал быть премьер-министром.
Вероятно в течении последних 20 лет Мир Хосейн Мусави занимался не только живописью, но и пытался переосмыслить результаты своей деятельности на посту премьер-министра, выработать свой сценарий конструктивного развития иранского общества. Во всяком случае, очень трудно найти в современной истории другой пример столь яркого возвращения в большую политику личности, столь долго пребывавшей в тени и забвении.
Итоги выборов объявлены. Первая кровь пролилась
Мы помним, что по официальным данным Ахмадинежад смог победить уже в первом туре, а Мусави оказался вторым, набрав около 34% голосов. Мусави победил в Тегеране, ряде других крупных городов и, судя по всему, во всех провинциях Иранского Азербайджана – там, где выше образовательный уровень и уровень жизни избирателей. Свои голоса Ахмадинежаду отдал патриархальный, «одноэтажный» Иран. Объявленные результаты вызвали взрыв возмущения, особенно среди иранской интеллигенции и студенчества. И обвинения в адрес властей в фальсификации итогов выборов.
Думаю, однако, нельзя считать более близкими к реальности, чем официальные результаты выборов данные, озвученные на одной из пресс-конференций группой иранских политэмигрантов (информация о ней прошла по каналу «Evronews»). Согласно их информации, Мусави набрал в первом туре свыше 50% голосов, второе место занял мулла Мехд Керруби (согласно официальным данным оказавшийся на последнем месте), Ахмадинежад оказался третьим с 12% голосов. Однако и полностью отбрасывать эту информацию также не стоит. Можно предположить, что общий объём приписок в пользу Ахмадинежада мог достигнуть 12% голосов (реально в его «копилке» 51 – 52% голосов, а не 63, 6%, как было объявлено). А основным объектом манипуляций стали голоса, поданные за муллу Керруби (тоже ведь ставленник клерикальных кругов).
Косвенно эту гипотезу может подтвердить двойственное решение Совета по наблюдению за осуществлением конституции. С одной стороны оно предусматривает пересчёт голосов на избирательных участках, объявленные результаты на которых вызывают споры. С другой стороны заявлено, что повторного голосования не будет – то есть оснований для второго тура (по действительным, а не объявленным результатам) всё-таки нет. Ахмадинежад всё-таки победил, но, вероятно, с очень незначительным преимуществом.
Окончательный итог подвёл сам Хаменаи, заявив 19 июня, что пересмотра результатов выборов не будет и власть не пойдёт на поводу у улицы. Духовный лидер Ирана подчеркнул, что взгляды Ахмадинежада лично ему ближе, чем позиция Мусави (здесь нельзя отбрасывать смысловую разницу между словами «ближе» и «совпадают»). Вместе с тем, Хаменаи отметил, что все уличные выступления (следует понимать, что и митинги, и демонстрации сторонников Ахмадинежада) сейчас являются неправильными. Двумя днями ранее председатель меджлиса Али Лариджани заявил о необходимости найти среди полицейских и ополченцев «Аль Басиджа» лиц, виновных в открытии стрельбы 15 июня, в результате которой по официальным данным были убиты 7 человек (оппозиция и AmnestyInternational утверждают, что жертв больше). После разгона субботней демонстрации (которая по масштабу был всё же меньше, чем 15 июня), число жертв заметно возросло. Вместе с тем, правящие круги ИРИ пока не стремятся залить кровью улицы и площади Тегерана и ряда других иранских городов, надеются урегулировать конфликт более мягкими способами. Желания повторить «кровавое лето» 1981 года у них нет. Во всяком случае, пока.
И во внешней, и во внутренней политике у любого иранского реформатора есть определённый, и не очень широкий, коридор возможностей. Понятно, что антизападная, и антиизраильская риторика давно стали неотъемлемой частью политической культуры в Тегеране. Но риторика бывает разной, и вполне можно избежать эпатажных высказываний про Холокост. Судя по отдельным деталям, «пацанский» стиль Ахмадинежада порой вызывает определённое раздражение и у духовного руководства страны. Если же Каирская декларация Барака Обамы о существенных изменениях в политике США по отношению к исламскому миру приобретёт реальные очертания, то внешнеполитический стиль действующего президента Ирана станет вызывающе неуместным.
Назрела потребность в некоторых переменах, касающихся регулирования повседневной жизни самих иранцев. Неукоснительное требование всех норм шариата в эпоху глобализации и Интернета вызывает, как минимум, недоумение у значительной части молодёжи. Не случайно, лично Ахмадинежад в начале избирательной компании обратился с письмом к руководителям «Эрщада» (исламской полиции нравов) с призывом не очень строго придираться к форме одежды молодых женщин. Вместе с тем, думаю, никто, включая самых оголтелых сторонников свободных отношений во всём, не предполагает возможности показа по иранскому телевидению баб с голыми титьками вперемешку с рекламой прокладок. Или открытия в центре Тегерана магазина свободно торгующего любым алкоголем и в любое время суток. Ни через год, ни через пятьдесят лет. И это сильная, а не слабая сторона современного иранского общества.
Факторы риска. Что может случиться дальше?
Помимо разгонов демонстраций и гибели нескольких десятков сторонников оппозиции в последние дни произошли ещё два события, которые не могут не вызвать тревогу. Во-первых, это взрыв в мавзолее имама Хомейни 20 июня. Не столь уже важно, кто устроил этот взрыв – безумный сторонник оппозиции, принесший себя в жертву, или это провокация спецслужб с целью оправдать усиление репрессий против оппозиции. В любом случае этот взрыв способен возбудить ненависть религиозных масс против любых инакомыслящих. Во-вторых, высказывания Ахмадинежада после возвращения из Екатеринбурга с саммита ШОС. Он позволил себе назвать сторонников Мусави «пылью» и «чужаками». Вероятно, у действующего президента ИРИ, после встречи с рядом мировых лидеров и фактической легитимизации его переизбрания, случилось своеобразное «головокружение от успехов». Разумный политик не может оскорблять, как минимум, треть собственного народа, включающую в себя практически всю научную и техническую интеллигенцию.
Мне не встречалась информация о личном участии Ахмадинежада в пытках и внесудебных расправах в годы иранского «большого террора». С учётом отношения иранских политэмигрантов и западной общественности к фигуре президента ИРИ, нет сомнения: если бы подобные факты имели место – они несомненно стали бы достоянием гласности. Вместе с тем, нельзя забывать: среди влиятельных сторонников Ахмадинежада, чья юность в начале 80-х прошла в рядах КСИР, несомненно есть и те, кто выдавливал глаза и вырывал ногти, кто убивал и насиловал девушек, приговорённых к смертной казни.
Палачи по жизненному опыту, особенно идейные палачи, не часто способны отказаться от «грехов молодости». Хотя, возможно, некоторые искренне раскаялись и теперь деятельно проявляют себя в рядах оппозиции.
Несомненно и другое. Не все, далеко не все участники радикального антихомейнистского подполья были казнены в 80-е годы или нашли убежище за пределами страны. И, по крайней мере, у некоторых из них есть желание отомстить людям с «судьбой Ахмадинежада».
Горючий материал и люди, готовые «стоять насмерть» есть и на той, и на другой стороне. Но нет мощных структур и организаций, готовых к масштабному противостоянию внутри страны. Абольхасан Банисадр в эксклюзивном интервью каналу «Euronews» был прав, отметив – карательные органы никуда не делись. Дело в том, что социальный состав и Корпуса стражей исламской революции и «Аль Басадж» существенно иной, чем 28 лет назад. Тогда основу рядов КСИР составляли обездоленные при шахском режиме бедняки, крайне недовольные размыванием в годы правления шаха традиционных для иранского общества моральных норм. И в сторонниках шаха, и в представителях запрещённых левых организаций они видели своих врагов, несущих угрозу их интересам и интересам их детей. Революция была молода, её завоевания хрупки, имам воистину рассматривался большинством иранцев как святой, несущий народу освобождение и от унижающей нищеты, и от «тлетворного» влияния западных ценностей.
Сейчас иное. Участие в «Аль Басидж» - факт, удостоверяющий лояльность личности режиму, хороший пункт для успешной карьеры в госструктурах. Но – это не повод для стремления проливать «реки крови». Нет каких-либо данных и о наличии в современном Иране каких-либо мощных структур, подобных моджахединам и федаинам начала 80-х годов, способных к вооружённому противостоянию существующей власти.
Поэтому наиболее вероятный сценарий развития событий таков.
1. Тегеранского «Тяньаньменя» не случится. Тем более не изменится основа государственного строя в ИРИ. Демонстрации постепенно будут становиться всё менее многочисленными, а власть постарается избежать значительных человеческих жертв при их разгоне.
2. Пересчёт голосов на отдельных спорных участках будет всё же проведён – духовная власть разъяснит Ахмадинежаду и наиболее рьяным его сторонникам, что триумфального переизбрания не было – была победа с незначительным преимуществом.
3. Отдельные лица из числа сторонников действующего президента, допустившие нарушения голосования в день выборов и подсчёт голосов «в одни ворота» понесут определённое, но не очень суровое наказание.
4. Очень мягко и очень постепенно начнётся определённая коррекция как во внешней, так и во внутренней политике ИРИ.
* * *
[1] В период ирано-иракской войны официальные иранские источники сообщали как-то о более высокой явке, но на менее значимые выборы.