Настоящие итоги, вопреки распространенному мнению, подводятся не после событий. Часто они подводятся задолго до того, как реальные события стартуют. И, возможно, мы уже опоздали здесь, к этому часу, когда на Украине, как кажется, вовсю бушует кризис власти. Возможно, власть на Украине именно в этот момент крепка как никогда. Поскольку реальная власть принадлежит не парламенту и даже не президенту Ющенко. Власть принадлежит событию по имени "майдан".
Президент Украины Ющенко вчера поздно вечером объявил о роспуске Верховной рады. Событие это отнюдь не явилось чем-то из ряда вон выходящим. Ни в коем случае это не жест отчаяния и уж подавно не политическая истерика. Президент Ющенко, которого длительное время упрекали в политическом безволии, решился на хорошо продуманный, но от того не теряющий силы шаг. Бумага о роспуске рады была готова еще за неделю до ее оглашения. Все это время Ющенко планомерно приводил свои тылы в порядок. В частности, на субботнем съезде ющенковской партии "Народный союз "Наша Украина" был избран новый глава Вячеслав Кириленко (близкий к Тимошенко, что может еще серьезно сказаться на итогах вероятной избирательной экспресс-кампании и сложившихся в ее итоге парламентских коалиций), молодой, но уже обладающий определенным политическим капиталом в публичной сфере, тогда как фигура одиозного Порошенко, дискуссии вокруг которого провоцировали раскол в партии, была окончательно задвинута. Политическая инициатива на данный момент оказалась в руках Ющенко, теперь уже не он просится за стол переговоров, но Янукович. Хотя сам факт таких переговоров, которые должны состояться сегодня, говорит о поиске выхода из кризиса политической системы, формально напоминающего шахматный пат.
Пат. Президент не хочет, а рада не может. Но патология украинской политики заключается в том, что решение патовой ситуации будет именно политическим, не разрывающим ни страну, ни собственно политические скрепы. Пат, поставленный власти, освободил политических игроков для активной политики, сняв с них наручники права, поскольку кроме писаного права существует неписаная воля, остающаяся в случае с Украиной политической волей к политике. Даже если вдруг, что крайне маловероятно, на улицах Киева появятся БТРы, это все еще будет политикой. В конце концов, плох тот политик, который боится танков.
Тем более если это танки чужие. Украина слишком интересна сама себе, для того чтобы четко различать влияние на ее политику извне. Любое такое влияние ассимилируется и видоизменяется до неузнаваемости, это поле переполнено симулякрами разнообразных "рук Кремля" или "указов вашингтонского обкома", любые политические инвестиции со стороны способны повлиять на ситуацию прямо противоположным целям таких инвестиций образом, а потому какой бы то ни было анализ внешнего влияния либо прогноз тех или иных действий извне был бы крайне проблематичен. Да и вряд ли основные агенты политического поля четко и по достоинству оценили бы вмешательство в украинский политический процесс внешних сил.
Логика украинской политической матрицы - от события к его повторению (перезагрузке) и завершению (революция) - может оставаться сколь угодно художественной, если бы не подчеркивала один значимый момент - насколько идеологический, настолько же и прагматический, - момент возвращения смысла события. "Оранжевая революция" для современной Украины, несомненно, Событие с большой буквы, событие куда более значимое, чем принятие конституции, и значащая столько же, как конституция для нововременных государств. "Оранжевое" - это знак события украинской государственности, его уже нельзя отменить без устранения самого государства, можно лишь бороться за его переинтерпретацию.
Возвращение "оранжевого", пусть оно угрожает состояться в форме очередного майдана, конститутивно необходимо для нынешней украинской политсистемы, выстроенной вокруг памяти этого события. Новый майдан - это не больший фарс, чем повторяющиеся раз в несколько лет выборы. В связи с этим действия Ющенко, направленные на роспуск рады и новые выборы, вписаны в прекрасно прослеживающуюся логику жесткой интерпретации события "оранжевая революция", попытки оставаться в его русле. Если бы Ющенко не сделал того, что сделал, инициатива в присвоении события майдана оказалась бы в руках оппонентов, например Тимошенко, этакого "Троцкого в юбке", которая спит и видит себя главным практиком перманентного майдана. Здесь же само учреждающее событие ведет украинского лидера по своей стезе.
Символическое повторение события майдана ввело свой временной распорядок. Майдан жив до тех пор, пока подчиняет своей логике не только череду действий и интерпретаций, но прежде всего задает ритм политической игры, выступая ее четким метрономом. Политическое время на Украине течет быстрее, чем в размеренной Европе или "слишком большой России", в которой Путину и восьми лет ни на что толком не хватает. Назначение парламентских выборов чуть более чем через год после того, как состоялись предыдущие, явственно указывает на то, что ритм политической игры не вписывается в конституционные формы (что еще отнюдь не повод переписывать конституцию) и, соответственно, имеет свою логику, противостоять которой означало бы быть выброшенным на периферию политического пространства, как оно сформировалось в нынешней Украине. Событие по имени "майдан" увлекло в свой водоворот все наличные политические силы, сделав либо собственными агентами, либо контрагентами.
Признать, что в "Киеве-07" повторяется "Москва-93", еще отнюдь не значит признать, что украинский политический процесс отстал от российского почти на пятнадцать лет, возраст политического поколения. Скорее, это означает видимую общность форм репрезентации политических процессов, проходящих на территории бывшего СССР. Напомним, что в 1993 году в России случился кризис власти, спровоцированный жестким противостоянием власти исполнительной и власти законодательной, приведший в итоге к трансформации политической системы. На Украине же сложилась куда более мягкая ситуация стазиса законодательной власти ввиду раскола парламента. Указ Ющенко не противопоставляет власть исполнительную и законодательную, но является поиском решения в сложившейся политической коллизии. Достаточно разные события, разные сценарии. Однако единство культурного пространства, как бы оно ни оспаривалось, заставляет видеть в похожем общее. Но нужно понимать, что эта видимость не невинна и сама по себе может послужить основанием для политических действий и решений.
Действия Ющенко имеют еще одно интересное измерение. Это - эксперимент внутри политической системы Украинского государства с самой политической системой: насколько она остается актуальной, интересной ее игрокам. В действиях Ющенко, разумеется, есть определенный риск, но никакого ощущения того, что президент рискует страной, абсолютно не наблюдается. Агенты политического поля достаточно уютно чувствуют себя, им интересна игра в Украине, но они не играют Украиной. Суть того, что предлагает Ющенко, заключается как раз в том, чтобы испытать пределы такой игры в политику. Ему-то понятно, что с Украиной ничего не будет, пока у нее остается майдан.