История, случившаяся со спортом в этом году, как-то странно перевернула мое отношение к его роли в нашей жизни вообще. "Бронза" футбольной сборной на чемпионате Европы, ликование, ночные манифестации на улицах российских городов, гордость за страну, проснувшаяся вдруг даже в тех условных болельщиках, которые никогда не имели к футболу никакого отношения, – потрясающий аргумент в старом споре о том, надо или не надо судить победителей. Да, победителей (даже занявших третье место, не первое и не второе!) действительно не судят. Им прощают все.
Вот так люди в одночасье простили все нашему российскому футболу. Простили его глобализацию, миллионные трансферы и сумасшедшие зарплаты в стране, которая еще не выбралась до конца из экономической ямы, простили его денационализацию, то есть массовую покупку иностранных футболистов (и теневой бизнес, который за этими покупками стоит), простили бездарность отечественных тренеров и руководителей, ибо победили голландские тренеры вовсе не своей гениальностью, а своим честным западным менталитетом, отношением к работе, простили безотрадную скуку российского чемпионата, который невозможно смотреть, и так далее.
Оказалось, что в нашей стране по-настоящему не хватает положительных эмоций. Любых. Тем более связанных с победой, хоть какой-нибудь, хоть над кем-нибудь.
Этот выплеск эмоций, столь яростных, столь бессознательных и столь убогих, не возвысил, а принизил эту победу. Мы, футбольные болельщики, которые, казалось бы, первые заслужили такую победу, своей верой, своим интересом к этому спорту, преданным и практически бескорыстным, поскольку радостей мало, а горестей много, как-то оказались забыты в этом разливанном море эмоций. Оказались, как ни странно, чужими на этом празднике.
Потому что праздновали люди нечто совсем другое.
Это "другое" ярко проявилось в олимпийские дни августа. Очень горько, что совпали они с цхинвальской трагедией. Но Олимпиада, хоть и несравнима ни по каким параметрам с большим человеческим горем, все-таки не может быть совсем забыта на этом фоне. А о ней забыли сразу же. Начали забывать еще до того, как она кончилась. Нация была пресыщена победой. Теперь уже военной. Чувством справедливого, как казалось, возмездия.
И сразу стало понятно – спорт интересует нацию только в связи с этим. Спорт лишь метафора мирового противостояния – наши, не наши, первое место, второе, третье…
Так близко от политики спорт не был еще никогда, возможно, с 1936 или 1952 года, когда проходили Берлинская или Хельсинкская олимпиады.
Пытаюсь вспомнить хоть какие-то яркие моменты олимпийских дней. И не могу. Все заслонено этой всеобщей, яркой и ненасытной враждой к чужим – к американцам, китайцам (их слишком много, они "нечестно" играют), к грузинам, украинцам, даже европейцам. Спорт уже не нужен в этой парадигме отношений к чужому миру, он лишний.
И что делать с этим?
Как ни странно, в советской парадигме – когда спорт был лишь метафорой военной мощи, общей силы, метафорой танков и ракет, нашего державного единства в рамках Союза – к самим спортсменам и их победам отношение было как-то чище, спокойней, объективней.
Спортсменов критиковали, если они плохо играли или сражались, за них переживали, их любили. Любили Борзова, единственного нашего бегуна на стометровке, который побеждал, самого быстрого на тот момент человека планеты. Любили баскетбольную сборную, которая тогда яростно доказывала, что она не хуже американской. Любили гимнасток. Любили (да что там, боготворили) уникального прыгуна в высоту Валерия Брумеля (причем любили его и наши, и, что поразительно, американцы). Больше всех любили и ненавидели одновременно несчастных футболистов, которые все время проигрывали. И у немцев, и у бельгийцев, и даже у киприотов, помнится, не могли выиграть…
Любили как отдельных, повторяю, людей, как личностей, как неких удивительных мастеров.
Сейчас такое ощущение, вместо отдельных спортсменов – такая толпа, в костюмах от Боско, которая обязана раз в два года, зимой и летом, ни за что не уступать "лидирующих позиций", сшибать медали, брать очки, драться за престиж.
Но престиж не рождается на голом месте традиций.
Должна быть некая культура отношения к спорту. И рождается она не только потому, что в спорт "вливают деньги" или "обеспечивают государственной поддержкой".
Спорт становится культурой, когда есть определенная ниша в ожиданиях людей. Когда у них есть время и желание болеть.
Когда в их жизни есть для этого место.
А сейчас этого места нет. И это, увы, главный итог спортивного года, такого, казалось бы, отчаянно-успешного.
Безусловно, нация должна радоваться победам. Но радость не будет настоящей, полной, долгой, плодотворной, если нация эти победы не заслужила.