От редакции: Разгоревшаяся вокруг "Письма десяти академиков", обвинивших власть в "ползучей клерикализации страны", дискуссия по времени и по сути оказалась продолжением полемики вокруг нового пособия для школьных учителей истории под редакцией А.Филиппова, опубликованного издательством "Просвещение". Представители академической науки в этих общественных дискуссиях проявили и проявляют недюжинные политические амбиции в преддверии институциональных реформ, совпадающих по времени со стартом предвыборной кампании. Мы публикуем текст рецензии на пособие по новейшей истории страны Александра Шубина, в котором оказались в сконцентрированном виде большинство претензий, как содержательных, так и формальных, к изданному экспериментальному пособию. Несмотря на жесткий характер авторской критики, мы полагаем, что она окажет несомненную услугу авторскому коллективу в переработке книги.
Включаю телевизор и становлюсь свидетелем мощной рекламной кампании c участием самого министра Фурсенко. Да что Фурсенко - сам президент зашел посмотреть! Готовится новый учебник истории, не просто учебник, а официальная резолюция на историческом процессе. Уже создана "Книга для учителя", на основе которой вот-вот будет написан и учебник. Теперь страна будет знать, как ей историю понимать!
Разрезать по живому
Ну что же, и как историку, и как преподавателю мне нужно знать генеральную линию. Беру в руки пособие "Новейшая история России 1945-2006 гг. Книга для учителя" и начинаю удивляться. Автор все же один: А.В.Филиппов. Судя по списку литературы в конце пособия, автору не приходилось пока писать учебники для школы, не издавал он и исторических монографий. Не слышал я о нем и как о специалисте в области педагогики. Что же его понесло на эти галеры - просвещать учителей истории и определять содержание будущих учебников? Такое дело требует профессионализма сразу в двух областях - исторической науки и преподавания истории в школе. Впрочем, автора консультировал целый коллектив (их по телевизору характеризовали как соавторов, что подтверждается разношерстностью текста). Имен известных историков и педагогов я в списке "консультантов" не обнаружил, зато некоторых знаю как социологов и политологов. Тут-то меня и осенило: власть не нашла для выполнения своей задачи профессиональных педагогов-историков и решила положиться на более надежных людей - политологов и социологов. Вот они-то и научат нас историю писать.
Имели бы мы дело с монографией - почему бы нет. Но пиар-кампания с участием министра в репортаже о встрече президента с учителями - это не шутки. Во введении автор (будем называть его условно в единственном числе, да простят меня "консультанты") не оставляет сомнений относительно исторической роли нового труда: "Данная книга создана в рамках проекта по разработке второго поколения государственных стандартов образования" (с.4). Так что перед нами - модель грядущих стандартов, будущее школьной программы. Автор обещает обеспечить "иную концептуализацию философских основ и принципов отбора материала", поскольку "сегодня практически отсутствует" "дискуссионная рефлексия теоретических и содержательных альтернатив" (с.4). Сразу видно - политологи писали. Писали, но не читали. Если бы они поинтересовались содержанием нынешних учебников, то обнаружили бы там обилие этой самой "дискуссионной рефлексии", за которое нынешние учебники принято даже критиковать. Не читали они и других пособий для учителей, изданных историками. В том же издательстве "Просвещение" вышло пособие для учителей под редакцией академика А.О.Чубарьяна, которое все состоит из этих самых "теоретических и содержательных альтернатив". Но автор "не читатель" - он "писатель".
Поскольку А.В.Филиппов представляет нам модель "второго поколения стандартов", тревожно выглядит датировка "Новейшей истории России" с 1945 г. Стремление разрезать отечественную новейшую историю по рубежу 1945 г. бродит сейчас по властным коридорам. Это - продолжение "расчленительского" метода ЕГЭ. К чему подробно разбираться с трагическими истоками современности? Революция 1917 г., террор 30-х гг., жертвенные военные годы - все это нужно прилепить к XIX веку, сократить время изучения этих "эпизодов", сообщить о них ученику скороговоркой и поскорее забыть как страшный сон. Куда приятнее сместить "рефлексию" ко временам державного могущества, начав рассказ с 1945 г. Приятнее, но смертельно для понимания истории ХХ века. Это то же самое, что играть пьесу сразу с кульминации.
Впрочем, автор походя делает "открытия", относящиеся и к периоду 30-х гг. Так, на с.84 он утверждает, что СССР в 1931-1941 гг. не прибегал к внешним заимствованиям. Сенсация, право слово. Вообще-то, в этом пособии немало фактических неточностей, но здесь я не буду придираться - с кем не бывает. В конце концов, находить "ляпы" - это работа редактора-историка (если авторы поинтересуются, я в приватном порядке готов сообщить им о бросившихся мне в глаза ошибках). Важнее другое.
Писатель - не читатель
Автор обещает не столько сообщать факты, сколько раскрывать их логику. Это было бы правильно, учитывая, что учителя - люди с высшим историческим образованием. По этому пути пошли авторы пособия А.О.Чубарьяна, которое гораздо компактнее. Но увы - "логика фактов" в пособии тонет за перечислением давно известного. Автор уже торопится писать сам учебник, то и дело забывая, что учитель - это не школьник и даже не студент-социолог или политолог. Факты из школьного учебника он уже знает.
Судя по моим встречам с учителями, их больше интересуют тенденции историографии, ее современное состояние. Но с этим в данной "Книге для учителя" дело обстоит плохо - в списке использованной им литературы нет ни одной исторической монографии, вышедшей в XXI в. Есть два сборника "Горбачев-фонда" (видимо, кто-то из "консультантов" зашел на огонек и приобрел по случаю), есть работы по социологии, политологии и экономике, есть одна публицистическая работа. А вот современные монографии профессиональных историков читать - это лень. Автор, как мы помним, не читатель.
Автор, обещавший нам "дискуссионную рефлексию", удивительно безапелляционен. Например, обратив свой взор на вопрос, была ли неизбежна перестройка, он отвечает: "Очевидно, что нет" (с.359). Другие точки зрения, показывающие, что это не так "очевидно", просто игнорируются. Без тени сомнения автор определяет, что в истории было сделано правильно, а что ошибочно. Вот, скажем, освоение целины - "неверное стремление" (с.484). Автор бы предпочел добыть хлеб как-то иначе (но без импорта). На месте Горбачева автор легко "пресек" бы "национально-сепаратистскую деятельность", применив силу (с.362). Он забыл, что союзный центр применял вооруженную силу при подавлении этих "проявлений" в Казахстане (1986), Армении (1988-1989), Азербайджане (1988-1990), Литве (1991). Результат известен всем, кроме автора.
Советских руководителей 70-х гг. автор оптом записывает по разряду "недееспособных" (с.214) и, не замечая противоречия с этой нелестной характеристикой, воспевает Андропова (тоже геронтократ той же эпохи), который придал "импульс к преодолению "застоя"" (с.216) своей репрессивной политикой. Экономические эксперименты Андропова автор игнорирует, в чем снова сказывается незнание историографии. Тем же можно объяснить и трансляцию пособием других устаревших штампов - например, о Черненко как "полном контрасте Андропову" (с.216). В действительности при Черненко все основные начинания Андропова были продолжены.
Автору (здесь уместно вспомнить о том, что, видимо, это группа товарищей) трудно найти золотую середину между фактом и концепцией. Он то ограничивается общими словами, игнорируя целые группы важных явлений (например, национальные волнения 70-х -начала 80-х гг.), то, напротив, перечисляет события, почти без ошибок, но и безо всякого анализа (например, главка о вводе войск в Афганистан). Сюжеты обрываются на самом интересном месте (как, например, "Пражская весна", где нет анализа мотивов советского руководства и даже не упоминаниется о "доктрине Брежнева"). Явления и люди всплывают невесть откуда. Так, Ельцин выпрыгивает как чертик из табакерки в 1989 г. при упоминании его членства в конституционной комиссии (с.295).
Подлинным шедевром является изложение "марксистской теории" (с.206). Оказывается, Маркс и его последователи считали, что "силой человеческого разума можно построить справедливое общество". А мы-то думали, что они были материалистами. В "идеальном обществе" (напомню автору и его консультантам, что Маркс и Энгельс не считали коммунистическое общество "идеальным") "жизнь должна определяться исключительно интересами людей, объединенных в общины - коммуны". Здесь авторы перепутали марксизм и анархизм. У Маркса работники объединяются в одну коммуну - всемирную ассоциацию. Почувствуйте разницу.
Все это усиливает общее впечатление непроходимой сырости, разношерстности, неряшливости и скороспелости материала.
"Концептуализация философских основ" и тень Сталина
Видимо, осознав, как трудно приходится в пособии "логике фактов", автор выделяет для нее особые резервации: "Информация к размышлению. Споры о..." (соответственно - эпохах Сталина, Хрущева и Горбачева). Здесь учитель снова не найдет "информации к размышлению" об основных позициях, существующих в историографии. Но автор может вволю поразмышлять на околофилософские темы. Например, о роли Сталина в истории.
Поскольку период правления Сталина разрезан хронологической рамкой учебника, автор просто-таки обязан рассказать "предысторию". Но фактическая сторона правления Сталина ему скучна, и он бросается в предыдущие столетия. Тут начинается такая "концептуализация философских основ", что хоть святых выноси. Шокированный учитель истории прочитает здесь, что с XV века в России существовала "жестко-централизованная система управления". Видимо, автор не проходил в институте разницу между единым государством и централизованным государством, системой управления конца XV - начала XVI вв. и Российской империи. "Власть первого лица государства в России традиционно имела всеобъемлющий характер, стягивала все ресурсы и подчиняла себе все политические силы" (с.82). Вот такое могучее обобщение, где вся история России предстает в виде вечной тоталитарной египетской пирамиды с фараоном на вершине. Автору оказываются неведомы и неподчиненные правительству политические течения (от декабристов до социал-демократов) и то знакомое даже школьнику обстоятельство, что значительная часть земельных ресурсов России находилась в распоряжении не императора, а помещиков, тех самых дворян, которые в 1762 г. получили "вольность" от обязательной службы государю.
Если автор позволяет себе игнорировать такие фундаментальные обстоятельства, то мы не будем утруждать его сложным анализом распределения власти и ресурсов в Советском Союзе, который ведет современная историография. Это все же требует определенной профессиональной подготовки историка (которой, впрочем, располагают учителя истории, коих я здесь отсылаю к иным пособиям и современной научной литературе).
Но автор - не одиночка, в своих суждениях он опирается не только на группу консультантов, но и на авторитетных мыслителей прошлого. Вот К.Д.Кавелин утверждает, что "царствование Петра было продолжением царствования Иоанна" (с.88). Автор смело добавляет сюда и Сталина - тоже похож. Но серьезный историк при сравнительном анализе указывает как общее, так и различное. А наш историософ себя такой работой не утруждает. Я уж не говорю о том, что кроме грозной троицы в истории России были и более "мягкие" правители. После Ивана Васильевича был, как известно, Федор Иоаннович. Петру предшествовал Федор Алексеевич. Политологический метод позволяет автору не обращать внимания на такие "шероховатости" истории, сносить их бульдозером линейных обобщений. СССР - это лишь модификация Московского царства и Российской империи, а целью политики Сталина "стало восстановление - политическое и территориальное - Российской империи" (с.83). Ничего более. Теперь понятно, почему пришлось разрезать историю СССР по границе 1945 года. Слишком много хрестоматийных фактов не укладывается в эту устряловско-бердяевскую схему - будь то ликвидация частной собственности, активное вмешательство Сталина в Испании или, напротив, отказ от получения Варшавы (территория Российской империи как-никак) при упорных претензиях на Галицию в 1939 году. И все это автору надо как-то объяснять. Нет, ну его к лешему - начнем с 1945 года. Война все спишет.
Зачем было вытаскивать из пыльного чулана историографические концепции XIX века, устаревшие уже в начале ХХ? Зачем, игнорируя современную историографию, сводить все многообразие мнений о советской истории к уровню двух-трех эмигрантских концепций середины прошлого века?
В контексте главы все эти рассуждения понадобились для того, чтобы оправдать методы товарища Сталина - мол, в этой стране иначе нельзя. Сталин, разумеется, не дьявол во плоти, и защита его от надуманных обвинений - нормальная работа историка. Но оправдывать Сталина, превращать его политику в норму и даже, как автор пособия, видеть в терроре средство "обеспечения максимальной эффективности аппарата" (с.88) - это уже идеологическая позиция. Тем более что в последних строках "Книги для учителя" автор возвращается к любимой теме со всемирно-историческим пафосом: "Все успешные правители России отличались тем, что осознавали особенности своей страны. Две главные: суровый климат и огромные, трудно связываемые между собой пространства. Отсюда роль государства, исключительно важная во всех развитых странах, но критически необходимая в российском случае. Страна нуждалась и нуждается в консолидирующей силе" (с.485). Выглянув в окно, трудно согласиться с суровостью климата в зоне проживания подавляющего большинства Россиян. Во всяком случае, аналогичный климат не мешает канадцам держать свое государство в рамках приличий. Но отсыл к "успешным правителям России" многое объясняет в идеологической позиции автора и заказчиков пособия. Самым успешным правителем России второй половины ХХ века в пособии предстает Сталин. Вот вам и завет грядущим правителям от автора пособия: успешный правитель знал особенности этой страны и применял адекватные ей "консолидирующие" средства. Чего и вам желаем, дабы росла и крепла государственная машина. В этом климате и с этим народом иначе нельзя.
Тень Сталина определяет и угол зрения автора и на другие страницы истории - будь то апология репрессивной политики Андропова или замалчивание роли массовых движений и уличных выступлений времен перестройки (по версии автора, страна даже в эти годы менялась исключительно под действием сверху - с.360), начального этапа становления многопартийности в нашей стране (еще бы, такой плюрализм - только препона для государственной воли). Так что ритуальные призывы к воспитанию гражданственности, которые повторяет автор, в его пособии оборачиваются прямой противоположностью - стремлением к воспитанию авторитарного сознания.
Не всем "консультантам" это нравится, их либерально-политологическая душа протестует, и в тексте появляются такие оговорки: "ошибки руководства в СССР не были случайными". Еще бы - они, наверное, только во Франции случайны, а у нас - тенденция. Причина - не было "демократического политического режима". Это такой "порядок, при котором политики приобретают право принимать государственные решения путем борьбы за голоса избирателей", он "превращает борьбу за власть из разрушительной силы в созидательную" (с.484).
Пересказ идеологической формулы Шумпетера выдает в этом месте вмешательство в текст консультанта-политолога. Надо же как-то уложить в целом авторитарную идеологию пособия в рамки "суверенной демократии". А так всегда можно возразить критикам сталинского уклона, преобладающего в этом пособии: а у нас есть фразы о пользе демократии! Коммунисты совершали ошибки, борьба за власть у них сеяла разрушения, а как при Горбачеве и Ельцине грянула "демократия" (в соответствии с либерально-политологическими критериями), так ошибки стали чистым исключением из правила и наступила эра созидательной борьбы за власть. Только вот разрушений что-то многовато, особенно в сравнении с послевоенным СССР. Это подтверждает и грустная повесть автора о событиях 90-х годов. Этим материалом автор словно насмехается над наивной политологической вставкой в защиту либеральной "демократии". А в финале книги и прямо опровергает это робкое возражение одного из своих консультантов.
Истина - дороже
Завершая чтение книги, я поймал себя на том, что в моем критическом к ней отношении нет ничего личного. Некоторые куски текста (особенно культура и 90-е гг.) написаны вполне прилично для обзорной статьи или справочника (но не для учебника или пособия - это другой жанр). С некоторыми оценками я согласен (скажем, тоже считаю, что Советский Союз можно было сохранить). К тому же авторы ничем не обидели меня прежде, а с одним из них я знаком и поддерживаю добрые отношения (хочется надеяться, что они сохраняться и после публикации этой рецензии). Но "Платон мне друг, а истина дороже". Авторы, очевидно, взялись не за свое дело. Им надо потренироваться на чем-нибудь менее ответственном. Скажем, написать учебник по истории для студентов-социологов или политологов. Все-таки для них это непрофильный предмет. Хотя и такая работа требует консультирования с представителями академической исторической науки и педагогами.
Но я не столь наивен, чтобы верить в готовность авторов последовать моему совету. Судя по пиар-кампании, авторы поймали счастливый шанс "общественного заказа", и с помощью "консолидирующей государственной воли" их подход к истории будет продавливаться дальше.
Что же, тогда и следующий блин окажется комом и встанет в глотке нашего образования колом. Такой у нас исторический период, когда клановое лоббирование интересов преодолевает любые рациональные аргументы. Признак нашей эпохи - дилетантизм при формировании исторического сознания, преобладание халтуры в культуре. Но если раньше на пути мифов и потока информационного мусора стояли наука и система просвещения, то теперь, с введением ЕГЭ и прочих подобных новаций, система просвещения становится все менее надежным союзником и зона рационального исторического знания сжимается, как шагреневая кожа. Если процесс "реформы учебников" пойдет в этом же направлении, скоро, видимо, придется встречать первокурсников словами: "Забудьте то, чему вас учили в школе, начнем с самого начала..."