Невская кухня

Petrov Dmitry

Про Питер нет песни.

Про Москву - есть. Про Саратов есть. И про Самару есть. И про бывший Ленинград есть (и немало!). А про нынешний Санкт-Петербург - нет. Во всяком случае - такой, чтоб претендовала на массовую популярность.

Не спешите спорить! Шевчук прокричал про старого пса... Нежно рычал Розенбаум... А такого, чтоб сравнилось с "московских окон негасимым светом", не говоря уж о "подмосковных вечерах", никто не придумал и не спел.

Можно сказать: это печально. А можно, что не слишком.

Потому что ведь Пальмира - она же сама как песня. Так сказать, музыка, застывшая в камне, бронзе и Неве... А еще - воспетая светилами русской поэзии. А песня... Кто сказал, что она не будет написана!?

Так что нет повода для уныния. А есть повод выпить. И закусить.

В Питере это можно сделать где угодно. Причем - культурно. И разнообразно.

Хочешь - шато-лафит с твердыми сырами в "Европейской". Хочешь - заграничное медовое "з пэрцем" в украинских оккупационных корчмах. Хочешь - местные водки - "Самсон", "Тысяча озер" или "Скандинавия" - с холодцом и соленым огурчиком в полуподвальной забегаловке. А хочешь, портвейн со здешнего завода "Арарат" или пиво "Невское" - под шаверму в романтическом сквере в соседстве с бывшим дворцом героя-декабриста или сатрапа-гедониста-благодетеля...

* * *

Но с Питером все не так просто.

Во-первых, про него известно не только очень много, а всем и все: что в нем обязательно надо делать, куда ходить и ездить, про что толковать в Греческом зале и на улицах разбитых фонарей. Об этом говорят книги, сериалы, сеть, а некоторым - воспоминания. И потому попытка сказать об этом чудном месте что-то малознакомое миру неизбежно утыкается в предрассудок: мол, ежели что о нем не известно - так оно и не интересно.

Во-вторых, говоря про нынешний Питер, очень сложно обойтись без продакт-плейсмента. Про что ни напиши, выйдет, что рекламируешь - то ли группу "Аквариум", то ли ресторан "Демьянова уха"... А попутно - потрясающий музей паровозов, кафе "Обломов", бар "Буржуй", бесконечные малютки-рюмочные и капеллу "Ложа". Здесь слишком много всего... И выходит, что рассуждать про Питер приходится с оглядкой на море людей и вещей от самого царя Петра до гранаты профессора Лебединского.

Ну и ладно. Потому что - а как промолчать о том, что, опять прогуливаясь по Питеру, видишь его с веселым изумлением. Возможно, потому, что, несмотря на то, что архитектурный ансамбль велит видеть себя в историческом и культурном общем. А ты - смотришь в частности. И увидишь, что видано и описано вовсе не все. Что вот в этих городских фрагментах как раз и сквозит задор северо-западного ветерка, что так мило надсмехается над колоссами...

* * *

Веселый человек Вениамин Каверин еще до саги о "Двух капитанах" поведал миру, как ему были дороги вдохновенные "Вечера на Васильевском острове". И как много всего пахнущего жизнью хранили эти не очень-то взрачные линии, проходные дворы, укромные проулки-закоулки "Василия", Петроградской и Выборгской сторон, Охты...

О, там и нынче есть много чего, достойного рассказа!

Вот, скажем, архитектурный изыск, присущий, скорее всего, только Питеру (во всяком случае, я не видел ничего подобного нигде на свете).

Да, колонны, арки, квадриги, пилястры, лестницы (и прочее) Северной столицы - прекрасны. И все это более или менее есть почти везде - хоть в Риме, хоть в Нью-Йорке. Но в Питере есть - стена.

Стена как явление. Стена, распределенная по городу во множестве штук и версий.

Стена высока. Этажей пять-шесть-семь. Стена широка! Метров двадцать и шире. Цвет стены обычно темный. Но не обязательно. Бывают веселенькие - желтенькие, салатовенькие, резедовенькие. Эти - сияют вызовом общему серьезному настрою стены.

Но главный вызов - граффити. Эти вдохновенные знаки неуемного творческого духа. Беспокойного поиска неизвестной правды. Пылкости. Страстей.

Банальные "Зенит" - чемпион!", "Анархия!", "Скины - козлы!" скоро сливаются в пеструю ленту. Но внезапно - врывается неожиданное.

"Держи шершавого, профурсетка! Он мой - навсегда!" Ярко-алым - по серому. Четко, внятно. Что в этом? Неведомая драма? Вероятно! И возможно - не одна!

А вот - назидательно, золотым по розовому, крупно, печатно: "Поклонись Вини Пуху!". И сбоку трафарет: южная птица и - приветливое: "Превед, розавый фламинго!" (как не схоже с величанием всероссийского медведа...). Впрочем, через квартал - напоминание о серьезном: зверообразный мент-пришибеев с лозунгом: "Я сам себе закон!".

Но чуть дальше - снова умиленье. В стене - дверь в лавочку, над нею - манифест: "Подарки и подарочки! Для дома и рыбалочки! Для бабушек и детушек, для праздника друзей...".

Но граффити - круче вывесок.

"Отсоси у офицера - помолодеешь!". Что это - совет? Предостережение? Девиз?

Обычно, стена монолитна. Но уж если в ней вдруг есть окна - то куда там Хундертвассеру с его венскими приколами!? Здесь - россыпь чумовых отверстий. Все - разного размера и формы - там и сям в лихом беспорядке, будто застенные жители пробили их по своему почину.

Но что там - за стеной-то?

Там кухня.

* * *

Невские кухни бывают двух видов. Первый - одинаковые: с гарнитурами и телевизорами. Второй - очень разные: с чем попало и как угодно. Но - сильно похожие. Андрей Левкин как-то, повествуя о Питере, заметил: еда должна всегда лежать в углу. Там она и лежит. Вся разная. Но отчего-то такая, что, будь то хоть сливочный торт, хоть шпроты, хоть арбуз, - все равно выглядит вкусным плавленым сырком.

В других углах сидят люди, пьют, о чем упоминалось выше, плюс чай, кофе, ситро и еще много разного, дымят...

Посреди кухни может быть ванна. Снаружи она - в потеках и каплях казарменной краски. Внутри - сияет белизной. Или не очень.

Над емкостью случается розовый абажур с рюшами или что-то еще, подчеркивающее слоистость сигаретного дыма. На стене - русский pin-up. У девушки Иры, например, цветная, пенистая, вроде пивная кружка с подписью "Уринотерапия". Первая буква зачеркнута, а над ней приписана заглавная "И"...

Много там может быть всего - от Будды в нише до Ленина в башке и кучки серебряных ложек в почти полной воды трехлитровой банке. В таких носили пиво...

А люди - сидят, дымят, слушают "Свободу", поют под гитару... А то вдруг - стишок, а то - анекдот... Из окна (прорубленного в стене) - вид на стену, что напротив. Они, похоже, сидят с конца 70-х. Я тогда впервые угодил на питерскую кухню. Они и говорят, как в конце 70-х. И о том же. Это что: свидетельство неизменности какой-то части невского мира? Или это они - как памятники?

* * *

А что - памятники? Памятники бывают разные!

Нет, понятно - Медный всадник, Катя и друзья, Ленин и броневик, Кутузов и Барклай. Цари и полководцы. "Зубила" и "стамески". Разнообразье изваяний.

Но вот у фасада станции "Чкаловская" - темноликий Чкалов. Шлем, очки, надежная челюсть совкового официоза... А через двести шагов - совсем другой Валерий Палыч! Герой народный - добрый кинохулиган, летящий хоть на биплане под мостами, хоть на бомбардировщике в Америку. Его изваял местный скульптор и, как говорят жители кухонь, самочинно водрузил на высокую белую трубу. Это - жемчужина окрестностей. А того, что у метро, люди не очень замечают. Который из них памятник? Наверное - оба. Но разные, по-разному и - разному.

Или еще история - из близкого Кронштадта. Там в Николаевском морском соборе, где и поныне музей, есть копия указа президента Ельцина (1993, кажется, года) об увековечении в виде монумента памяти героев Кронштадтского восстания (тех самых, что бунтовали за всю власть советам, а не партиям).

Вот ведь как любопытно!

Тем более что монумента этого в Кронштадте нет. Но одновременно - есть. Экскурсоводы говорят о нем, почему-то понижая голос. Чуть наискосок от собора на главной площади, где металлическая мостовая и черная фигура адмирала Макарова как бы почти летит в пучину с борта броненосца "Петропавловск", имеется не вполне обычной формы гранитный вечный огонь в честь революционных матросов.

Это - братская могила всех, кто погиб: и в 1917-м, и в 1920-м - при обороне и подавлении черно-красного Кронштадта. А что? - говорят экскурсоводы. - По всему городу трупы валялись и тех, и тех. Все - в бушлатах, шинелях и со звездами. Не разберешь ведь, кто есть кто. Разве что китайцы отличались... Ну и закопали всех вместе. При Советах зажгли огонь. Правда, про восставших ничего не написали. Не написали и до сих пор. Ну и что, что президент - не указ? Но ведь люди-то помнят...

Ну да - на то они и памятники.

Вот, скажем, крейсер "Аврора", говорят обитатели кухонь, никуда не стреляла в том проклятом октябре. А тоже - памятник. Памятник киномифу о мифе про исторический сигнал. Вот он и стоит. И снится ему что-то такое в час, когда утро встает над Невой. И есть на нем кухня - называется камбуз. И еще - про него есть песня. А про Питер - все еще нет.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67