Контуры "семимайской федерации"

От редакции: 7 мая 2008 года избранный президент Российской Федерации Дмитрий Анатольевич Медведев, пройдя процедуру инаугурации, станет президентом действующим. Президент - как принято в Соединенных Штатах Америки, не станем называть его бывшим - Владимир Владимирович Путин возглавит правительство. Такой ход - попытка создания устойчивого механизма преемственности власти в России и одновременно института политического лидерства. Но как будет осуществлен раздел властных полномочий между Путиным и Медведевым? Будет ли это разделение сфер ответственности между лицами коррелировать между сферами ответственности должностей?

Своим решением занять пост председателя правительства при президенте Дмитрии Медведеве Владимир Путин потряс почтеннейшую публику. Прежде всего потому, что ни российская, ни мировая история отнюдь не богаты сюжетами ухода правителя от верховной власти "с понижением". Трудно представить, чтобы какой-нибудь царь стал премьер-министром при собственном наследнике.

Рокировка по-путински

Правда, если очень напрячься, подобные примеры можно вспомнить. Именно так действовал Народом Сианук. Отрекшись от престола короля Камбоджи, он стал премьер-министром при собственном отце, а позднее неоднократно возвращался к власти. Впрочем, его политика - одна из причин тех бедствий, которые пали на Камбоджу в XX веке.

Но и наша собственная история знает пример восшествия на царский трон татарского князя Симеона Бекбулатовича. Иван Грозный возвеличил его, дабы ввести один из вариантов опричнины. Часть государства была выведена в "удел" князя Ивана Московского (так титуловался сам Грозный). Он писал подставному царю челобитные и вообще вел себя как ленник. Потом подставного царя сместил. Впрочем, этот эпизод не может считаться прецедентом - слишком уж маргинальна была фигура Симеона Бекбулатовича для тогдашнего Московского царства и слишком очевидной была "шутка" Грозного.

В современной нам реальности случаев ухода политиков от власти с назначением наследников довольно много. Но ситуаций, при которых они оставались бы при наследнике с понижением в должности, - как раз очень мало. Например, всемирно известный китайский верховный лидер Дэн Сяопин и после отставки сохранили влияние, но ведь ключевой пост председателя Центральной военной комиссии он передал Цзянь Цземиню и его заместителем отнюдь не стал, предпочитая оставаться влиятельным пенсионером и патриархом китайской политики.

Ближе к нашей модели поступок Ли Куан Ю, основателя и многолетнего премьер-министра Сингапура. После отставки с поста премьер-министра в 1990 году он стал старшим министром в правительстве своего преемника. Предполагалось, что мудрый старейшина поддержит советами своего наследника. В 2004 году, однако, наследник был смещен и место премьера занял сын Ли Куан Ю. Сам же экс-премьер занял пост министра-наставника в кабинете сына. Однако этот прецедент сравнительно редкий и опирается как на конфуцианскую этику, так и на особый статус Ли Куан Ю, создателя Сингапура как процветающего города-государства.

В большинстве же других случаев преемники редко проявляли желание слушать советы предшественников. Так, нынешний китайский лидер Ху Цзиньтао добился отставки своего предшественника, Цзянь Цземиня, с поста председателя Центральной военной комиссии. А ведь предполагалось, что Цзянь Цземинь будет занимать эту должность, эквивалентную посту верховного главнокомандующего, в течение пяти лет, присматривая за своим сменщиком, который к тому времени занял высшие посты - генсека ЦК КПК и председателя КНР. Этого не случилось, и Цзянь Цземиню пришлось отправиться на пенсию на три года раньше.

Когда две головы лучше

Но вернемся к российской реальности. Каким образом может происходить сосуществование президента и его предшественника, ставшего премьер-министром? Вопрос не праздный, ибо в нашей истории прецедентов таких добровольных понижений нет.

Небольшое теоретическое отступление. Большинству стран Европы свойственно разделение власти на не несущего ответственности главу государства и несущего всю полноту политической ответственности премьер-министра. Так это и для монархий, вроде Великобритании, так это и для республик, вроде Италии или даже Франции. Модель "глава государства и несущий полноту ответственности за его политику канцлер" начала складываться чуть ли не в XVII веке. Вспомним французских великих первых министров Ришелье и Мазарини, вспомним испанских министров-фаворитов valido, вспомним, наконец, австрийских канцлеров вроде Кауница и Меттерниха.

Лишь в России фигура канцлера, премьер-министра так и не возникла ни в XVIII, ни в XIX веке. Конечно, существовал пост председателя комитета министров, однако он не был главой правительства. Любой министр имел личный выход на царя, и, к примеру, Витте посчитал назначение на эту должность почетной отставкой и концом своей карьеры блистательного министра финансов.

В России вся власть традиционно сосредотачивалась у первого лица. И вся власть, и вся ответственность. По сути дела, европейская модель расщепления власти, когда существует сакральный монарх и глава правительства, канцлер, несущий ответственность за текущую ситуацию, остается для нас неведома. Лишь в недолгий период 1905-1917 годов в России был полноценный премьер-министр. Да и то после гибели Столыпина этот пост был вновь нивелирован до роли координатора министров при истинном хозяине-царе.

Тут надо сделать еще одно отступление. В Европе развит институт контрассигнации. Это означает, что любой указ главы государства подписывается премьер-министром, который тем самым берет на себя ответственность за это решение. В большинстве стран указы президентов или монархов без контрассигнации не имеют силы. Там же, где, как в Великобритании, такая юридическая норма отсутствует, ее заменяет политическая традиция, требующая, чтобы глава государства не принимал решений без совета премьера.

Сделано это с одной очень простой целью: коли существует юридически безответственный монарх, значит, должно быть лицо, которое несет ответственность за его решения. Это и есть премьер. Даже во Франции, которая считается сильной президентской республикой, без контрассигнации премьера президент не может назначать министров правительства.

В России, как мы уже говорили, ни в царское, ни в советское время фигуры ответственного премьер-министра не возникло. Несмотря на то, что советский премьер-министр обладал значительными полномочиями, он был все же винтиком в государственной машине.

Что же касается председателей правительства российского периода, то они никогда не были главами правительств в западном смысле. Они частенько узнавали о назначениях в собственном правительстве из газет и были вынуждены конкурировать с собственными заместителями. Вспомним противоборство Виктора Черномырдина с первыми вице-премьерами Анатолием Чубайсом и Борисом Немцовым.

Поэтому модель российского премьерства до недавнего времени повторяла царскую модель. Вся власть у первого лица, а премьер лишь координатор деятельности министерств, не более.

"Семимайская федерация"

Приход Путина на пост председателя правительства может изменить эту ситуацию. Прежде всего, у нас может появиться ответственный глава правительства, который сможет контролировать деятельность всего кабинета министров сразу.

Намеки на это содержатся и в Конституции. Конечно, наш президент гораздо сильнее любого европейского. Его власть превышает власть президента Франции, который может лишь назначить премьер-министра, но не в силах его сместить. Между тем российский лидер, согласно Конституции, "вправе принять решение об отставке правительства". Правда, пока правительство находится у власти, президент обязан назначать министров только по предложению председателя правительства.

Эта норма в Конституции есть. Правда, она сильно отличается от права контрассигнации. Ибо в случае контрассигнации указ президента или короля просто не может вступить в силу, если он не подписан премьером. В нашем же случае неизвестно, как оформляется юридически предложение председателем правительства новых министров на рассмотрение президента. Потому на практике они назначаются через голову формального главы правительства.

Если удастся юридически оформить процедуру

представления министров на рассмотрение президента России, власть председателя правительства значительно укрепится. Правда, даже несмотря на это, президент может в любой момент отправить правительство в отставку. Но все же премьер-министр Путин, при условии, что за ним будет стоять парламентское большинство, способен в новой ситуации оказать сопротивление президенту. Но такой поворот событий маловероятен, так как глава государства и глава правительства предпочтут, скорее всего, мирно разделить функции между собой.

Если функции и могут быть разделены между всевластным по конституции президентом и могущественным в силу авторитета премьером, то только на основе пакта о жестком соблюдении закона. Приведем исторический пример. Прусский король, а позднее германский император Вильгельм I очень уважал конституцию. Потому он давал широкое поле деятельности для Бисмарка, своего многолетнего канцлера. Между тем по конституции король, а тем паче император были гораздо сильнее канцлера. Император мог теоретически навязать ему практически любой состав правительства, принуждая в противном случае подать в отставку. Этого не происходило просто потому, что император не стремился использовать те преимущества, которые давала ему конституция по части давления на канцлера. Пока это было так, система была устойчивой. Лишь приход к власти Вильгельма II, который хотел править лично и манипулировать канцлерами, привел Бисмарка к отставке - он просто не смог ужиться с новым монархом.

Как видно из этого примера, политическая осторожность первого лица может способствовать сосуществованию главы государства и премьера даже в том случае, если власть президента сильно превышает власть премьера. Дмитрий Медведев пока что демонстрирует именно такой подход. Он говорит, в сущности, о том, что президентская власть и власть правительственная - это разные этажи власти, которые вполне могут быть заняты своими делами, не обязательно приходя в столкновение. Эти аргументы резонны, но только до тех пор, пока в окружении нового лидера не появятся силы, которые захотели бы нарушить равновесие. Ведь и в приведенном нами выше примере за Вильгельмом II стоял Генеральный штаб, который и был главным заказчиком смещения Бисмарка.

Модель для новой сборки

Итак, в нашем случае сосуществование нового президента и его предшественника, занявшего должность премьера, может основываться только на взаимных договоренностях. В самом деле, от внесения изменений в Конституцию как сам Путин, там и Дмитрий Медведев упорно отказываются. А значит, пока что ныне действующая Конституция будет сохранять свое значение.

Как же будет выглядеть их сосуществование? Здесь основная проблема. Предположим, что президент Медведев не уволит Путина в течение некоторого срока. Не уволит просто потому, что таким будет соглашение между двумя политиками. Как тогда будут складываться отношения между двумя уровнями власти? Предположим также, что президент и премьер договорятся, что президент не будет без нужды пользоваться своими полномочиями, с помощью которых он может отменять решения правительства и распоряжения его главы.

Существуют четыре общепризнанные формы правления. Президентская республика, в рамках которой президент является главой государства и правительства одновременно. Классическим примером подобного устройства являются США. Парламентская республика, в рамках которой президент играет церемониальную роль, а вся власть находится у правительства, подконтрольного парламенту через вотум недоверия. Классическим примером подобной республики является Индия. К той же форме политического устройства примыкает парламентская монархия, при которой номинальный глава государства не президент, а монарх, в остальном же соблюдаются те же правила. Основной пример - Великобритания. В системе сверхпрезидентской республики власть президента превосходит власть парламента и он может единолично формировать правительство, возглавляемое премьер-министром. Россия до недавних пор была примером именно такой формы правления. Кроме того, существует смешанная, президентско-парламентская форма правления, при которой и президент, и премьер обладают своей долей власти и при этом каждый зависит друг от друга. Премьер-министр зависит и от парламента, так же, как и в парламентской республике, однако президент обладает большим количеством полномочий, прежде всего, в сфере обороны и внешней политики. Такую модель чаще всего называют французской.

Сегодня существует вероятность, что Россия перейдет от суперпрезидентской к президентско-парламентской республике, даже несмотря на то, что Конституция формально не меняется. Президентско-парламентская модель считается нестабильной. Бывают ситуации, когда президент и премьер принадлежат к одной партии и президент контролирует парламентское большинство. Бывает и ситуация сосуществования, когда премьер-министр представляет партию, имеющую большинство в парламенте, но оппозиционную президенту. В этом случае между президентом и премьером возможны конфликты и борьба за власть.

Скорее всего, наша политическая система после 7 мая будет похожа на модель "сосуществования" лидеров при президентско-парламентской республике. В современном мире классическим примером сосуществования являются две страны - Польша и Украина. В Польше партия "Право и справедливость" проиграла выборы "Гражданской платформе". Однако у власти по-прежнему находится президент от "Права и справедливости" Лех Качинский. Поэтому правительству Дональда Туска приходится иметь дело с сопротивлением президента, фактически находящегося в оппозиции к правительству по поводу принятия ключевых решений. Так, недавно крупный спор между властью и оппозицией возник по вопросу ратификации Лиссабонского договора. В конце концов президенту и премьеру удалось договориться и договор был ратифицирован.

Аналогичная ситуация и на Украине, где президент Виктор Ющенко фактически находится в оппозиции по отношению к правительству Юлии Тимошенко, и это несмотря на то, что в правительство входят представители президентской партии "Наша Украина - Народная самооборона". Правительство постоянно маневрирует на грани отставки, а президент - на грани раскола "оранжевой" коалиции (что ему невыгодно, поскольку на предстоящих в январе 2010 года выборах он автоматически получает тогда сильного конкурента в лице Юлии Тимошенко).

Разумеется, трудно представить, что российский президент, с его гигантским объемом полномочий, может оказаться в оппозиции по отношению к собственному правительству.

Однако на первых порах этот сценарий может работать. Разумеется, речь не идет об оппозиции президента как института по отношению к правительству как органу власти. Согласно Конституции президент может отправить правительство в отставку, когда захочет. Но в реальности Дмитрию Медведеву понадобится время, чтобы освоиться в кресле президента. В этот период ему придется, скорее всего, действовать в фарватере Владимира Путина как более авторитетного и опытного политического деятеля.

А это, в свою очередь, значит, что он, скорее всего, будет выступать как начало, замедляющее реализацию решений премьер-министра. Так будет просто потому, что президент в этой ситуации будет дополнительной инстанцией, с которой необходимо будет согласовывать правительственные инициативы.

Однако наша модель будет иметь важное отличие от традиционного президентско-парламентского сосуществования. В рамках традиционной модели опирающееся на парламент правительство обычно имеет приоритет. Просто потому, что президент обычно не настолько влиятелен, чтобы противостоять правительству и парламентскому большинству сразу.

В российской модели президент и премьер, опирающийся на Думу, могут быть как минимум на равных. Поэтому главный вопрос в том, сумеет ли Дмитрий Медведев самостоятельно формировать повестку дня для России или отдаст ее на откуп Владимиру Путину. Если верен второй вариант, то вышеописанная нами модель, скорее всего, будет работать. Ведь уже сегодня сторонники Путина в "Единой России" продвигают программу до 2020 года, которая в случае ее принятия партией свяжет Дмитрия Медведева, ограничит его полномочия.

Если же Дмитрий Медведев будет сам активен на этом поприще, тогда между ним и премьером завяжется борьба с неясным результатом. Президент, в распоряжении которого находится собственная идеологическая модель, модель будущего России, может довольно быстро выбраться из-под влияния своего предшественника. Историки говорят, что именно так произошло с Никитой Хрущевым. Он был первый секретарем ЦК КПСС при Георгии Маленкове, который был председателем Совета министров. Тогда этот пост означал политическое лидерство, ибо ранее его занимали Ленин и Сталин. Никите Хрущеву только за счет своей активности и предложенной им программы десталинизации удалось перехватить у Маленкова аппаратную инициативу и добиться в конечном счете его перехода на должность министра электростанций. Так что все будет зависеть от того, какой политический стиль предпочтет Дмитрий Медведев - лидерский или оборонительный.

Путину и Медведеву необходимо заключить пакт, в соответствии с которым президент и премьер разграничили бы зоны своей ответственности, либо сферу своих компетенций, и исключили войну на уничтожение между президентским и правительственным этажами власти. Только в этом случае складывающаяся у нас модель сосуществования может быть устойчивой. В противном случае Россию ждет малоприятный политический кризис. Чтобы его избежать, нашей власти нужно научиться жить не в обычной для нее модели единовластия, а в модели сосуществования. Вполне возможно, что с опозданием на триста лет относительно Европы у нас все-таки получится ввести институт "канцлерства".

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67