История русской «Силиконовой долины», несмотря на свою краткость, уже ознаменовалась несколькими, довольно мощными по отечественным меркам, медиаскандалами, самым громким из которых стал уход публициста Максима Соколова из «Известий». Произошло сие событие после статьи оного публициста, посвященной реализации проекта по созданию «Города Солнца». Обычно подобные уходы свидетельствуют о том, что вокруг проекта развернулась серьезная борьба, и, возможно, нас ждет столкновение определенных властныъ кланов.
Пролог
Идея «Силиконовой долины» довольно органично вписывается в общий тренд по модернизации, заявленный президентом Медведевым, но как всегда в таких случаях, все зависит непосредственно от реализации. А последняя – от непосредственно вовлеченных в проект действующих лиц. Изначально идея создания наукограда нового поколения была высказана самим Медведевым, который еще в конце 2009 года создал рабочую группу по созданию «обособленного комплекса для развития исследований». Возглавил эту группу Владислав Сурков.
Вскоре и довольно неожиданно, однако, начали появляться сообщения, что реализацией этого проекта займется нынешний глава государственной корпорации «Роснано» Анатолий Чубайс. Прекратились эти слухи только тогда, когда с новым претендентом на вакантный пост встретился премьер-министр страны Владимир Путин и попросил «оставаться на нанотехнологическом поле». Наконец, недавно было объявлено, что строительство отечественного аналога «Силиконовой долины» поручено предпринимателю Виктору Вексельбергу, а построена она будет в Сколкове, под Москвой.
Такая вовлеченность в это дело тяжеловесов нашей политики и бизнеса свидетельствует о том, что вокруг данного проекта началось серьезное столкновение интересов, и дело во всех отношениях нешуточное. Между тем, кто бы ни победил в этой аппаратной борьбе за не вполне ясные интересы (помимо очевидных преимуществ от реализации большого масштабного проекта), интерес в данном случае представляет и то, что у нас деликатно называется «редакционная политика». Максим Соколов печатался в «Известиях» с 1998 года, а сейчас неожиданно ушел – вряд ли это могло быть простым капризом эксцентричного публициста.
Если не каприз, то
В своем блоге Соколов сообщает, что он принял решение об уходе после того, как была снята с публикации его колонка на тему проекта российской Кремниевой долины. Эта статья (текст ее был тоже вывешен в блоге) содержит довольно осторожную критику идеи разместить инфраструктуру этого проекта в Сколкове, «чуть западнее МКАД» и «в 30 км от Кремля». Автор вполне обоснованно замечает, что в России, которая простирается с севера на юг на 4000 км и с запада на восток на 10000 км, довольно странно прижимать все новые проекты, а особенно масштабные, непосредственно к Москве, «только в пределах прямой видимости из Кремля». Тем более что цены на землю в этой оконечности страны запредельные, и если речь идет о привлечении в эту долину умов со всего мира (как это реально происходит в Америке), то прокормить их и разместить по местным ценам будет очень непросто.
Однако, продолжает Соколов, русская привычка к сверхцентрализации всего в Москве и непосредственной близости от столицы и так привела уже к сумасшедшему перекосу по части перенаселенности в этом регионе и нагрузки на транспортную инфраструктуру – размещать здесь фактически еще один город, который в перспективе мог бы значительно вырасти, совершенно нецелесообразно. Логичнее было бы разместить его где-то в другом регионе, как это происходило у нас в сталинские и хрущевские времена, когда власти заботились «о равномерности научно-промышленного пейзажа страны», или в других странах, как, например, во Франции, где де Голль создал в свое время множество научных и высокотехнологических центров вдали от Парижа.
Рассуждения эти вполне здравые, но с волей начальства они расходятся. Причем расходятся, в данном случае, похоже довольно существенно. Вокруг этого проекта, очевидно, уже существует сложное переплетение клановых интересов, но, например, Сурков, один из непосредственных его реализаторов, с большим влиянием на принятие решений по этому вопросу, сразу заявил, что ему бы удобно было ближнее Подмосковье, и добавил, видимо, с иронической интонацией: «Хотя есть и другие интересные варианты – например, Владивосток». Кроме чисто оборонных проектов у нас во Владивостоке, как известно, мало что когда-либо размещалось из научного и высокотехнологического. Даже и во времена сталинско-хрущевского стремления к достижению равномерности научно-промышленного пейзажа страны.
Симптом Соколова
Колонка Максима Соколова была отвергнута редакцией «Известий», и причины этого не сообщаются. Между тем не так давно и от других колумнистов этой газеты было слышно, что те или иные темы время от времени там оказываются табуированы – о чем-то можно писать, о чем-то нельзя, о чем-то надо подождать или написать текст в другом ключе. Как сказал Соколов в весьма лаконичном интервью перед уходом, его решение было не спонтанным, а обдуманным, и оказалось следствием некоторой цепи событий, о которых он не сообщил.
Какова бы ни была истинная подоплека истории со снятием соколовской колонки, надо признать, что фактически у нас свобода слова заметно сокращается. Все уже привыкли к тому, что электронные СМИ довольно аккуратно и без малейших отклонений излагают начальственную точку зрения, какой бы она ни была. Блогосфера (полностью свободная, если не принимать во внимание несколько неприятных и довольно сомнительных с юридической точки зрения судебных процессов) остается все-таки маргинальным явлением, прежде всего по той простой причине, что у значительной части населения, особенно за пределами столиц, нет привычки постоянно пользоваться компьютером и интернетом для получения информации. Бумажная пресса за пределами МКАД остается привычнее. Об этом можно было судить даже по комментариям к соответствующей записи в блоге Соколова, там было значительное число замечаний типа: «Раньше покупал "Известия", теперь не буду». И вот теперь федеральные издания тоже начинают проводить редакционную политику, слишком уж чутко прислушивающуюся к любому оттенку начальственного мнения – что бы ни побуждало их это делать. Закономерным следствием является и уход ярких журналистов из этих изданий, при том, что если говорить об «Известиях», то там в любом случае давно уже трудно было найти какое-то увлекательное и содержательное чтение, дающее пищу для ума.
Но складывается ощущение, что главных редакторов этих изданий это вообще мало беспокоит. Что там находится на полосах этой газеты – неважно, главное, остались ли довольны люди, от которых многое зависит. Все это может привести к тому, что у нас вообще не останется политической журналистики, или она сместится в интернет, который пока еще чувствует себя свободно. Впрочем, если такое желание появится, то ограничить его тоже будет совсем несложно.
А что же журналистика?
Отдельно надо сказать вообще о таком явлении, как «качество текста» и о том, в какой степени талантливость автора влияет на его возможность публиковаться в тех или иных изданиях (а Максим Соколов, о котором идет речь, безусловно, очень талантливый публицист и журналист). Каким-то не очень понятным образом у нас сложилась система, что талантливость, содержательность текстов, плодотворность разрабатываемых мыслей и яркость художественных образов – все то, что и составляет, собственно, такое явление, как «репутация автора» – очень мало влияет на вес этого автора в средствах массовой информации. Все вышеперечисленное находится у тех, кто принимает тут решения, едва ли не на последнем месте, а на первом – какие-то тончайшие политические оттенки, которые у нас могут различать до каких-то невероятных степеней, принадлежность к той или иной идеологической группе, не говоря уже о таком параметре, как чьи-то затронутые интересы.
Все это невероятно ограничивает нашу журналистику. Во многих странах, даже с гораздо меньшими литературными традициями, чем Россия, репутация автора (как моральная, так и чисто литературная или публицистическая) играет большую роль в том, насколько весомым оказывается его слово. Но у нас сложилась какая-то настолько бюрократизированная система, что в каких-то конфликтных ситуациях это просто не принимается во внимание. Об этом просто никто не вспоминает, и даже в глазах общественности талант журналиста – это не очень весомый фактор. Все это приводит к тому, что попадание на какое-нибудь видное в этом отношении место (например, колумниста в центральном издании) обуславливается чем угодно, но только не собственно литературными и аналитическими качествами автора. И точно так же это место освобождается по любым посторонним причинам, а соображения о том, будет ли интересно потом читать эту колонку, если ее будет заполнять другой автор – не играют никакой роли.
В результате желание создавать качественный текст как таковой становится просто внутренней настоятельной потребностью автора, и ничем другим. Иного смысла этим заниматься, по сути, нет. Карьеры в этой области, как бы они складывались, оказываются совершенно независимы от того, как пишет автор и какая у него репутация среди читателей.