От редакции. Уточненные тезисы выступления на ярославской международной конференции.
* * *
1
Мои тезисы сводятся к предложению радикально обновить споры о демократии. А в чем-то начать их заново, поставив в центр тему всеобщих, совместно разрабатываемых опытным путем ее стандартов.
Сегодня приходится говорить о патологическом застое мировых дебатов о демократии – по причине их крайней идеологизации. На Западе возник застой критики, застой новых подходов к «практикующим» демократиям, с российской стороны – апологетический застой. Новый опыт накоплен на Западе, на Востоке, но он не обсуждается. Страны, подобно США располагающие огромным демократическим опытом – опытом успехов и опытом поражений (второй для новичков даже более ценен), – диктуют надменную, плоскую и ригидную версию демократии-идеологии, –«демоидеологию». И в ответ получают столь же плоские и запальчивые апологии.
2
Сегодня нам предстоит заново собрать демократические дебаты, после двадцати лет недоразумений. Годовщина падения Берлинской стены, с одной стороны, и в следующем году – двадцатилетие суверенитета России дают нам хороший повод. В 1989 году, когда Советский Союз – под давлением своего общества – односторонне завершал «холодную войну», две вещи считались предрешенными.
Во-первых – глубокая либерализация институтов внутри страны. Под этим понималась демонополизация в обществе и экономике, правовое обновление силовых, судебных и управленческих институтов, а также гуманизация репрессивных органов, «десадификация» мест заключения. Во-вторых – радикальная демократизация международной архитектуры. Сам односторонний выход Союза из «холодной войны» рассматривался советскими гражданами как акт своей глобальной ответственности, жертва ради человечества.
Но прошло всего два-три года, и к началу 1990-х годов с повестки дня было снято то и другое. Внутри страны догма «компетентного меньшинства», авангардной группы «списочных» демократов, вытеснила программу правовой реформы государства. Руками демократов победила олигархическая версия иллиберальной демократии (Ф.Закариа). Но и во внешнем мире идею правового порядка – как порядка, вырабатываемого нациями совместно – отбросили в пользу так называемой «однополярности» – американского аналога олигархии. Победив в мире, олигархия победила и внутри России. Уверен, что эти две победы взаимосвязаны. Россия слишком велика для того, чтобы ее внутреннее устройство не сообщалось с мировым. Распространение олигархической модели в мировой среде спровоцировало триумф олигархии у нас в стране. Увы, мы мировая цивилизация, в хорошем и в плохом смысле этого слова.
3
Наконец у всех сложилась ясность: лишь некоторые страны «вправе применять право», остальные станут объектом их оценок и репрессалий. То было плохое время для споров о демократии – никто не хотел подключаться к решениям, в которых сам не принимал участия. Никто не принимал всерьез стандарты, о которых с ним не договаривались. Пресекся процесс обмена демократическим опытом, исчезло ощущение единства глобального процесса. Общий горизонт был потерян.
Особенно ярко это выразилось на постсоветском пространстве Евровостока. Россия с начала 1990-х годов вела здесь «политику щедрости», как это называют в Европе, – помощи в восстановлении суверенных национальных государств, признания легитимности их выборных институтов. Колоссальный полигон демократии – помощь которому Россия осуществляла в колоссальных объемах и без обязывающих условий. Можно сказать, в этот период Россия, ЕС и США реально состояли в неформализованном партнерстве по государственному, демократическому восстановлению Евровостока. (Потому России и удалось погасить первую серию войн в СНГ в 1991–1996 годах, заморозив их очаги. Не только на Кавказе – в некоторых странах, как Таджикистан и Узбекистан, это привело к победе модели светской демократии над перспективой исламизации страны.)
Но потеря Западом и Россией воли к многостороннему сотрудничеству на Украине стала причиной знаменитого Киевского кризиса 2004 года, известного как «оранжевая революция». Колоссальное поле государственного творчества, nation building, превратилось в поле битвы и конфронтации. Во всех странах, не только в Америке поднял голову интернациональный бушизм – политика односторонних мер, полемика, направленная на оскорбление и исключение. Российский докризисный триумфализм зеркально повторяет американский триумфализм.
4
Итак, вопрос о демократии с конца 1990-х годов приобрел полицейский характер – поддержания американского порядка в мире и контроля за «демократическими нелегалами» Евровостока. Ценностное стало властным, «гегемонией лучшей из демократий». К сожалению, наше общество приняло эту подмену. Внешний тренд был подхвачен – и в России дискуссия о демократии все чаще трактовалась как спор о власти. Демократию превращали в плоский опознавательный жетон своего клана. Но в русской истории наиболее опасные авторитарные силы почти всегда поначалу выступали как «народолюбивые» и демократические.
5
Некоторые особенности российского демократического развития не очевидны. Они требуют добросовестного разбора, свободного от преувеличений. К ним, на мой взгляд, относится проблема «ножниц компетентности». Революция 1989–1991 годов не сумела ни создать школы критики политического опыта, ни хотя бы сохранить советскую критическую интеллектуальную традицию. После ухода СССР реальная политика и анализ политических процессов быстро разошлись. «Ножницы» теории и практики достигли огромного размаха. Реформы начала 1990-х проводились на основе невежественных и абсурдных представлений о реформируемой стране.
«Ножницы компетентности» ограничили доступ в политику. К концу 1990-х сформировалось мнение, что общество в лице его основных групп политически некомпетентно. Что оно заражено тоталитарными и левоанархическими устремлениями. Действия исполнительной власти можно определить как сочетание инициативы и импровизации с настороженностью в отношении общества. Власть дожидалась появления новых слоев, связывающих себя с Россией и сознающих себя как политическую нацию. Слоев, которые у нас (верно или неверно) именовались средним классом.
6
Сегодня обращения Медведева отчетливо адресованы в первую очередь к этим слоям. Считается, что они существуют и достаточно мощны, чтобы выступать равноправным партнером власти в составе сильной демократии. У нас в стране вырос новый класс, – креативный средний класс с глобальными амбициями. Он мыслит демократически и глобально. Он диктует спрос на демократию – поскольку ему нужна глобальная Россия, открытая миру. Глобальность – важный аспект идентичности России как новой политической нации. Проблема модернизации российской демократии (о которой говорил президент Медведев) связана с этой глобальной идентичностью России.
Глобальная ответственность свободна от имперской ностальгии. Россия спокойно, холодно, трезво сознает себя мировым государством, зависящим от качества мирового порядка и несущим за него ответственность. Ответственность, разделенную с другими современными государствами. И на мировой, и на внутренней арене.
7
Мы часто сталкиваемся с неправовым подходом к безопасности как тактической паузе от войны до войны. Не важно, мол, когда и зачем возникли те или иные региональные блоки, не важно, куда они расширяются. Пока они не заявляют агрессивных целей – нет войны, и уже хорошо. Но логика международного права, универсальность правового мышления требуют большего. Техника безопасности сама по себе бывает небезопасной.
Еще Иммануил Кант, один из первоучителей европейского единства, считал «многочисленность союзов и объединений» чреватым состоянием войны. Кант настаивал, что путь к прочному миру – это правовой мир. Он звал к «постоянному конгрессу государств», где право станет архитектурой мира. «Только при помощи такого конгресса может быть осуществлена идея учреждения публичного права народов, разрешающего споры между ними так, как это подобает цивилизованным народам, как бы судопроизводством, а не варварским (дикарским) способом, т.е. войной». Мы верим, что однажды такой постоянный мирный конгресс наций, конгресс ради права и безопасности в Евроатлантике соберется. Это и будет самая надежная, самая современная «система противоракетной защиты» для обитателей Северного полушария.