Из двух зол

Дискуссия вокруг законопроекта "О полиции" сделала возможным обсуждение множества терминов, имеющих хоть какое-то отношение к названию документа. Полицейское право, полицейское государство – список этот можно множить и расширять, однако нас интересует следующая проблема. Те полномочия, которыми, согласно законопроекту, наделяется полиция, а также шокирующая презумпция законности действий сотрудника полиции - его действия считаются правомерными до тех пор, пока не будет доказано обратное - могут привести к тому, что представители государственной власти станут охотнее прибегать к нарушению неприкосновенности прав личности и строгого соблюдения правового закона. Учитывая, что эти принципы обычно нарушаются в угоду абстрактному "общему благу", то это с необходимостью вызывает к жизни модель полицейского государства.

Впрочем, существуют попытки объяснить современную социально-политическую реальность посредством других, более "старых" конструкций. Например, редакционная статья "Ведомостей" живописует картину феодального государства, утвердившегося в России, с вассалами и суверенами, сословными привилегиями и т.д. К слову, о феодальном характере нашего общества активно писал Симон Кордонский, поэтому ничего чересчур свежего "Ведомости" нам не преподносят, однако само желание прокричать об этом на страницах многотиражного издания весьма симптоматично.

Кроме того, во множестве СМИ, в той же «Афише», можно найти статьи, исполненные то ли досады, то ли тоски от того, что внешнее, формализованное (будь то нормы права или фраза в твиттере) не совпадает с нашей природой и нашей реальностью. И эта пропасть, лакуна с каждой минутой только растет.

Стремление насильно сблизить реальность и норму, правду и должное приведет нас к тому, что нам придется считать Российскую Федерацию полицейским государством. Подобная логика присуща многим: "Если нельзя иначе, не можем "по праву", то нужно закрепить следующее положение: "Российская Федерация есть полицейское государство, в котором права граждан ограничены в угоду общей пользе". Но с этим нельзя согласиться. Что такое "общая польза", определяет не весь народ в целом, как у Руссо, а государственная власть, пронизывающая своими сетями всю социальную жизнь. Учитывая разрыв между властью и народом, никакой общей пользы здесь не предвидится, лишь только частная выгода должностных лиц.

Тем более данный этап вроде бы пройден. О России как полицейском государстве пишут в связи с ее развитием с петровских времен до реформ Александра II и даже после их завершения. "Полицейскому государству" посвящены многие монографии и диссертации, в том числе правового характера. Автор одной из работ Медведев дает следующее определение: "Полицейское государство - государство законности и "всеобщего блага", в котором законодательно закрепляется совмещение частных, корпоративных и казенных интересов путем общедозволительного регулирования всех сторон жизни общества".

Тем не менее другие ученые, например В.М. Гессен, подчеркивали, что в таком государстве деятельность органов государственной власти носит внезаконный и надзаконный характер, если, конечно, понимать под законом именно правовой закон. Таким образом, органы власти в своем стремлении к общему благу могут произвольно нарушать принципы права и даже нормы закона в виду "особых обстоятельств".

Разумеется, что установление полицейского государства требует пересмотра многих начал Конституции 1993 года, запрещающих должностным лицам нарушать закон по своему усмотрению или же в силу приказа. Полицейское государство – совершенно иная конструкция, нежели та, что закреплена в конституционных нормах. Ее установление требует коренного изменения всего российского законодательства, прежде всего в сфере публичного права.

Но для того чтобы понять, возможна ли данная реформа, граничащая с революцией, нужно ответить на вопрос: а нужна ли она? К чему нас призывают те, кто твердят об актуальности такого типа государства в России?

Тот же ученый Медведев, изучая опыт внедрения у нас полицейского государства при Петре I, подчеркивает: "Если в Европе полицейские государства законодательно фиксировали фактическое состояние структурной организации общества, то особенность России заключалась в первоначальном создании правовых основ и последующем формировании общественных отношений". То есть законодательный текст предшествовал предполагаемым отношениям, многие из которых так и остались мертвой схемой. Но эфемерность мечтаний – еще полбеды. В те времена у нас попытались установить порядки живой и рельефной Европы, сейчас те, кто желает восстановления полицейского государства, предлагают нам образ Европы умершей, в которой людей заключали в тюрьму безо всякого судебного решения на неопределенный срок, как это случалось во Франции времен абсолютной монархии.

Полицейское государство – старый европейский конструкт, архаичный, отживший. Полицейское государство смели буржуазные революции. Оно показало беспомощность. Зачем нам оно? Почему бы с тем же успехом не попытаться восстановить дуалистическую монархию?

Требование полицейского государства характерно пусть и не для рабской, но для детской психологии. Это требование детей, боящихся темноты, ждущих родителей-поводырей. Разумный, зрелый человек не будет жертвовать своей свободой, своими правами ради вымечтанной кем-то, сидящим в непроницаемом кабинете, идеи "общего блага", которой с большой вероятностью может стать идея о создании "энергетической империи" или "цивилизованной сверхдержавы". Российский гражданин, как ни странно, не имеет никакого отношения к тем политическим изобретениям, которые до него, словно эхо, доносятся с далеких вершин государственной власти. "Инновационная экономика", "суверенная демократия", "широкомасштабная борьба с коррупцией", - для него это пустой звук. Он, пожалуй, слишком хорошо знает, чем все заканчивается. Пирамида инструкций и указаний венчается бесконечными и бессмысленными отчетами об антикоррупционной деятельности, приписками, имитацией честных выборов, иллюзией бурной деятельности.

Государственная власть не воспринимает людей в качестве тех, кто ее избирает и формирует, это враждебный лагерь. Нельзя сказать, что полицейское государство грядет или оно пришло. Полицейское государство есть внутри нас. Оно в нас сидит, как заноза, как желание отдать свою волю другому, снять ответственность, найти себе новых родителей. Зачем же нам право, если можно жить по правде, пусть не нами придуманной? Если мы закрепим нечто подобное на уровне правовых актов, это окончательно упразднит принцип, к которому хоть в какой-то степени тяготеет современная власть.

Законность, пусть и декларативная, все-таки сдерживает произвол должностных лиц - идея о специфической незаконности сразу сломает хребет всей системе. Тем более, что в нынешних условиях эффективность государственного контроля за всеми сферами общественной жизни выглядит утопичной. Наша политическая система может не вынести такого тягла, такой планомерной заботы о своих гражданах, она надорвется. Полицейское государство сгорело в пожарах этого лета.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67