От редакции. Страх и ненависть масс к «элитам» повсюду окрасили повестку дня. И прежде не было любимых массами нобилей. Но сегодня заметен отказ обществ признавать политику, диктуемую «в их же интересах». Повестка истеблишмента отвергается как фальшивка, а стабильные режимы шатаются. Особенно драматично второе восстание масс протекает на Ближнем Востоке.О том, что такое ненависть к элитам по-русски рассуждает Стивен Фиш, профессор университета Беркли, Калифорния (США), автор книг «Сошедшая с рельс демократия: провал открытой политики в России» (2005), «Демократия с нуля: оппозиция и режим в новой русской революции» (1995).
* * *
Русский журнал: Когда мы говорим о том, что массы недолюбливают элиты, о каких именно слоях идет речь? О бедноте, о среднем классе или о какой-то другой социальной группе?
Стивен Фиш: Все зависит от конкретной ситуации. В случае Египта и большей части арабского мира основное недовольство против режима исходит от бедных, которые являются большинством в этих странах. А, например, в Иране, где режим пользуется поддержкой, по крайней мере, какой-то части бедноты, самым очевидным источником недовольства является средний класс, который чувствует себя отстраненным от дел. Это верно и для России.
Здесь ситуация вполне напоминает иранскую. Путин – довольно популярный в народе авторитарный правитель. В отличии от Египта, где негодует почти все население, недовольство к Путину разделяет не более половины населения, а может и меньше. В России, как и в Иране, наибольшее негодование происходит от среднего класса. Новый средний класс чувствует себя не у дел. Режим Путина добился своего рода социально-экономического соглашения, которое позволяет созданной Путиным олигархии стяжать огромное богатство. Экономикой заправляет несколько сот людей. Эти люди, в свою очередь, позволяют Путину накопить большое богатство. Путину довольно неплохо удается контролировать недовольство бедных людей — он постоянно поднимает пенсии, он добр к пенсионерам. Так что в России наблюдается некого рода альянс между самыми богатыми и самыми бедными.
Основное недовольство «путинизмом» накапливается в промежуточных сорока процентах населения. Средний класс находит отвратительными некоторые из поз «национального лидера» — например, Путин верхом на коне. Более того, средний класс оказался исключен из экономических процессов: после финансового кризиса, он не получает никакой особой выгоды от экономических программ Путина.
РЖ: В России достаточно распространена и обратная ненависть – презрительное отношение к низшим слоям общества. С чем связано такое отношение и насколько оно распространено в других контекстах и странах?
С.Ф.: Чем шире политическая и экономическая пропасть между высшими и низшими классами, тем больше презрение к народным массам со стороны элит. Так, например, во многих странах Латинской Америки, где социально-экономическое неравенство больше, чем в России, многие представители высших слоев общества смотрят на низшие слои общества как на «недочеловеков». Когда представители высших слоев общества Бразилии или Аргентины говорят о бедных людях, то порой не вериться, что они рассуждают о людях. Мне кажется, что причина такого отношения в том, что беднота находится в чудовищно унизительном положении — у них нет начального образования, у них нет тех простых вещей, которые представители высших слоев общества принимают как данность. Поэтому элита видит в бедных угрозу, буквальную физическую угрозу.
Этот феномен имеет интересное воплощение в России. В России заметно меньше неприкрытого презрения к бедным со стороны элит чисто на основании экономических показателей, зато наблюдается больше презрения к ним по интеллектуальным и культурным критериям. Многие интеллектуалы, которые отнюдь не богаты и даже не относятся к элите общества, проявляют к массам описанное выше презрение. В России меня всегда поражал тот факт, что интеллектуалы или представители науки в своих речах часто используют слова «они», «народ», как будто речь идет о каких-то далеких людях. Говоря о «народе», они не подразумевают себя, выражение «наш народ» в их устах означает «все кроме нас, интеллектуалов», «все кроме хорошо образованных людей». В США, например, нет ничего подобного: там, наоборот, распространен интеллектуальный популизм. Никто в США даже не называет себя «интеллектуалом». В России же это допустимо и в целом можно сказать, что в России распространено снобистское отношение к «неумытым народным массам».
РЖ: Может ли ненависть народных масс к элитам вызвать какие-либо конструктивные перемены в обществе?
С.Ф.: Ключевым фактором тут является характер, который приобретает эта ненависть — насилие или стремление к реформам. Любого рода ненависть, переходящая в насилие, в конечном итоге, будет разрушительной. Назовем это «горячей яростью». Однако существует также и «холодная ярость», которая является конструктивным недовольством, побуждающим людей объединяться для борьбы против несправедливости. Однако такая ярость основана не на ненависти к элите как таковой, а скорее на желании улучшить жизнь соотечественников.
Те, кто встает во главе подобных антиэлитных движений, как правило мотивируются разными целями. Одними из них движет ненависть, скорее всего, на каком-то этапе они прибегнут к насилию. Это случилось в ходе иранской революции 1979 года. Тогда верх одержали самые озлобленные элементы революционного движения, которые тут же приступили к расправам.
Но то, что мы наблюдали недавно в Египте, носит другой характер, этими людьми вряд ли движет ненависть. Многих простые люди даже исполнены духом прощения лидеров режима. Ими скорее движет желание свергнуть старую систему. Вспомните события в Чехословакии в конце 1980-х. Вацлав Гавель был явно плохого мнения о старой элите и коммунистической системе в целом, но его основной мотивацией была не ненависть, а желание исправить несправедливое положение. Поэтому, когда он пришел к власти, он не стал расстреливать лидеров Компартии, наоборот — он приветствовал в свои ряды тех, кто хотел присоединиться, предоставив другим спокойно уйти в отставку и не беспокоиться за свою жизнь. Такого рода подход дает стране больше шансов на будущее, чем движимая ненавистью ярость. Это вполне понятно.
РЖ: Почему российская оппозиция не может заручиться поддержкой народных масс? Почему ненависть народа направлена в том числе и на тех, кто на самом деле выступает против власти?
С.Ф.: Я могу перечислить несколько факторов. Во-первых, россияне от тридцати лет и старше хорошо помнят тяжелые экономические испытания, выпавшие на долю России в девяностые годы XX века. Люди, как мне кажется, ошибочно ассоциируют демократию с экономическим спадом – просто так случилось и сталинская экономическая система развалилась одновременно с наступлением демократических перемен в стране. Какой бы политический режим ни существовал в те годы в России, ужасный экономический спад был неминуем. Потом к власти пришел Путин – экономика пошла на поправку, и люди стали ассоциировать Путина и его режим с улучшением уровня жизни. Мне кажется, это одна из причин того, что люди отождествляют его правление с тем, что Россия вновь утвердила за собой принадлежащее ей по праву место среди великих держав мира. Этим можно объяснить тот факт, что многие в России продолжают поддерживать Путина. Я думаю, что число его сторонников постепенно уменьшается, но он по-прежнему пользуется твердой поддержкой основных слоев общества.
Во-вторых, оппозиция в России в основном состоит из тех самых снобов-интеллектуалов, о которых мы говорили раньше, которые сами относятся к своему народу с некоторой долей презрения. За время своих исследований в России (с 1980-х годов и по сей день) я часто обращал внимание на то, что такие лидеры как Григорий Явлинский или Егор Гайдар, рассуждая о простых людях в своих частных беседах и публичных выступлениях, позволяли себе презрительное отношение к простым людям. В России в оппозиционной среде бытует своего рода интеллектуальный снобизм, который вряд ли нравится простым людям.
В-третьих, большинство лидеров оппозиции находятся совершенно вне связи с народом. Вот, например, Гари Каспаров — это прекрасный шахматист, но он совершенно ничего не смыслит в политике. Он совершенно невосприимчив к национальным чувствам России, у него нет ни малейшего представления о том, как создать широкую платформу для оппозиции. Он хорошо излагает свои мысли, владеет прекрасным английским, он красиво пишет, он выдающийся человек, из него получился бы блестящий министр иностранных дел, но для организации рядов оппозиции требуется такой человек, как Ельцин или Путин или Клинтон.
Российская оппозиция нуждается не в искусственном единстве, оппозиция нуждается в лидерах, которые имеют связь с простыми людьми, которым близки их стремления, прежде всего, экономические и национальные, которые противостоят режиму по понятным народу причинам: рост коррупции, снижение социального равенства, зажимание основных гражданских прав, фальсификации выборов. Это то, что заботит простых людей. Оппозиции нужны лидеры, которые разделяют эти заботы и готовы поднять народ. В нынешних условиях это не просто, так как Путин с Медведевым делают все возможное, чтобы этому помешать.
Беседовала Юлия Нетесова