Глянец-роман

Ну да, есть повесть, рассказ, роман, есть поэма, эклога, элегия и ода, есть очерк, статья, репортаж - и есть журнал. Роман может быть романом воспитания, приключенческим, авантюрным, романом культуры, рыцарским, наконец, - все это тоже самостоятельные жанры со своим исторически сложившимся обликом, атрибутами, критериями. Хорошо. А может роман состоять из всяких разных статей, картинок, рекламы - всего такого - и считаться при этом романом? Может? "Улисс", "Книга Мануэля" - да десятки, сотни романов ХХ века - говорят, что да, может. Но в них, какими бы они ни были фрагментарными, точнее, фрагментализированными, есть сквозной сюжет, правильнее будет - фабула - отчетливая, осязаемая, видимая.

Есть ли сквозная фабула в журнале, или журнал - такой жанр, где ее нет и где принципы расстановки фрагментов внутри гипертекста подчинены только воле случая, сложившейся традиционно рубрикации, главреда и желанию рекламодателя видеть свою рекламу на этой, а не на этой странице? Это не просто так вопрос, он тянет на более серьезный: когда, в какой момент в журнале как жанре (давайте для эксперимента все же исходить из того, что журнал - это жанр, а не более-менее механическое соединение, собрание разных жанров) появляется эта самая искомая фабула и где она в нем? Тут вспоминается много обсуждавшаяся в 90-е проблема заппинга - когда человек сидит за телевизором с клацалкой в руке и ходит по каналам, не останавливаясь ни на одном больше минуты-двух. Создает ли такой способ мировосприятия - бессистемный поток никак между собой не связанных и вырванных из своих контекстов фрагментиков спортивных репортажей, новостийных программ, фильмов, рекламы, музыкальных хит-парадов, ток-шоу, реалити-шоу, передач о животных и т.д. - единую сюжетную картину мира или и черт с ней, и без нее хорошо, триста лет кому она нужна была уже в конце двадцатого века? Никто исчерпывающе внятно на этот вопрос так и не ответил.

Тогда возьмем сегодняшний неспециализированный глянцевый журнал: гламурный, но не без реверансов в сторону литературности, с кучей рекламы и какими-то полунаучными статьями о том и о сем, голыми девками на картинках и чем-то типа музыкальной, кино- и книжной аналитики, неизбежно со светской жизнью и жизнью вообще. Такой глянец есть в каждом городе, я же буду держать в голове местный "Харьков - что, где, когда".

В этом журнале есть обязательные, отвечающие интересам среднестатистического горожанина рубрики. Они, а точнее, принцип их расстановки, движение от одной к другой, заменяют то, что в классическом романе двигает фабулу (пролог, завязку, кульминацию, развязку, эпилог) или, по необходимости, ее замедляет (пейзажные описания, философски окрашенные размышления главных героев, их характеристики, лирические отступления и прочее). Если читать журнал от корки до корки как роман, то не сложно и довообразить себе к нему главных героев (а то и представить себя в их роли) - таких, которые живут всем этим - всем тем, о чем пишется в рубриках "Гастроли", "Театр", "Премьеры", "Музеи", "Культурные центры", "Концерты", "Эссе", "Литстраница", "Книги", "Кино", "DVD", "CD" "Internet", "Детям & родителям", "Авто-Review", "Интерьер", "Бизнес-class", "Радио", "Рок, джаз, фолк, шансон", "TV", "Туризм", "Рестораны и кафе", "Спорт", "Ночной город", "Власть моды", - причем живут максимально фабульно, переходя из одной рубрики в другую, как персонажи переходят из главы в главу в романе. (К слову, можно обойтись и без главных героев, роман ведь тоже может состоять из самостоятельных глав - в каждой из которых свои герои и всех объединяет, допустим, место проживания, общие интересы и т.п.) Традиционно в реалистическом романе персонажи непременно (ибо цель реалистического, да и часто любого, романа - показать жизнь типичного человека в типичных, хорошо ему и всем знакомых обстоятельствах и вывести из этого некую художественную философскую субстанцию, правду жизни, пардон) вступают в отношения друг с другом, гуляют вместе по городу, едят, потом снова вступают в отношения и растят детей, конфликтуют, размышляют о жизни, встречают гостей и провожают их на поезд, обустраивают свое жилище, путешествуют, мечтают и расстаются с мечтами, зарабатывают и тратят деньги - в общем, живут, как могут и умеют, настолько, насколько им это разрешено творцом.

Так и в глянце есть все, что необходимо для полноценной жизни романного персонажа: рубрика "Гастроли", допустим, соответствует главе о приезде знаменитого гостя, "Рестораны и кафе" - о застолье, "Эссе" - понятно, размышления героя, "Детям & родителям" - тоже понятно, "Литстраница" - все мы в душе поэты, некоторые, м-да, не только в душе, "Интерьер" - вот и описание самого жилища. Фотографии с голыми девками? Обязательная для романа линия адюльтера. Реклама чего-то там такого сверхдорогого? Ох уж эти мечты о прекрасной жизни - куда без них персонажу романа! Не хватает для завершения картины только рубрики "Кладбища & смерть", но ее и не будет: глянцевый герой, в отличие от романного, бессмертен.

Рубрики-кубики, кубики-рубики, - их можно крутить как угодно, переставлять местами, и каждый месяц глянец-роман будет немножко другим: задумался о жизни в "Эссе", потом купил машину (вот вам и плод глубоких раздумий) в "Авто-Review" и на ней - в "Ночной город", а там пять страниц с девчонками в одних бусах, одна из них оказалась попредприимчивей - и - хоп! - читаем "Детям & родителям", а дальше только "Музеи", "Театр", "Культурные центры". А если наоборот - "Музеи", "Театр", "Культурные центры", устал неимоверно; чтоб развеяться, поехал навестить детей и родителей, вышел из метро, тормознул машину, а там - девчонки, "Ночной город", до детей и родителей не доехал, сидишь где-нибудь на скамейке, встречаешь рассвет и думаешь: вот оно как в жизни бывает!.. "Эссе". Больше всего такой расклад с рубриками напоминает карты таро, которые для позднего Средневековья были таким же эрзацем романа, как сейчас глянцевый журнал. Чтение - труд, мозгам приходится работать, а для отдыха, развлечения - картинки на картах, каждая из которых - "Любовь", "Звезда", "Башня", "Страшный суд", "Фокусник", "Дьявол", "Папесса" и т.д. - символ какого-то события, поворот сюжета, а все вместе, выложенные на стол, одна за другой, - история твоей жизни, в прошлом или будущем времени. Причем - что интригует, щекочет и будоражит - неизвестная тебе, а стало быть, тайная, оккультная, конспирологическая история твоей жизни, когда ты - пешка в руках каких-то незримых темных могущественных сил, управляющих твоей судьбой, исходя из собственных целей и намерений. Отсюда и гадательная функция карт - узнать замысел этих высших тайных сил. Но о картах таро как предшественницах современного масскульта, всех этих "Кодов да Винчи", "Ночных дозоров" и прочей поп-конспирологии, великолепно спародированной еще до ее появления Томасом Пинчоном в "Лоте 49" (1966) и Умберто Эко в "Маятнике Фуко" (1988), - как-нибудь не сейчас.

Конечно, редкий глянец перетасовывает из номера в номер свои рубрики, но и редкий читатель глянца читает его поступательно тупо - от начала до конца, а как правило - любимую рубрику, потом - то, затем - это и далее - все остальное. Как будто читая пишет и складывает свой собственный роман - но из общего для всех материала, из кубиков, которые есть у всех остальных. Или как будто выкладывает пасьянс из карт, колодой которой до него пользовались миллионы и - миллионы будут после него. Роман-кубики - расхожий жанр ХХ века: от "Игры в классики" (1963) умнички Кортасара до "Хазарского словаря" (1983) презренного Павича - и далее везде (у попсовика Павича есть и роман-таро: "Последняя любовь в Константинополе" (1994), наверное, слямзенный - как идея - у Итало Кальвино, "Замок скрестившихся судеб" (1969)), - такой же расхожий, как и аксиома о том, что любой текст по-настоящему рождается (гм, вырождается?) не в писательской голове и не на бумаге вышедшей из типографии книги (это все предперинатальщина), а только в сознании читающего. Уточнение - он, текст, роман, находится там, в сознании читателя, всегда и пишется каждый день. Это - где я был и что я видел; плавали - знаем; вот моя деревня, вот мой дом родной; все бабы <понятно>, все мужики - кобели: что такое "не везет" и как с этим бороться и много чего еще хорошего, составляющего личный жизненный опыт человека. А пасьянс, романы, глянец при прочтении только накладываются на него какими-то увиденными, услышанными, а значит, важными именно для него частями.

Теперь, кольцуя статью, к началу - к заппингу, кусочкам, вырванным из контекстов, и слаженной картине мира. Кусочкам телепередач при заппинге (как и отдельным материалам, включая рекламу глянца) нет нужды искать в сознании зрителя/читателя способов для взаимосвязи друг с другом - они, фрагментики, просто встраиваются в ту персональную картину мира, что уже есть в голове у каждого. Сознание зрителя/читателя их сегрегирует, сортирует, классифицирует и раскладывает по своим полочкам: то - туда, это - сюда, а это - вообще на фиг, - если надо, само находя им связи.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67