Главный по баночкам

В СССР в 60-е существовало множество фотоклубов. В Чебоксарах действовал «Ракурс» (Юрий Евлампьев («Лихошерст»), Владимир Барков, Константин Антоненко, Владимир Кириллов). В городе Горьком функционировала студия «Волга», возглавляемая Юрием Шпагиным и Станиславом Яворским. В Йошкар-Оле работала группа «Факт». Школы находились в диалоге и борьбе, проводились выставки, участники ездили друг к другу в гости, спорили и обменивались материалами. Хронику этих процессов можно посмотреть здесь и здесь. Михаил Ладейщиков, речь о котором пойдет в этой статье, был участником «Факта» с 1986 года.

Выставка Ладейщикова недавно прошла в «Grinberg gallery» в центре современного искусства «Винзавод». Название выставки буквально отражает суть художественного метода мастера. Ладейщиков заявляет, что еще с начала 80-х годов его интересовали только обшарпанные заборы. Его поле реализма – это пустыри, зоны отчуждения и овраги за культивированными полями реализма официального. Предметами художественного анализа становятся вещи ненужные, отслужившие, выброшенные на свалку – гнутые банки, велосипедные цепи, ржавая проволока, фрагментны газет, плакатов. Техника – коллажирование с последующей обработкой – из всех этих материалов мастер собирает сложные композиции со множеством элементов, сверху раскрашивает, или дорисовывает недостающие детали, стирает, царапает, а затем фотографирует. Подобной обработке могут подвергаться и фотографии получившихся объектов. Пример – альбом «Фотоцарапки» (1988). Это картонный ящичек со стопкой абстрактных фотографий с царапинами, аккуратно подрезанных и проложенных калькой.

Такой подход можно назвать исторически обусловленным: в 80-е, в период максимальной активности Ладейщикова, в художественной сфере бал правили дворники, кочегары, сторожа. С началом 90-х Ладейщиков ушел в тень, но интерес к искусству правдивому в особой русской ипостаси «бытового» и «невзрачного», национальная харизма с серым свечением привел к воскрешению имени художника – в конце 2001 года в журнале АРТ ХРОНИКА вышел материал Ирины Чмыревой о забытых героях культурной хроники страны в изложении Николая Бахарева. Московская галерея С.АРТ напомнила и о Михаиле Ладейщикове, открыв персональную выставку его работ под названием «АЦЫ БАЦЫ И ДРУГИЕ ЦАРАПКИ». Очередная веха – выставка на Винзаводе.

Михаил Ладейщиков работает с предельно конкретными вещами. Скопище же их – все работы «Полифонического реализма» «шумят», взаимодействуют, спорят, трутся, исчезают и проявляются, – должно восприниматься как реалистический звук бытия и с гармониями, и с диссонансами. Ладейщиков последовательно манифестирует вывернутую наизнанку пословицу: «За лесом не видно деревьев».

Это могут быть вещи одного вида. Допустим, сплющенные, втоптанные в землю банки (фотографическая серия «Банки», снятая в 1994 -1995 годах). Этикеток и надписей нет, есть только вибрация чистой формы, - четкий контур деформированного предмета, резкие линии сварочного шва, искаженные овалы донышка, изгибы замятий. Фон – исчерканная крест-накрест плоскость, возможно земля. Предметы лежат на поверхности или уже полупогружены в этот мерцающий монохромный фон, а фоновая штриховка становится пунктирной и точечной. Фон темнее, штриховка становится контрастнее, композиция, форма и цвет смягчаются, погружаясь в темноту. Бывает, что поверхность покрывается рукописными строками, бегущими, сталкивающимися, нечитаемыми, и таким образом, лишенными смысла и осмысленными только своей формой и местом расположения. Единственное самостоятельное и читаемое слово – лозунг «НЕКОГДА» на композиции из двух частей: сверху банка и поверхность с хаотическими мазками краски, - темная часть, и светлый «подстрочник» со словом. Между частями граница - черная линия.

Есть у Ладейщикова и фотокомпозиции из множества разных вещей, уже нечитаемого назначения, с таким же текстовым бормотанием, зацепками и царапинами, что в общем-то вполне объяснимо, если отталкиваться от признания автора «в изображении меня интересует только изображение». Такие работы можно найти в фотосерии «Фрагменты» (конец 80-х – начало 90-х). Здесь же есть и «портреты в интерьере» - бородатый мужик в тапочках лежит на застеленном газетами полу на складе, рядом – коробки и баки, между зрителем и интерьером – сетка-рабица, что играет роль своеобразного «шума». Есть замечательный отпечаток 1992 года: тот же бородатый персонаж, уже в светлой рубашке, видно его плечо и часть лица, остальное срезано краем кадра. На заднем фоне коробка с надписью «Чебоксары» и номером. Теперь это не склад, скорее предбанник, проходная комната, разъеденная посредине белыми полосками с вписанными в них спиралями и крючками. Табуретка, дымовой, как от сварки, след над трубой. Кадр затемнен по краям.

Отдельная история – работы «ню» (фотосерия «Акты», снята в 1992 году). Модели позируют на фоне стен с абстрактным граффити, обычных, квартирных, интерьеров. Обычные девушки, школьные учителя и школьницы, бухгалтеры, работники ЖЭКА, продавщицы, уборщицы, домохозяйки. Фон нарочито бытовой – книжные полки, занавешенные шубой под леопарда, клетчатое одеяло, обои. Эта серия – самая противоречивая, с явным конфликтом живого и мертвого, для меня совершенно непонятная.

Известен Ладейщиков и своей живописью. Это чистые абстракции, приглушенные, землистые цвета, неразборчивые строчки, строчки, написанные в зеркальной проекции, царапины. Именно подход к фотографии как средству передачи многоголосия, интерференции звука и смыслов в мире позволил Ладейщикову установить преемственность между ней и живописью.

Резюмируя же увиденное, можно определить несколько «полей силы» и идей Ладейщикова. Во-первых, это поле чистого формализма, изображения ради изображения. Во вторых, поле обыденного и невоспринимаемого по той причине, что уже примелькалось и вытерлось от каждодневного видения и слышания. Также это идея восприятия мира через отстраненный синтез, когда смысл единичного воспринимается только во взаимодействии со множеством окружающих вещей. Работы Ладейщикова не говорят, а шепчут, хрипят и орут. Это реакция не знающего, благоустроенного современного обывателя, а скорее крик ребенка, дебила или неандертальца, попавшего неизвестно какого рожна в двадцатый век. Это — «достоверно воспроизведенный вопль нашего косноязычного бытия». И если на банках уорхолловского томатного супа «Кэмпбел» все этикеточки блестящи и читаемы, выставлены в аккуратные ряды в супермаркете, то раздавленные емкости Ладейщикова раздавлены и отполированы нашим жестоким и поэтичным потоком Отечества.

P.S. Если верить Википедии, сейчас Михаил Ладейщиков трудится рабочим сцены в театре Станиславского. О жизни художника в 2002 году Петр Войс писал: «Московский музыкальный театр им. Станиславского и Немировича-Данченко еще не имел в своей истории такого художника, как Михаил Ладейщиков. И не потому, что он лучший из тех, кто в этом театре работал до него и работает сейчас, а потому, что такого художника никто не знает. Художественным творчеством в театре занимаются другие, а Мишу Ладейщикова любят за его добросовестную и безотказную работу в качестве маляра и дворника».

Ссылки:

Рецензия на выставку «Полифонический реализм»

Работы М. Ладейщикова

Википедия

Рецензия на выставку «Ацы, бацы и другие царапки»

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67