Газированный напиток русской демократии

Иванов А.А. Владимир Пуришкевич: опыт биографии правого политика (1870-1920). - М.; Спб.: Альянс-архео, 2011. - 448 с. Тираж 800 экз.

«В.М. Пуришкевич, как газированный напиток, слишком легко переливается через край, через край той правды, которая безусловно обязательна для каждого большого деятеля».

М.О. Меньшиков

История России всегда будет политикой, опрокинутой в прошлое. Правда, на «черносотенном» направлении «бои за историю» в последнее время несколько затихли. Несмотря на выход ряда добротных монографий по данной теме, читатели давно и прочно разделились на два лагеря: для одних черносотенцы так и останутся русскими фашистами, для других — эталоном патриотизма и верности идеалу. Впрочем, есть в черносотенном пантеоне фигура, всегда и у всех вызывавшая интерес и некоторую долю симпатии. Это, конечно же, В.М. Пуришкевич — известный широким читательским массам как убийца Распутина и думский предтеча В.В. Жириновского.

В отличие от своих оппонентов слева, Владимир Митрофанович никогда не вмещался «в формы узкие юридических начал» идеологии и партийности. Вечная же тяга к популярности превращала его - монархиста, сделавшего «первый выстрел революции» - в политика макиавеллистского типа. Что-то, однако, помешало Пуришкевичу стать таковым окончательно — и вот как раз поиску этой загадочной «правой» субстанции посвящена монография петербургского историка А.А. Иванова.

Прежде всего, читателя этой книги подкупают авторские интонации. С одной стороны, А.А. Иванов явно не идеализирует «правого политика». С другой — ни один автор не может не любить своего героя. Поэтому тон повествования легко узнаваем: так хороший преподаватель рассказывает о неусидчивом, но подающим надежды подростке. Применительно к Пуришкевичу подобный тон уместен вдвойне: политическая карьера главы Союза Михаила Архангела тесно связана с трудным, если не сказать уголовным, детством русского парламентаризма.

В первой главе подробно разбирается вопрос о происхождении главного героя. Поскольку речь идет о русском националисте, невозможно было не упомянуть о вероятном наличии у него еврейских корней - тем более, что подобное предположение высказывал еще В.В. Шульгин. Автор, однако, не находит подтверждений данной версии, а кроме того развенчивает несколько более популярный миф — о молдавском происхождении бессарабского помещика Пуришкевича. По отцовской линии, заключает А.А. Иванов, Владимир Митрофанович был украинцем, а следовательно, «имел все основания публично заявлять и писать в анкетах, что он русский». (с. 14-17)

Большой интерес представляют страницы, повествующие о скандальной репутации Пуришкевича как думского оратора. Образ, известный массовому читателю по советским фильмам и книжкам несет черты явной душевной патологии. Даже В.В. Розанов усматривал в нём «первую стадию душевного заболевания», «смесь Бобчинского с Поприщиным» (с. 81). Внимательно разобрав содержание и контекст наиболее скандальных выступлений В.М. Пуришкевича, А.А. Иванов приходит к выводу, что последний «едва ли был абсолютно здоровым в психическом отношении... Но, будучи человеком далеко не глупым, он сумел воспользоваться особенностями своей психики и южного темперамента, развив из своих природных недостатков если не достоинства, то, безусловно, успех» (с. 85) При этом, «политиком вносилось и немало конструктивных предложений и законопроектов, которые в силу их несравненно меньшей притягательности для … не получали такого же освещения, как и связанные с ним скандалы» (с. 400).

Таким образом, Пуришкевич предстает в книге одним из первых настоящих публичных политиков в России, не чуждым тому, что в наши последние времена принято называть «политтехнологиями». Сквозь эту призму анализирует А.А. Иванов две ключевые для Пуришкевича темы — отношение к монархии и еврейскому вопросу. Автор старается учитывать здесь как рациональную, так и субъективно-эмоциональную мотивацию своего героя. Вслед за большинством современных исследователей он отмечает, что ни сам Пуришкевич, ни руководство крупных черносотенных организаций не имеют отношения к организации еврейских погромов (с. 45), однако не пытается замолчать их антисемитизма.

Новостью для читателя-неспециалиста будет умение Пуришкевича перешагивать через свои фобии, причем не только по велению обстоятельств — как, например, в 1914 г., когда политик пел столь поразившие М.М. Пришвина дифирамбы «патриотизму русского еврейства» и ездил в гости к Ю. Айхенвальду (с. 229-230). Куда более интересен рассказ о завязавшейся в большевистском застенке дружбе Пуришкевича с будущим сионистом П.М. Рутенбергом (с. 366) - которому Владимир Митрофанович посвятил весьма трогательные стихи, настоящий гимн черносотенно-сионистской дружбе:

Пускай я русский, ты еврей,

Пусть мы различных убеждений,

Но я к тебе приду скорей

В минуты тягостных сомнений,

Чем к той безликой пустоте,

Что, солью вдруг назвавшись русской,

С больным умом, с душою узкой

Нас распинает на кресте!

В предреволюционном изменении отношения Пуришкевича к царской семье и Распутину автор указывает прежде всего на субъективный момент: обида политика на непризнание императрицей его деятельности по организации помощи фронту. Но находится место и глубокому пониманию неспособности режима дать ответ на вызов времени. Еще в 1911 г. Пуришкевич пишет:

Да, будет бой, пусть знают власти!

В тиши растут больные страсти,

В подполье зреет горький плод

Закономерности стыдливой,

Что сорных трав над русской нивой

Не распахала в черный год!

Особая глава посвящена участию Владимира Митрофановича в убийстве Распутина. А.А. Иванов во многом соглашается здесь с «английской» версией трактовки события, считая Пуришкевича «ширмой» для устранивших старца британских спецслужбистов. Однако историка интересуют не столько неаппетитные подробности «мокрого дела», сколько его общественно-политическое значение. Пуришкевич образца 1916 г. уже не может считаться черносотенцем, это «реальный политик», осознавший победу либералов и делающий всё, чтобы остаться «на плаву» (с. 299). Зато куда менее известный Пуришкевич 1918-1919 гг. предстает в книге крайне обаятельной фигурой. Как, впрочем, большинство «реальных политиков», когда они наконец-то осознают, что бежать уже некуда.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67