Фундаментальный лексикон

В русской обыденности и науке есть вещь, редкая для России, едва представимая для нее в XIX и ХХ веках, с их непрерывностью всенародных переломов и самоистребления. Это - живая память о XIX веке, подлинный его запах, которые я сам пережил в стиле и языке, в живом Московском университете. Никакая резня и партийная пропаганда не истребили полуподъемной тяжести русского фундаментального образования, зеленого мебельного сукна и зеленых библиотечных ламп, прямой биографической преемственности учеников и учителей - от Соловьева и Ключевского к Лазареву и Зайончковскому.

Удивляясь редкой живучести наследства, возмущаясь порчей нравов в нынешней alma mater, блюдя свою неблагоприобретенную самостийность, я ежеутренне проезжаю мимо этого дома - и благодарю Бога. В старом здании Фундаментальной библиотеки Университета на Моховой случилось мое самое важное и неистребимое: язык и плен русской мысли, кровный пессимистический патриотизм. Это - лучшая часть моего Университета, рифмой которому мой отец и мои дети.

В этот дом, убегая из-под расстрелов из большевистской Москвы на белый добровольческий юг, даже подозревая века нового варварства, мой научный герой Петр Бернгардович Струве аккуратно внес свои последние штудийные тексты, написанные в России. Сюда мой научный герой Сергей Николаевич Булгаков, уезжая из зала всецерковного Поместного собора в уже отделившийся Крым, сдал свои книги как памятники увлечений. Нами двигало наивное, надо сказать, предположение, что Смута пощадит книги. И вот ведь как: Смута сожрала половину страны и народа, а Библиотека - цела.

Сегодня Университет отмечает свои 250 лет, стартуя от импортных немцев и мордобойных полемик Михайлы Васильевича с ними. Анекдотическим образом справлять это будут в сталинском Вавилоне на "Ленинских горах", до сих пор разрезанном на "зону А", "зону Б" и т.п. Прослезившихся мемуаристов встретят турникеты и пропускной режим. Университетские чиновники отметят Татьянин день блудливым обхаживанием VIP'ов и их ностальгических выпускнических струн. Втуне: выпускнические струны не хуже других знают, что МГУ 1990-х - 2000-х годов поставил на поток продажу экзаменов и зачетов, роздал степени Жириновскому, Зюганову, Рыбкину и обвешался тучей позорных временных факультетов и кафедр: от "культурологии" до "глобальных искусств и процессов". Михайла Васильевич не сел бы в этом Вавилоне в нужник.

Но ежеутренне из окон закругленного угла Фундаментальной библиотеки на Моховой из XIX века мне по-прежнему видны стопятидесятилетние ящики каталогов. И в выходящих оттуда - неснижаемый минимум ремесла и научной совести, который вдолбила в них каторга фундаментальных наук, подобно тому как в новобранцев на плацу и в окопах вбивают мужество и умелую силу.

На это здание, говорят, теперь претендует временно торжествующий Церетели. Его разрушительные усилия смешны. Его, многотонного, медного, нет и не будет, а утлый Университет на Моховой в песке наших романтических признаний поплывет дальше, к пирамидам.

Модест Колеров, выпускник исторического факультета МГУ 1989 года

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67