Сосед по гаражному кооперативу говорит: «Понимаешь, ёлки-яблочки, они же там ничего о нас не знают. Что с них брать? Они ведь даже не постигают. У них, ёлки-яблочки, простого общественного мнения нету». Приходится возражать. Объясняю, что всё указанное последовательно вырастает из отсутствия честных и свободных выборов. Без независимого выражения политической воли граждан не может случиться адекватное формирование структур власти. Соседу не нравятся излишне теоретизированные размышления. «Ты мне главное скажи. Есть у них, ёлки-яблочки, простое общественное мнение или нету?».
Поиск ответов на вопрос о том, «обладает ли власть знанием об общественных настроениях», относится, пожалуй, к тому типу рассуждений, которые описывают возможность и необходимость двусторонней коммуникации между гражданами и властью. Если функции выборов ограничиваются квазиреферендным согласием с уже «подготовленным» решением, то, конечно, власть в праве игнорировать vox populi. При деградации электоральной культуры, т.е. совокупности отношений к выборам как к форме политического поведения, неизбежно возникают ненастоящие, искусственные, синтетические формирования, которые замещают сложные формы организации политического пространства. Одним из примеров отмеченных имитационных образований является искусственное общественное мнение.
Феномен астротёрфинга лишь в самом первом приближении предполагает «джинсу» – формирование (придумывание) лженовостей и лжевоззрений, написание заказных статей и комментариев в блогах от множества «купленных» авторов. Его дальнейшее рассмотрение и теоретизирование неизбежно затрагивает проблемы интерпретации и управления информацией в целях воздействия на поведение граждан, целенаправленной организации публичного дискурса в интересах коммуникатора. – Но должно ли общество пытаться остановить синтезирование «нашего» общественного мнения? В какой мере «генетически модифицированное» волеизъявление, тем более инкубированное в условиях он-лайн среды, развращает власть, перекрывает канал социального соучастия в новых медиа, способствует фактическому исчезновению социальной значимости информации?
* * *
Базовым элементом астротёрфинга выступает аутентичный профиль Интернет-пользователя. Имя-фамилия-адресэлектроннойпочты-родзанятий-интересы-страницывсоциальныхсетях. Очевидно, что содержательная сторона «рождения» ненастоящего мнения должна исключать сомнение в идентификации реального комментатора и виртуального юзера ([ро]бота).
Фэйковое создание обязано демонстрировать он-лайн активность. Как правило, это ограничивается ретвиттингом, перепостом топовых сообщений или прошедших первичную селекцию подлинных новостей. Без сомнения, реальность (даже если она совсем недействительная) не может означать простую активность через обновление. Демонстративная нерациональная, мишурная эмоциональность, хотя бы смайлики – стилевые элементы, способствующие оживлению «мёртвой души». В более сложных формах востребованы документально оформляемые подтверждения траффика. Всё перечисленное организует то, что называется «back story». Видимость социализации. Встраивание в сетевые ассоциации, сообщества и форумы.
Следующим шагом для подтверждённого он-лайн присутствия фиктивного персонажа становится дебатирование, обсуждение вопроса, на который указано коммуникатором. Ключевым моментом здесь выступает степень уверенности в качестве информации, предоставляемой новыми медиа вообще. В условиях относительной доступности формирования информационных площадок и снижения качества инфопотока наблюдается чувствительное ослабление доверия со стороны аудитории. Размываются ещё вчера казавшиеся предельно чёткими границы выявления таких качеств информации, как верифицируемость, непротиворечивость, полнота и злободневность. Эффективность же астротёрфинга основана именно на доверии читателей и комментаторов непосредственно к автору. Одному троллю справиться с оркестрируемыми кем-либо задачами весьма затруднительно. По этой причине из «лабораторной пробирки» выводятся десятки клонов.
Интересы коммуникатора – политика, партийно-политического объединения или группы давления – артикулируются с позиций властно-значимого координирования и согласования. Само по себе подобное функциональное представительство не является чем-то абсолютно новым для исследователей политических наук. Если акторы исходят из того, что реферирование общественного мнения предполагает объяснение и здравую оценку различных возможных вариантов развития событий, а это в свою очередь должно помочь власти принять верное решение, то назначение имитационной деятельности заключается лишь в доказывании безальтернативного характера собственных идей, обязательно маскирующихся под глас народа.
Подобная имитация самым естественным образом консервирует политику, так как общество во всё большей степени ощущает себя регулируемым и подконтрольным. Со временем такое общество сталкивается с властью без идей, властью, которая, по большому счёту, уже не является политической.
* * *
Что же делать в складывающейся ситуации? В принципе, вариантов вероятных решений лишь два. Или противостоять, или торговаться.
Противостоять. Это означает становиться лучше информированным. Критически воспринимать политические месседжи, от кого бы они ни исходили. Осознавать политическую сферу как пространство для распространения идей, воззрений и теорий, направленных на выражение конкурентных отношений к политическому строю и политической системе. Обретать опыт защиты своих прав и свобод, в том числе свободы слова, собраний и объединений.
Торговаться. Сегодня концепт обмена становится стержневым в информационно-коммуникационных процессах. С одной стороны, изучение объектов и каналов продвижения политики замещается изучением поведения получателей благ в процессе трансакций. С другой – продвижение политики превращается в создание политики. В основу собственно технологического цикла помещаются не интересы коммуникаторов, а интересы потребителей. Тактический обмен ценностями эволюционирует в направлении стратегического обмена отношениями, что означает, что политические трансакции из сферы управления продажами вырастают в управление отношениями.
Гражданско-властная коммуникация, лишённая абсолютов, – не менее загадочное для дискурсивных практик пространство. Предельно важная связь обнаруживается между антиподами: недоверием и доверием, закрытостью и доступностью, имитационностью и достоверностью. Отсутствие структурных ограничений для выделения искусственного и настоящего лишь способствует утверждению тезиса о возможности измерения общественного мнения степенью его искусственности.
В своё время Жак Деррида указал на парадоксальность ситуации, при которой мы можем мерить политизацию степенью деполитизированности. Другими словами, симптомом нейтрализации и деполитизации является сверхполитизация: «чем меньше политики, тем её больше». Ту же мысль развивал и Славой Жижек: «Отверженное политическое празднует своё триумфальное возвращение в наиболее архаической форме». – Получается, что «главный вопрос» соседа по гаражному кооперативу оказывается абсолютно нерелевантным. Вне зависимости от проявлений агрессивного астротёрфинга, он-лайн медиа – с троллями, виртуалами-клакерами и [ро]ботами или без таковых – вынуждены превращаться в самостоятельных и могущественных акторов любой политической системы.