Кострома Mon Amour

Кострома – старинный купеческий город. Тут призывался на царство Михаил Романов, тут Иван Сусанин завел в бессмертие завьюженных болот осатаневшие от безнаказанности польские полки. История на каждом углу Костромы, все ей дышит. И теперь уже не отличишь историю как есть от истории туристической. А от тех самых купцов остались их знаменитые дома, которые ничуть не уступят своим московским и петербургским сородичам. Модерн-то эти самые купцы и изобрели. И испробовали его сперва на Костроме.

Нынешняя Кострома и сейчас старается поспешать в ногу со временем. Местные достопримечательности на официальном туристическом сайте величаются не иначе как «Туристские бренды». Это не только знаменитый Ипатьевский монастырь, первый русский крестьянин-патриот Сусанин и писатель Островский, но и «гусиная столица России» Кологрив, «Город-музей под открытым небом» Нерехта, «родина Снегурочки» Берендеево, Галич как мозговой центр набегов на Царь-Град, знаменитая Лосиная ферма в Сумароково. По количеству достопримечательностей и легенд на квадратную версту Кострома легко потягается с любым другим городом нашей средней полосы. Но по скромности Кострома точно не станет чемпионом: «Россия начинается здесь», - гласит титульная страница все того же туристического сайта. Вот так. Не больше и не меньше.

Воскресенье на Волге. 31 августа.

Имеет ли право Кострома на приватизацию всероссийских культурных ценностей? На наш взгляд, вполне имеет. Кострома – хороший купец в хорошем смысле. Берет что ей надо и переделывает на свой лад со своим смыслом. Даже не переделывает – подстраивает под себя. Жил был себе Кологрив, а стал «гусиной столицей». Гусь – птица европейская. На нем не только Нильс путешествовал, хороший гусь и Рим завсегда спасет. А третий Рим по нынешним временам - Москва, то каждый знает, и Кострома ей только в подмогу. При этом Кострома не присваивает чужое, но поднимает местное до общероссийского.

Костромичи выучились жить. Кто пил, тот помер, кто хотел, тот уехал. Остались те, кто связывает свою жизнь и жизнь своих детей с Костромой. Отстраивают свои нехитрые избенки коттеджами, берут в аренду, а потом выкупают двухэтажные дома – на первом этаже бизнес-центр, на втором – сами живут. Бизнес-центры эти тоже нехитрые – в соседних комнатах парикмахерские, турбюро, риэлтерские конторки, нотариальные услуги, ритуальный сервис. Подстригся, женился, в Турцию слетал, с тещей поменялся, оформился, помер. И все на одном этаже.

Каждый на своем месте что-то придумывает. Преподаватели на филфаке организовали ансамбль народной песни – чем не бит-квартет? Один важный местный олигарх придумал развлечение –возить туристов по Костромскому краю на вертолетах. И не с целью стрельбы по несознательным оленям, а с целями краеведческими. Интересно ведь пролететь там, где дорог нет, а красоту лесов этих сам Сусанин воспел. Прилететь, накатить, попариться и обратно к своим делам. И не факт, что московским. Соседним ивановским, приятельским - уральским, а может даже и европейским.

Молодежь тоже себя развлекает самостоятельно. Две молодые девицы прелестного возраста хвастают: они-де выступают за две спортивные команды, по футболу и софтболу. И соревнуются с такими же прекрасноглазыми из Буя, того же Кологрива, Галича, Нерехты. Ивановские на дерби заезжают, владимирских красоток пытались завлечь на честный поединок.

Молодцы-мужички не уступают – проводят футбольные турниры, выезжают в качестве развлечений на матчи футбольные по всей России. Костромская фанатская молодежь строго делится по симпатиям ко всем главным командам страны – тут собраны все цвета – от красно-белых до сине-бело-голубых. Без мордобоя. Есть соперничество в спортивном фольклоре, да на футбольной площадке выяснить кто более прав. А потом пивом залить сладкие слезы победы.

Над всем этим флаги горят «Единой России». Горят себе и горят. «Единая Россия» тут не всероссийская страшилка жуликов и воров. «Единая Россия» тут как ханский шатер. Стоит себе и стоит. Это просто правила игры, как при татаро-монгольском иге. При этом местные власти все сплошь единороссы, разумеется. Иначе и быть не может. Но кто без греха – кинь в них камень! Тут нет законов, тут есть только личные связи. Прохудилась в одном микрорайоне дорога, ни пройти, ни проехать. Пошли жители этого микрорайона на поклон к своему олигарху, у которого на предприятиях работают. Тот распорядился из средств предприятий своих ремонт и произвести. Конечно, они будут за него голосовать и ходить агитировать. Потому что он им не «Единая Россия». Он им отец родной. Хороший ли, плохой. Пьет ли, бьет, балует, голубит ли. Отец. И за кого скажет голосовать – за того и пойдут. Все косточки обмоют, что ему, что губернатору, что женам их и детям, а все равно пойдут и проголосуют. Такая страна.

А теперь представим себе этого олигарха, который весной по сугубо экономическим соображениям должен был уволить несколько тысяч человек. Переменились на Москве какие-то законы, правила, положения, и стала местная костромская продукция меньшим спросом пользоваться. Поехал олигарх на Москву, постоял в очереди, побил челом, поплакал свою печаль, да и решил вопрос. Как-то так. А уж то, что они, олигархи и губернаторские местные только в Москву и ездят чтобы их замирили – теперь это общее место во всех пересудах.

Равно как и пресловутый «Плес». Кто им теперь владеет? Кто там бывает? Кого пасут неусыпные органы по десятку километров вверх и вниз по Волге? А места-то все сплошь левитановские да саврасовские. Впрочем, то дело не наше, а ивановской юрисдикции. Но устройство какой-то там резиденции все-таки да способствовало строительству дорог. Хороших, быстрых, качественных. И на том, власть наша дорогая, тебе спасибо. На большее мы и не претендуем. Вы живите – и нам давайте. Мы – сами по себе, и вы – сами по себе.

Человек российский так счастлив, что ему дали в личное пользование его собственную частную жизнь, что он готов все что угодно снести – и коммунистов, и едро, и остальное что еще будет.

Личная костромская жизнь требует врастания корнями. На высоком уровне краеведение, как общественный интерес. Каждые выходные отходят автобусы с местными туристами – на Москву, в Оптину, по ближним костромским достопримечательностям. Можно и в Санкт-Петербург, к батюшке Иоанну Крондштадскому, можно и в Кирилло-белозерский монастырь. Можно и на Соловки. Если народ интересуется, то все можно. Маркетинг работает.

Храм Преображения Господня Русской православной старообрядческой церкви

Есть и такие, кто ходит покопать с металлоискателем. Тут ведь боев второй мировой не было, мин, снарядов и ППШ по лесам не таится. «Крыши» над лесным собирательством такой, как в Тверской области или Смоленской, нет. Да и что собирать тут такого важного – монетки, крестики старообрядческие, да носики от чайников XVII века. Но это и есть подлинная история своей земли, своего края, своей родины. Ее любят, ее помнят, а не подлую смерть на ней своих ли, чужих.

В Костроме Родина под каждым кустом сидит. Каждый дом старого города – история с географией. В едва ли не половине частного сектора люди живут из поколения в поколение. Дома можно встретить, где между рамами еще мох проложен, для теплоизоляции. А это все проделки славного XIX века. Считай, по сотне лет тому мху. Лежит, греет. А по соседству – стеклопакет. И еще неизвестно, кто лучше студеной костромской зимой.

На рынке можно встретить продавщицу, страстно обучающую прямо у торгового лотка своего великовозрастного сына навыкам английской речи – костромской говор обволакивает английский как крепкая сметана голубец – «Вот ду ю вонт» да «Эншиент трежерс энд сувенирз».

Вечером, на остановке, трое не вполне трезвых юношей агитируют бабушек за футбольный клуб из далекого южного города – «Вперед, Анжи, вперед»! – скандируют они гортанными голосами. Их «Анжи» то ли выиграл, то ли проиграл, но это не важно. Юноши агитируют, благо никто им не мешает. Улица пуста, горожане спрятались за огоньками торшеров, гоняют на кухнях чаи или водку. Проблемы движения далекого южного футбольного клуба их не волнуют.

Быть интеллигентом в Костроме невозможно. Путь нематериальных ценностей пролегает где-то в стороне от этих мест. Зато в Костроме можно запросто стать купцом, предпринимателем, торговцем.

Кострома переживает подобие ренессанса. Гигантское тело советской системы рухнуло, передавив всех крупных, гордых, хилых. Выжили мелкие, крепкие, строгие. Вот те самые гороховые зерна Кормильцева, ребята-не-зазнайки. Все кому было на роду написано спиться, спился. Все, кто прожил свою жизнь и не покаялся – доживают ее в своем мелком и бессильном ожесточении. Их мало, бессильны они и безвредны.

Кого в Костроме много. Сквозь разлагающееся тело советского монстра прорастает Новая Кострома, с ней растет и Новый Костромич. Вот новых костромичей - много. Это не лексусы и мерседесы. Это выросшая не из комсомольской груди – из голодного живота – собственность. Магазины, турфирмы, кафетерии, столовые, парикмахерские, агентства недвижимости. Практически вся центральная улица – Советская – отдана в распоряжение частного бизнеса. И этот частный бизнес исключительно рационален. Он берет своей доступностью, лаконичной простотой, ненавязчивым сервисом.

Предпринимательский дух, что обитал в этих местах несколько сотен лет подряд – не мог просто так выветриться за какие-то 70 лет. Символом этого духа стоят монументальные Торговые ряды, как декабристские каре. Внутри них – рынок. Овощи, фрукты, грибы, сыр, сметана, творог – все смешивается в едином благоухании. Все языки тут, куда без них. И слышен чаще смех, чем брань.

Кострома едва ли не первой принялась мостить улицы современной брусчаткой. За несколько лет она покоробилась, вздулась, в дождь образуются непредсказуемые лужи, скрывающие в себе капканы из пустот. Горожане и тут кивают понимающе – по их мнению, у местного губернатора полно заводов, где только и производят, что эту брусчатку, и городской заказ помогает выживать этим заводам в нынешних непростых экономических условиях. Так говорят местные бабы, а еще со времен легендарного Ручечника известно, что бабы «говорят что помелом метут». Нет им веры ни в народе, ни в инстанциях. Поэтому кладут брусчатку в Костроме, не взирая на пересуды этих нечетких бабьих лиц.

Центр Костромы, в просторечьи именуемый «сковородкой», меняет свой облик несколько раз за день. Вот он просыпается, шевелится спинами спешащих на работу прохожих. Вот он замер в тишине – все разошлись-разъехались, и только редкое двуногое прошмыгнет мимо памятника Сусанина. Проходит пара часов, и снова сковородка «заскворчала» - пассажироперевозка вновь набирает рентабельность, в магазинах и лавках начинается торг.

Памятник Ивану Сусанину

В выходные вокруг Сусанина разъезжают дети на электрических автомобильчиках. Проезд – 30 рублей, это трижды съездить на маршрутке. Но дети денег не считают, а родители с младых ногтей приучают к вождению – и девочек, и мальчиков. Вырастут – купят машины какая себе в пору. Но это – в будущем. А пока в Костроме в чести Мазды, Хонды, Фольксвагены. Заметны Лексусы и Тойоты Прадо. Есть даже Хаммер. Ну и, конечно, не исчерпаем резерв отечественной классики. Но начинается местный автолюбитель тут – с первого маршрута вокруг Сусанина.

Глядя на Кострому понимаешь – Кострома научилась жить. Кострома умеет то, что не умеют, может быть, другие города. И с нее действительно начинается Россия. Та, которую мы обязательно найдем в себе.

       
Print version Распечатать


© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67