Вдруг в целях защиты от боевиков с Северного Кавказа кому-то из белорусской элиты придет в голову идея укрепить границу? И вместо Таможенного союза будет полный, непроницаемый кордон.
Начало всех следствий – вранье. Получен портрет взрывника, кто-то схвачен. Уже известно, где лежала бомба. Понятно, какая это была бомба и то, что взорвали ее при помощи радиоуправляемого устройства. И уже арестованы злостные распространители слухов в Интернете.
Случившееся может быть попыткой дестабилизировать белорусский режим, поскольку Лукашенко всегда позиционировал Белорусь как тихую гавань, в которой нет терактов. Сейчас теракты есть, и это может негативно повлиять на имидж белорусского лидера.
Возможно, своего рода "подсказкой", куда бить, для террористов стали предновогодний блэкаут в "Домодедово" и аналитика, в которой много говорилась о "бунте" среднего класса в аэропорту.
Государство никогда не может выиграть в нечистой игре, поскольку никогда не может "морально оправдаться". Но тем самым оно не становится и не может стать центром общественной консолидации. Пора перейти от концепта вины к концепту политической ответственности.
Мы наблюдаем явный тупик интеллектуального характера, где понятие "мировой терроризм" закрывает явление, закрывает всякие возможные дискуссии, реальные, а не имитационные исследования, и не дает работать с событием, с тенденцией.
Самолеты давным-давно уже не являются каким-то вип-транспортом. Там есть вип-зал, но не в нем взрывали. Просто аэропорт – это заведомо трудно охраняемый, как и метро, сектор, где заведомо есть большое число народу.
Нужно искать точки сопряжения государственных и частных силовых структур. Это существует во всем мире, в Израиле, в США, везде. У нас общей системы взаимодействия до сих пор нет.
Терроризм будет оставаться основной угрозой и источником нагнетания страха. Этот страх может стать инструментом манипуляций со стороны определенных игроков, продвигающих свои политические интересы.
Вопрос поставлен предельно жестко. И звучит этот вопрос так: стоит ли ради некоторого имперского чувства, ради явно этнически очень особого анклава ставить под угрозу безопасность людей?
К сожалению, мы слишком много боремся с мифическим экстремизмом. Взять бы и перекинуть эти силы, если они, конечно, существуют, на борьбу со сколько-нибудь реальным экстремизмом.
Важно не превращать общество в помощников террористов, которые как раз и добиваются того, чтобы все начали говорить о неспособности инфраструктуры, государства, спецслужб. Нужно быть ответственным.
Самая главная тенденция – усиление терроризма, творимого простыми людьми. Это уже не терроризм больших групп в духе "Аль-Каиды", а нечто совсем другое.
Обилие новых форм терроризма связано с тем, что стремительно растут и все более радикализуются меньшинства. И терроризм воспринимается как одна из форм шантажа слабым меньшинством большинства.
Сегодняшняя диверсия находится в логике провозглашенной сегодняшним лидером кавказских боевиков Доку Умаровым стратегии по переносу войны на коммуникациях и объектах инфраструктуры вглубь российской территории.
Бюрократическую систему в России в ситуации чрезвычайного положения сложно назвать надежной. Пока существует коррупция, есть элемент ненадежности.
Россия увидела новое лицо терроризма. Это уже не боевики, берущие заложников. Это молодые девушки, которые вместо того, чтобы давать начало десяткам новых жизней, уносят с собой десятки жизней чужих.
Наши правоохранительные органы заигрались в борьбу с оппозицией, забыв о своих прямых обязанностях. Этому в немалой степени способствовали принятые в 2007 году поправки к закону о борьбе с экстремизмом.
Если война возвращается в столицу, то прежняя формула отношений – мир в обмен на контрибуции – теряет силу. Как с точки зрения легитимности в глазах общества, так и с точки зрения эффективности.
Цивилизации, основанной на идее ценности личности, угрожает опасность – снаружи и изнутри. Ведь вместе с нами на планете живут люди, для которых жизнь – условность, смерть – счастье, а насилие – это не метод, а часть системы ценностей.
Cегодня через взрывы в московском метро вновь реализуется масштабная многоходовая провокация по разжиганию антикавказской и антиисламской истерии для придания нового импульса процессам разрушения общего российского культурного пространства.
Казалось бы читаемая адресация нанесенных ударов является сугубо внешней. На деле террористическеи акты были рассчитаны на создание психологического эффекта: "любая точка Москвы – под нашим прицелом".
Случившееся сегодня приковывает внимание общества к ФСБ. Если учесть, что российский премьер-министр Владимир Путин традиционно связывается с ведомством, которым он некогда руководил, но при этом ФСБ де юре подчиняется президенту Дмитрию Медведеву, можно сделать вывод, что произошедшее – еще удар и по "тандему".
Можно привести тысячи версий того, почему была выбрана именно «красная» ветка метро. По сути, Сокольническая ветка в утренние и вечерние часы пик - самая "молодежная".
Террористическая угроза перестала быть случайным событием, террористическая угроза стала обыденностью. Особенность сегодняшних политических актов состоит в том, что они носят демонстративный характер.
ФСБ должно понести долю ответственности за случившееся в московском метро, и в данном ведомстве, вероятно, это хорошо понимают. Но обществу следует понять, что требовать в данный момент крови сотрудников ФСБ не очень-то разумно.