17 ноября 2007 года бывший сербский автономный край Косово сделал еще один шаг к независимости. Косовская 120-местная ассамблея избиралась в третий раз, и в ее полномочия входит избрание премьер-министра и президента края, а также решение повседневных проблем за исключением вопросов безопасности, которые находятся в ведении миротворцев. Наблюдатели отмечали, что на прошедших выборах была низкая явка - около 45%. На участки для голосования пришли в подавляющем большинстве албанцы, которые надеются добиться провозглашения независимости края не де-факто, а де-юре.
В ходе выборов в высший законодательный орган и структуры местного самоуправления Косова победу одержала доныне оппозиционная "Демократическая партия Косова". Лидер партии Хашим Тачи, бывший полевой командир албанских боевиков по кличке Змей, уже объявил, что "с его приходом к власти в крае начнется новое столетие". По справедливому замечанию журналиста и политолога Виталия Портникова, "этого нового века основатель Армии освобождения Косова ждал давно - прийти к власти ему мешала только фигура первого президента края Ибрагима Руговы. Но после смерти Руговы стало ясно: созданная им партия "Демократический союз" сможет удержать власть, только если произойдет чудо, то есть договоренность с Сербией о провозглашении независимости Косова. Собственно, сам Ругова, боровшийся за эту независимость с конца 80-х, воспринимал ее как компромисс - между присоединением Косова к Албании и сохранением территории в составе Сербии. А вот для Тачи - полевого командира и политика нового поколения - независимость Косова была уже самодостаточной целью".
Справедливости ради отметим, что новые хозяева Косова по части демократии и любви к этническим меньшинствам мало чем отличаются от оппонентов. 17 ноября 2007 года "Лига демократического Косова" (ЛДК), побеждавшая на двух предыдущих парламентских выборах в крае, проиграла. А ведь именно с этой политической силой был связан Ибрагим Ругова, претендовавший на роль "албанского Махатмы Ганди". После его смерти в 2006 году в партии произошел раскол. Это ослабило партию. Конечно, обе партии боролись за независимость и международное признание. И в составе ЛДК было немало таких персон, кто мог бы соперничать с Хашимом Тачи в известности по боевым операциям против сербов. Однако в любом случае покойный Ругова не был таким активным борцом, как Змей. Лично он не участвовал в боевых операциях УЧК (Армии освобождения Косова) и других диверсионно-террористических структур "борцов за свободу края". Что ж, в ходе выборов 21 января 2007 года в Сербии в начале года самое большое количество голосов получили представители "Сербской радикальной партии", которая имеет репутацию (и небезосновательно) наиболее радикальной этнонационалистической силы внутри Сербии. Таким образом, выборы-2007 показали, что, пользуясь демократией и демократическим волеизъявлением, сербские и албанские лидеры не готовы к радикальному компромиссу. Напротив, демократическая риторика и демократические процедуры используются для легитимации крайнего этнонационализма и защиты идей "особого пути" и этнической исключительности.
Вместо очередного триумфа демократии (а сегодня на Западе почти каждая электоральная процедура на Балканах воспринимается так же, как в свое время сусловский агитпроп воспринимал очередную "социалистическую революцию" в Африке) в Косове произошла победа этнического национализма, основанного на культе крови и почвы. "Великие державы чуть ли не впервые в новейший период официально расписываются в неспособности обеспечить построение "гражданского" государства и готовы узаконить этнический принцип. С момента окончания холодной войны национализм торжествовал многократно. Однако до сих пор мультинациональные страны, как правило, распадались сами, и мировому сообществу оставалось лишь пытаться постфактум минимизировать издержки", пишет главный редактор журнала "Россия в глобальной политике" Федор Лукьянов. Теперь победа "культа крови" будет рассматриваться как успешный прецедент. Более того, всячески поощряя этническое самоопределение Косова, ведущие мировые акторы посылают месседж другим. Мы будем считаться только с силой. И чем эта сила будет грубей, тем более толерантными мы будем. Опасный подход, учитывая тот факт, что в той же Европе фактически нет этнически "чистых" государственных образований. Впрочем, после ноября 2007 года возможна оговорка в стиле известного киноперсонажа из "Операции Ы": "У вас не было несчастных случаев? Будут!"
Однако помимо впечатляющего торжества этнократии в отдельно взятом крае косовские выборы поставили немало вопросов, выходящих за пределы балканской географии. Что бы ни говорили про уникальность "косовского казуса" американские и европейские дипломаты, сегодня все миротворчество вокруг Косова является предметом серьезнейшего анализа и на постсоветском пространстве, и на Балканах. Та методология решения конфликта, которую активно продвигают США и ЕС (а Россия пытается мешать, иногда, правда, не понимая ни своей выгоды, ни истинных целей), используется в формировании "пакетов" предложений для разрешения других этнополитических кризисов. Что же это за методология и в чем конкретно ее опасность (или же, напротив, благость и спасительность)?
Косовская методология разрешения конфликта базируется на априорном признании неправоты одной из сторон, а также на отсутствии компромиссов в подходах к решению сложной проблемы. Одной стороне предлагают сдачу (при этом не слишком-то и почетную), а другой отдают все. Одна сторона получает независимость, а другая благосклонность "цивилизованного мира". Кто-то из европейских доброхотов даже предлагает сербам найти "своего де Голля", который бы сдал Косово, как генерал в свое время отказался от Алжира. Фактически то же самое предлагают сегодня Абхазии и Южной Осетии. С Карабахом несколько сложнее, однако армянам предлагается отдать ныне оккупированные территории Азербайджана, предлагая взамен включение в различные "интеграционные проекты". Но насколько адекватны такие предложения? Территории взамен на благодарность и отсутствие реальных гарантий безопасности? С учетом того, что сам по себе конфликт становится основой для легитимности как признанных, так и непризнанных государств Евразии и Балкан.
Таким образом, ключевое для дипломатии понятие "компромисс" реально исключается из постконфликтной конфигурации. "Разменов" не предлагается, нормального дипломатического торга не ведется. А ведь только нормальный торг может фиксировать прочный мир. Синай в обмен на признание государства (как это было в Кэмп-Дэвиде). Теоретически возможен другой вариант. Но для этого нужна полная и безоговорочная капитуляция, каковой нет ни в Косове, ни в Абхазии, ни в Карабахе. И, скорее всего, не будет.
Но самое главное заключается в другом. Косовская методология миротворчества не дает внятного и разделяемого обеими сторонами (!) понятийного аппарата. Что понимают под урегулированием конфликта в Белграде? Широкую автономию Косова в составе Сербии. А в Приштине? Независимость! Таким образом, ключевая для переговоров дефиниция не принимается обеими сторонами. Точнее, каждая из них имеет в виду совсем не то, что противоположная. Что понимают под урегулированием в Азербайджане? Восстановление военно-политического контроля над утраченными районами и самим Карабахом. А в Ереване? Конечно же, самоопределение армян. Таким образом, говорить об одном и том же на одном дипломатическом языке стороны не могут. А переговоры тем самым превращаются просто в очередную демонстрацию собственной позиции. Или в очередную "патриотическую манифестацию". И всякий раз ситуация повторяется. И она не может развиваться иначе, если стороны (сами или под давлением) не договорятся, что под урегулированием конфликта понимается компромисс (а не победа одной из сторон). Другой вопрос - поиск компромисса, оттачивание формулы. Но сами формулы должны разделяться сторонами. Иначе будет разговор по принципу "Ты мне про Фому, а я тебе про Ерему". Спору нет, патриотизм (и даже национализм) сегодня главный дискурс, и в Косове, и в Сербии, и в Армении, и в Азербайджане. Но что это меняет? Значит, те, кто принуждает конфликтующие стороны к миру, просто должны думать, как "упаковать" любой компромисс в фантики патриотизма и даже национал-популизма. Чтобы обыватели в Баку и Ереване, Сухуми и в Тбилиси, Приштине и в Белграде считали, что они выиграли, что их Родина победила.
Но политически корректные "миролюбы" отворачивают презрительно носы, говоря, что такое поведение - это демонстрация ужасного наследия "реальной политики". Что нужно сделать так, чтобы в конфликтующих сообществах сдавались с верой в Европу и в демократию, спасительную для всех. Верится, однако же, с трудом. Не дают покоя беженцы, разрушения, годы взаимного недоверия. Я не спорю. К миру надо продвигаться, историю в некоторых случаях целесообразно забывать (по крайней мере, не вспоминать без нужды, а лучше ограничить ее кабинетами профессионалов). Но миротворчество должно реализовываться не по абстрактным схемам. Оно должно быть нацелено на реальное сербское и албанское общество, на реальный Азербайджан и Армению, Грузию и Абхазию, а не на искусственно сконструированные образы. Например, один европейский эксперт недавно назвал Южный Кавказ регионом-"Золушкой". На что автор настоящей статьи едко заметил, что это "Золушка" на первом этапе ее истории, когда она работала в доме горячо любимой мачехи, а ее красота еще не была всем очевидна (настолько же, как ее "рабочие руки" и далеко не бально-концертное платье).
А потому в урегулировании конфликтов должно отсутствовать самое главное - политически корректное ханжество. Надо реально понимать, что реальные Косово и Сербия, и Армения, и Грузия, и Азербайджан не хотят в Европу. Они также не стремятся в объятия России и не желают бескорыстно дружить с США. Точнее, они хотят использовать всех ведущих мировых акторов для решения своих национальных задач (пусть и своеобразно понимаемых). Нет пророссийских или прозападных сербов. Есть просербские сербы, которые апеллируют ситуативно то к Москве, то к Брюсселю. Здесь нет альтруизма, здесь доминирует интерес. И отрицать это как минимум глупо, а как максимум политически ошибочно. Таким образом, резюмируя сказанное, можно прийти к следующему заключению. Если сегодня возможно миротворчество через апелляцию к националистическому дискурсу, то именно оно и должно быть востребовано. Абстракции и иллюзии должны быть устранены. Только реализм, основанный на учете элитных и общественных интересов, реальный компромисс (через торг и патриотическую легитимацию) помогут достичь любимую всеми миротворцами формулу "Победа-победа".