Зачем физикам учиться у гуманитариев

От редакции.Министерством образования и науки объявлен конкурс на приобретение российскими вузами статуса национального исследовательского университета (НИУ). Вслед за Федеральными университетами, появятся исследовательские. Госфинансирование каждого из победивших должно составить до 1,8 миллиарда рублей в течение пяти лет.

Университеты, работающие с реальным сектором экономики, готовящие специалистов для высокотехнологичных отраслей промышленности, обладают очевидными стартовыми преимуществами. О перспективах вузов гуманитарного профиля РЖ побеседовал с проректором Российского государственного гуманитарного университета Дмитрием Баком.

* * *

Русский журнал»: Указом Президента России в мае этого года уже созданы Национальный исследовательский ядерный университет (на базе МИФИ) и Национальный исследовательский технологический университет (на базе Московского института стали и сплавов). Очевидно, что на очереди другие крупные вузы, готовящие специалистов для ключевых отраслей промышленного производства, например, «Бауманка». И это, конечно, правильно. В то же время, создается впечатление, что гуманитарные учебные заведения нередко заведомо попадают в разряд второстепенных. Им не придают серьезного значения - как только речь заходит о гуманитариях, в ход идут суждения о перепроизводстве экономистов и юристов. Есть ли в такой ситуации шансы у гуманитарного вуза стать Национальным исследовательским университетом? И нужно ли это вообще, с точки зрения интересов государства?

Дмитрий Бак: Прежде всего, надо сказать, что в правилах проведения конкурса гуманитарные вузы никак не ущемлены, у всех желающих побороться за статус НИУ абсолютно равные права. Однако, что греха таить, есть несколько распространенных предубеждений против гуманитариев, своеобразных клише. Первое: «гуманитарными» часто называют три разные группы наук и направлений подготовки студентов. Это, во-первых, собственно humanities, гуманитарные специальности как таковые (история, филология, лингвистика, философия, культурология), далее - социальные дисциплины (социология, психология юриспруденция). Ну, и наконец, экономика и менеджмент, имеющие, на мой взгляд, совершенно особый, промежуточный статус.

Есть еще одно клише, своеобразный миф о гуманитарных науках - мнение о том, что они оторваны от реальности, представляют собою некое подобие средневековой схоластики. Но ведь таким же образом «оторваны» от немедленной практической применимости любые фундаментальные исследования, будь то математика или физика! «Чистая» наука (естественная, точная или гуманитарная – не имеет значения) и должна быть некоторым образом обособлена от прямолинейного использования, в том числе коммерческого. Фундаментальные разработки могут воплотиться в серийных технологиях и через десять лет, а могут – и через сто. Математики, на протяжении трех столетий пытавшиеся доказать теорему Ферма, так же далеки от примитивно понятой «реальности», как философы или филологи.

Впрочем, нельзя не заметить, что оба приведенных заблуждения вызваны внешними причинами: о гуманитарных науках так могут судить лишь те, кто ими на практике никогда не занимался. Однако есть еще одно обстоятельство, способствующее непопулярности гуманитарных наук. Это, увы, позиция самих гуманитариев, по крайней мере, многих из них. Очень часто приходится слышать вечные жалобы на отсутствие поддержки, на принижение роли гуманитарных дисциплин. И по логике многих «жалобщиков» выходит так, что их надо поддерживать просто потому, что эти науки древние, важные и прекрасные, хоть и никак не связанные с социальными практиками. Я убежден в том, что подобная позиция – заведомо проигрышная, позиция аутсайдеров. Разящее возражение сформулировано давно: «Коли такие умные – почему такие бедные??». Более перспективным кажется иной взгляд на вещи. Гуманитарные науки подлежат системной поддержке государства не только вследствие своей почтенности и заслуженности. Просто в сегодняшнем мире, в самой что ни на есть практической сфере жизни без них никак не обойтись. Речь должна идти о новом статусе современной гуманитаристики, о гуманитарном измерении высоких технологий. Это - реальность ХХ и ХХI века, давно осмысленная наиболее «продвинутыми» учеными и экспертами.

РЖ: Что вы понимаете под «гуманитарным измерением высоких технологий»?

Д.Б.: Сейчас поясню. Вся логика развития цивилизации в постиндустриальную эпоху свидетельствует об одной непреложной закономерности. Как только достижения какой-либо фундаментальной науки воплощаются в высоких технологиях, - в ее недрах немедленно возникает гуманитарная проблематика, гуманитарное измерение. Самый ясный пример: атомная бомба - драматическое сочетание физики и этики. Дальше - больше: возьмем клонирование или даже более локальную проблему стволовых клеток. Это что – биотехнологии? Медицина? Философия? Та же этика? Перейдем к информационным технологиям – их бурное развитие породило ранее неведомые юридические затруднения – насколько непросто сейчас решаются проблемы авторского права в Интернете известно, кажется, всем. Есть и иные гуманитарные аспекты сетевых, мультимедийных разработок. Так, сегодня многие крупнейшие компании вкладывают огромные средства не в развитие все новых и новых технологий, а в исследования их влияния на человека. Причем негативное влияние технологий порою возникает именно в результате их… совершенства! Много сейчас пишут о необходимости защиты человека от его чрезмерной уверенности в собственной защищенности. Современные технологические новшества настолько неуловимы для глаза и разума обычного человека, что он часто слишком уверен в своей защищенности. Он полагает: ну, не может же быть, что огромные средства, вложенные в разнообразную «аппаратуру» не обеспечат ее функционирование! Нет, не всегда обеспечивают, катастрофические системные сбои сейчас гораздо более возможны, чем прежде. Все тот же пресловутый «человеческий фактор»: одно неверное нажатие кнопки и система противодействия пожару на подлодке убивает людей.

Вряд ли кто сейчас возьмется оспаривать тезис о том, что сегодня наиболее прорывными, важнейшими для нашей жизни являются «информационно-телекоммуникационные системы», «энергетика и энергосбережение», «живые системы», «индустрия наносистем и наноматериалов» - это я перечисляю основные «Приоритетные направления развития науки, технологий и техники в Российской Федерации». Гуманитарные области в этом списке отсутствуют и это очень показательно.

РЖ: То есть, это список тех областей, в которые вкладываются деньги?

Д.Б.: Да, это области, на которые ориентированы основные Федеральные целевые программы (ФЦП). И – повторюсь! – правильно ориентированы. Но надо понимать, что, наряду с перечисленными сферами науки и производства, гуманитарные имеют не менее важное значение.

Как гуманитарные исследования могут дать прямой социальный эффект

РЖ: Что могут сделать в этой связи гуманитарные вузы, и в частности РГГУ?

Д.Б.: Знаете, я недавно присутствовал на одном знаменательном мероприятии. Несколько десятков наших замечательных ученых рассуждали о путях развития точных и естественных наук. Выступали корифеи, академики, лет двадцать-тридцать тому назад поднявшие российскую науку на недосягаемую высоту. Речь зашла о засилье мракобесия и псевдонаучных мнений и теорий, начавшемся со времени, когда была разрушена исконно мощная в досоветские и советские времена система «народного просвещения», популяризации науки. Телерепортажи о зарядке питьевой воды астральной энергией появились именно после исчезновения образовательных телеканалов – это азбучная истина. Но меня в речах почтенных «физиков» поразило другое – отсутствие понимания в необходимости усилий «лириков» для восстановления в правах научного мировоззрения. Популяризация наук, просвещение – это гуманитарная проблема! И решить ее можно только при непосредственном участии специалистов с гуманитарным образованием. Кстати, РГГУ является прямым наследником высоких традиций Народного университета, который был в начале ХХ века создан в Москве на средства известного мецената Альфонса Шанявского. Здесь учились Есенин, Анастасия Цветаева, а лекции читали Ферсман, Вернадский. Насколько же эта идея народного университета, работающего для неспециалистов, для всех граждан современна в наши дни! Сейчас в РГГУ создан Народный университет, в новом учебном году будут читаться пять циклов лекций – по экономике, истории, лингвистике, праву, психологии. Как противостоять кризису, как правильно понимать прошлое, как избежать психологических стрессов – эти знания необходимы не только студентам, но всем гражданам! Вот вам реальная попытка возродить систему народного просвещения, поддержать традицию, которая бытовала еще в ХIХ веке: вспомним публичные лекции знаменитого историка Грановского в Московском университете!

Надо сказать, что наш университет отличается от других родственных вузов тем, что в нем готовятся специалисты практически по всем гуманитарным и социальным направлениям: история, лингвистика, философия, филология, культурология, психология, антропология, музеология, право, экономика, менеджмент, а еще – интеллектуальные системы и информатика, защита информации, религиеведение… Понятно, что в крупнейших классических университетах страны все эти факультеты тоже присутствуют, однако приоритетными являются все же естественнонаучные и технические специальности. Уникальная полидисциплинарность РГГУ позволяет создать ресурсную базу для решения многих масштабных социальных задач.

РЖ: Если возможно, приведите конкретный пример.

Д.Б.: Пожалуйста. У рас реализуется программа, которая ориентирована на подготовку лиц, специализирующихся на многопрофильной адаптации групп населения, попавших в зону разнообразных рисков – мигранты, жертвы природных и техногенных катастроф, пострадавшие от последствий экономического кризиса… Это целый куст проблем. Мы живем в мире взаимодействия разных групп населения, разных корпораций – возрастных, национальных, конфессиональных. Но специалистов гуманитарного профиля для работы с ними нет. Между тем, зададимся вопросом, какие гуманитарные профессионалы здесь не найдут себе дела? Да нет таких! Пригодятся и усилия культурологов и лингвистов, и информационников, и историков, позвольте не расшифровывать их возможные вклады в решение проблемы. Каков круг потенциальных работодателей? Он очень широк – миграционные службы, информационные порталы, общественные организации, учреждения связанные с аппаратом региональных уполномоченных по правам человека.

Возьмем проблему мигрантов. Если даже не затрагивать наболевшую проблему ликвидации черкизовского рынка, то и в других подобных случаях мы из года в год наблюдаем одну и ту же картину: попытки все решить административным путем. Конечно, политическая воля здесь необходима, но свое слово обязательно должны сказать и специалисты-гуманитарии. Иначе по прежнему будет преобладать подход, проходящий мимо человека, не учитывающий роль человеческого фактора. Как физики изнутри своей естественнонаучной корпорации не могут решить проблему популяризации физических знаний, так и простое следование административным предписаниям в работе с мигрантами мало что дает. Что обычно молчаливо предполагается? Что, например, мы с вами, поскольку мы россияне, в каком-то смысле более «полноценны», нежели приезжие, не знающие нашего государственного языка, не знакомые с бытовым укладом, религиозными традициями. Но и ведь и нам их языки и традиции неизвестны! Причем этих языков и жизненных укладов очень много, значит, коренные жители нуждаются в своеобразной адаптации едва ли не больше, чем мигранты. Речь должна идти вовсе не об адаптации одной (потенциально ущербной) стороны к нормам жизни другой (полноценной), а к взаимной интеграции всех национальных и социальных корпораций, участвующих в формировании современного социума.

Гуманитарное образование тем и интересно, что основной его продукт – это не только инновации в рамках образовательной системы (хорошие учебные программы, специалисты), но возможность получения прямого социального эффекта. Современный гуманитарный вуз продуктом своего труда считает создание условий для возникновения устойчивого развития общества, повышения качества жизни, безопасности и наоборот - для снижения природных и цивилизационных рисков.

Гуманитарии всех профилей, соединяйтесь!

РЖ: И все-таки, надеетесь ли вы на то, что важность гуманитарного направления будет признана?

Д.Б.: Понятно, что после появления двух Национальных исследовательских университетов (МИФИ и МИСИСа), по тому же отраслевому принципу будет идти и дальнейшее формирование корпуса НИУ. Инженерная отрасль, медицинская, сельскохозяйственная… И это глубоко правильно! Появятся базовые вузы, куда пойдут дополнительные средства, которые позволят продвинуть отрасль в целом. Статус НИУ присваивается на десять лет. Причем «идеология» разработчиков проекта НИУ такова: дополнительное финансирование – не дотация, а залог ответственности. Предполагается система регулярной отчетности об использовании выделенных средств, а также существенное софинансирование со стороны вуза. Каждый НИУ должен вложить в реализацию представленной на конкурс программы развития не менее 20% собственных внебюджетных средств. В результате реализации этого масштабного проекта страна получит сеть из ресурсных университетских центров.

Важно, чтобы принимающие решения принимали во внимание необходимость наличия своеобразного «гуманитарного кластера» среди всех вузов, подавших конкурсные заявки. В рамках этого кластера крупнейшие университеты гуманитарного профиля смогут конкурировать за звание, условно говоря, Национального гуманитарного университета, который, по моему убеждению, нашей образовательной системе, а также отечественной экономике, российскому обществу совершенно необходим.

Поможет закон о малых предприятиях при вузах

РЖ: Как это будет выглядеть практически? Придется создавать межпредметные кафедры?

Д.Б.: В преддверии объявления конкурса Президент Российской Федерации, как известно, отозвал из отпуска обе палаты Федерального Собрания специально для того, чтобы утвердить закон о малых предприятиях при вузах. Это имеет прямое отношение к конкурсу НИУ.

РЖ: Именно малые предприятия позволят победителям конкурса добавить к государственному финансированию национальных университетов свои двадцать процентов средств?

Д.Б.: Да, и не обязательно только победителям. Ведь учебное заведение – учреждение комплексное. В современном, мощном университете не только учат, то есть передают готовые знания, но - эти знания и создают, приумножают, а также стремятся их преобразовать в реальные технологические разработки, так сказать, поставить на конвейер. Принятие закона о малых предприятиях - шаг к выстраиванию новой комплексной структуры вузов: научная лаборатория – кафедра - производственная линия. До сих пор коммерциализация университетских разработок была затруднена. Вуз должен был заключать договоры, кому-то свои идеи передоверять, продавать. Со вступлением в силу нового закона появляются новые возможности. В малые предприятия могут войти в качестве инвесторов иные юридические и физические лица. Причем, в законе определена доля вуза в уставном капитале: она не должна быть меньше определенной величины, иначе университет попросту утратит контроль над своим предприятием.

РЖ: Какого рода малые предприятия могут устроить у себя гуманитарные вузы?

Д.Б.: Здесь огромный простор. Это и компьютерные программы, и базы данных, и обучающие диски, и фильмы, книги. В структуре многих университетов, например, есть издательские центры (РГГУ, кстати, не исключение, наши книги пользуются широкой популярностью). Университетские издательства обычно дотируются из бюджета вуза, они не ориентированы на получение прибыли. И между прочим, такая стабильность, лишь косвенная зависимость от рынка продаж, с какой-то точки зрения, не так уж плоха. В нашем университетском плане издания научной литературы на будущий год есть сразу несколько книг наших преподавателей, по взаимной договоренности изъятых из других издательств, порою весьма авторитетных, но сокративших объемы работ из-за кризиса. С принятием закона о вузовских малых предприятиях университеты могут привлечь дополнительные средства для увеличения объемов издательской деятельности, выходить на получение прибыли. Впрочем, это все теоретические рассуждения, как все получится на практике - покажет время.

РЖ: Как еще могут реализовать себя гуманитарные вузы в производственной сфере?

Д.Б.: Прежде чем об этом говорить, я бы хотел специально подчеркнуть одно важное обстоятельство. В законе прописано, что учебное заведение может внедрять в производство на малых предприятиях только собственные научные и технологические разработки, принадлежащие вузу на правах интеллектуальной собственности. Нельзя тиражировать чужое или даже просто «ничье». Но перечень возможных эксклюзивных разработок мощного гуманитарного вуза достаточно широк. Консалтинговые агентства по социологическим исследованиям, клиники по психологической адаптации, кадровые агентства, работающие в профильном для университета секторе, спутниковые образовательные телеканалы...

РЖ: Есть ли западные аналоги приложения гуманитарного знания к жизни?

Д.Б.: Ну, конечно же! Во многих странах не существует барьеров между «академической» и «вузовской» наукой, а также между вузами и производством, сферой обслуживания. Впрочем, и у нас ведь еще в советское время была организована система заводов-втузов, сейчас не все, пожалуй, и вспомнят с ходу, что означает аббревиатура «втуз»…

РЖ: То есть, таким образом, с принятием закона о малых предприятиях, в процессе создания сети НИУ мы приближаемся к западной модели?

Д.Б.: Мы приближаемся к эффективной модели взаимодействия науки, образования и производства. Сближение исследовательской сферы и системы высшего образования – очень позитивный факт. Ведь и наше головное ведомство неспроста называется Министерством образования и науки!

Беседовала Наталья Иванова-Гладильщикова

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67