Возрождение гражданственности

От редакции. «Русский журнал» публикует статью британского политолога Адриана Пабста, посвященную анализу глобального протестного движения, под знаком которого прошла вся вторая половина 2011 года.

Адриан Пабст – политолог, профессор политологии Кентского университета (Великобритания).

* * *

Движение “Оккупируй Уолл-Стрит” и родственные группы по всем миру — часть протестного движения, которое является одновременно и глобальным, и локальным. Оно глобально в плане географического охвата, тематического наполнения и социального состава. Оно локально в плане конкретных причин протеста и целей протестующих. Органичное смешение глобального и локального отражено в самом процессе подъема этой волны, захлестнувшей планету. Как заметила египетская активистка Асмаа Махфуз, различные группы «находятся в симбиозе, перенимая друг у друга опыт и стратегию... Призывы к оккупации впервые прозвучали в Канаде, структура Генеральной Ассамблеи пришла из Испании, а лозунг “Мы 99%” – из Италии. Многие из протестующих были вдохновлены событиями на площади Тахрир в Каире; в свою очередь, протесты, захлестнувшие США, вдохновляют протестующих в Египте».

«Глокальная динамика» движения – если такое неуклюжее словообразование позволительно – проявляется также в реакции протестующих на силовые репрессии, которые уже имели место в Каире, Нью-Йорке и других местах. Подобно тому, как движение «Оккупируй Уолл-Стрит» послужило сигналом для организации подобного рода протестов по всем Соединенным Штатам, а также побудило активистов «Арабской весны» продолжить свое преимущественно мирное восстание, точно также и насильственный разгон демонстрантов наполняет глобальное движение оккупантов решимостью, он укрепляет позиции участников локальных протестов на площади Тахрир и на ступенях собора Св. Павла в Лондоне. Конечно же, столкновения с властями в разных частях света имеют свои локальные отличия, заключающиеся в характере протестов, их размахе и интенсивности; однако в то же самое время становится ясно: зрелые демократические государства, равно как и совсем юные демократии, в равной степени подвержены угрозе стать жертвами полицейского государства, готового в любой момент отменить нормы Конституции и базовые гражданские права.

Слияние глобального с локальным в равной мере очевидно и в плане конкретных причин, а также целей протестов. С одной стороны, те активисты, которые прежде были вовлечены в международные кампании протеста, пришли к признанию необходимости поддержки требований местных сообществ, на территории которых они развертывают свои лагеря. С другой стороны, будучи участниками глобального движения, «оккупанты» не могут в своих требованиях ограничиваться лишь только частными вопросами. Чтобы добиться своего, протестующие должны преследовать «локальные» цели, которые при этом способны вызывать глобальный отклик. Так события на площади Тахрир служат примером сопротивления политическому гнету; los Indignados (негодующих) в Мадриде и демонстрантов в Афинах сплотило возмущение политикой жесткой экономии, направленной на дефляцию долгов; движение «Оккупируй Уолл-Стрит» и лагерь на ступенях собора Св. Павла направляют свой гнев на последствия влияния глобального финансового рынка на локальную, реальную экономику, этот гнев в равной степени разделяется как простыми людьми, так и некоторыми представителями элит.

Анатомия гражданственности

Я еще вернусь к вопросу о взаимосвязи между национальными государствами и транснациональными рынками. А пока мне кажется необходимым прояснить два вопроса, касающиеся природы ширящегося «глокального» движения протеста. Прежде всего, поражают отличия нынешнего движения протеста от тех, которые мы наблюдали на протяжении прошлых десятилетий. В прошлом почти все движения протеста либо вытекали из сетований конкретных групп – рабочих, женщин, студентов и меньшинств – либо были сосредоточены на конкретных вопросах, будь то колониализм, обнищание населения стран третьего мира, глобализация или перемена климата. В отличие от ситуации прошлых лет, участники нынешнего движения протеста осознают себя членами максимально широкого движения сопротивления и трансформации — это осознание воплощено в таких лозунгах, как: «Мы – 99%» и «Чьи улицы? Наши улицы». Движение «Оккупируй Уолл-Стрит» является выражением народного негодования и мобилизации масс, которое едва ли как-то связано с анархистскими и коммунистическими крайностями, доминировавшими в антиглобалистском движении конца 1990-х – начала 2000-х годов. Сегодняшние протесты никак не связаны ни с одной из существующих политических сил, которые могли бы подчинить их своему влиянию и манипулировать ими. В этом смысле захлестнувшая весь мир волна протестов выходит за рамки любых кампаний, социальных движений и политических протестов, нацеленных на какие-то определенные вопросы, она развивается в сторону возникновения гражданского общества, нацеленного на утверждение приоритета социальных вопросов над вопросами экономики и политики посредством укоренения государств и рынков в узы гражданственности и межличностных отношений, характерных для гражданского общества.

Связь с «гражданственностью участия» (shared “civicness”) это интересный процесс, выводящий нас за рамки категорий и практик постмодернистского плюрализма. Последний либо абсолютизирует различия (как бы они ни назывались), ведущие к конфликту, регулировать который можно только силой, либо же пытается превратить «иное» в «то же самое» посредством аисторических, якобы универсальных, но на самом деле почти исключительно западных секулярных категорий, таких как ценности «освобождения» и «эмансипации», ассоциируемых с политической платформой левых сил, или же ценности «свободы выбора» и «возможностей», ассоциируемых с политической платформой правых сил. Нынешний расклад разительно отличается от предыдущего. «Глокальное» движение протеста не делает фетиша из инаковости, не возводит никаких абсолютных границ. Это движение скорее пытается обрушить те барьеры, которые защищают правящие элиты от демократического контроля, ведущего к политике общего блага, к которому будут причастны все граждане. В этом смысле «глокальное» движение протеста стремится вновь подчинить гражданскому контролю экономику и политику, демократизировать и государства, и рынки, а также вновь вернуть народу политическое представительство. Таким образом, мы стремимся к возрождению гражданственности, в которой права индивидуумов и групп будут сочетаться со взаимовыручкой и взаимной ответственностью.

Хорошим примером этого могут служить лондонские протесты. Когда попытки демонстрантов оккупировать Лондонскую фондовую биржу провалились, демонстранты раскинули лагерь у находящегося по соседству Собора Св. Павла. Корпорация лондонского Сити, которой принадлежит оккупированная земля, издала распоряжение об очистке территории от демонстрантов с молчаливого одобрения некоторых из сотрудников Собора, закрывших Собор, якобы, из санитарных соображений и во имя безопасности граждан. Тем самым сотрудники фактически присоединились к требованиям демонтировать лагерь демонстрантов. Это побудило канцлера Собора Св. Павла преподобного Жиля Фрэзера подать в отставку в знак протеста против очевидной поддержки банкиров и полиции со стороны церкви.

Гнев «оккупантов» и их сторонников поначалу обратился против сотрудников собора и епископа Лондона, закрывших собор Св. Павла и выразивших сожаление по поводу утраты дохода от туристов, тем самым предав миссию Церкви по служению жителям Лондона и заботе о благосостоянии города. Когда общественное негодование охватило в том числе и многих членов, как правило, равнодушной элиты Великобритании, декан Собора подал в отставку, а епископ Ричард выступил в поддержку движения протеста. Тогда Корпорация лондонского сити на некоторое время приостановила свое распоряжение о разгоне «оккупантов», но затем заново издала указ об очистке территории.

В ответ на это протестующие обратили свое внимание на статус самой Корпорации, которая, как оказалось, не подчиняется ни закону, ни нормам государства, пользуясь своей уникальной привилегией для того, чтобы служить интересам глобальной финансовой системы. Данная привилегия является «искажением связанного с собственностью средневекового цехового уклада, учрежденного с целью подчинения коммерческих интересов интересам общества», это искажение возникло в результате действий правительства по снятию ограничений на мобильность капитала и усилению власти транснациональных корпораций в ущерб местному самоуправлению. Вот почему призыв движения «оккупантов» к подобающему гражданскому контролю над экономическими процессами Лондона является требованием локального характера, имеющим потенциал триггера значимого глобального сдвига.

Сопротивление большому бизнесу и большому правительству

Конституционно неограниченная власть над городом Лондоном и всей страной, при потворстве всех правительств Великобритании со времен Маргарет Тэтчер, свидетельствует о тесной связи национальных правительств и межнациональных рынков, которой характеризуется модель глобализации, доминирующая с конца XIX столетия. Во всем мире растет осознание того, что большой бизнес и большое правительство сговорились против народа. Как центральные правительства, так и свободный рынок все больше отдаляются от общества, а общество все больше подчиняется глобальному «рынку-государству». Например, с помощью таких местных вассалов, как Корпорация лондонского сити, рынок-государство подчиняет социальные цели коммерческим. На более фундаментальном уровне глобальная финансовая система перестает учитывать этические и социальные нужды. Так правительства как левого, так и правого толка либо заменили кооперативный уклад трудящихся централизованным, бюрократическим социальным обеспечением, либо же передали функцию предоставления социальных услуг частным компаниям; порой оба метода применялись одновременно. Поэтому протестующие осуждают не только банки, но также законодательную и исполнительную власть, которая соучаствовала в установлении режима, движимого кредитованием, финансируемого долгами потребительского бума, на котором зиждется «новая экономика».

Сговор между большим правительством и большим бизнесом привел к возникновению системы, приватизирующей прибыль, национализирующей убытки и возлагающей риски на общество. В свою очередь, это лишь усугубило уже существовавшее неравномерное распределение доходов и имущественное неравенство, увеличило бедность в развивающихся странах и на возникающих рынках. С этим связана, во-первых, централизация власти и, во-вторых, концентрация богатства, которая напоминает скорее дореволюционную Францию, чем устройство общества после 1945 года. С самого своего начала глобальные экономические потрясения 2008 – 2009 годов со всеми их опустошающими последствиями были всего лишь симптомом более широкого политического и этического кризиса.

На данный момент выражения гнева настолько же разнообразны, насколько расплывчаты требования демонстрантов. Однако уже можно отметить некоторые примечательные усилия со стороны разных групп, направленные на то, чтобы придти к согласию относительно общих принципов и выработать конкретные политические предложения. Учитывая локальный контекст, а также тот факт, что сотрудники собора Св. Павла поначалу приняли сторону Корпорации лондонского сити и полиции (лишь потом они пошли на попятную под давлением смелых священников, мирян и широкой общественности), призыв Архиепископа Кентерберийского Роуэна Уильямса к проведению публичных дебатов по конкретным действиям имеет глобальное значение. В символическом и реальном смысле церковный приход остается первичным элементом общественной и гражданской жизни, объединяющим людей из разных городов и даже разных стран. Церковь предоставляет собой то самое «свободное пространство» между «суверенным правителем» и «суверенным народом», на котором, в конечном итоге, и может покоиться автономия гражданского общества.

В Лондоне и других местах группы верующих — действующие совместно со светскими и гражданскими сообществами – находятся в уникальном положении, позволяющем им вносить свою лепту в подобного рода публичные дебаты и претворять новые идеи в трансформирующие действия. Ведь религиозные сообщества предоставляют как раз то пространство, в котором праведный гнев может быть превращен в конкретные действия, как это видно на примере «Граждан Лондона», гражданской ассоциации (недавно расширенной и переименованной в «Граждан Великобритании» с местными отделениями в других городах и регионах Великобритании), в которую входит около 150 местных сообществ, ассоциаций и иных разновидностей групп верующих, объединившихся под эгидой христианского социального учения и традиции формирования сообществ, начало которой положил Cол Алински. В Лондоне и других местах эта ассоциация провела успешные кампании по внедрению «прожиточной зарплаты» (превышающей прожиточный минимум) как в государственном, так и в частном секторе, добровольных ограничений по ставкам процента (например, на кредитные и потребительские карты), а также более гостеприимного отношения к рабочим-мигрантам и беженцам. Эти меры внедрялись по инициативе именно сообществ, а не официальных властей или частных компаний.

Подобные инициативы устанавливают связи между протестными движениями, например, демонстрантами на ступенях собора Св. Павла, и существующими общественными движениями и гражданскими ассоциациями. Ширятся связи между движением «оккупантов» и ассоциацией «Граждан Великобритании», это было ясно продемонстрировано недавней инициативой под названием «Нравственная экономика и моральные рынки», которая будет снабжать литературой и питать идеями общенациональную сеть церковных приходов, мечетей, синагог и светских сообществ. Таким образом, укрепляется сотрудничество между религиозными и светскими группами, благодаря чему возникает связь между растущим народным недовольством и фундаментальными вопросами морали, толкающая нас к выработке нового подхода. Ни государственные законы, ни регулирование бизнеса сами по себе не могут привить людям добродетельные привычки — принципиальность, честность, взаимное доверие, обоюдное уважение — от которых зависит общественное и экономическое благосостояние. Локальные сообщества и глобальные сети взаимодействия — как религиозные, так и светские – обеспечивают необходимую гражданскую укорененность, в которой нуждаются государства, рынки и весь так называемый «третий сектор».

Исключительно важным является то, что религии напоминают нам о том, что глобальный капитализм, в конечном итоге, является ересью. Проблема не столько в том, что иерархи глобальной финансовой системы проповедуют новую веру и поклонение ложным кумирам. Скорее дело в том, что капиталистическая экономика переопределяет само сакральное таким образом, что утрачивается осознание святости жизни и земли. Об этом первым начал писать Карл Поланьи. Отсоединяя материальные объекты от их этического смысла и символического значения, отстроенный от общества капитал лишает святости общую всем нам реальность, редуцируя все до рыночного товара. Отделяя финансовую ценность от этической и соразмеряя все сущее с номинальной денежной стоимостью, глобальная финансовая система придает абстрактным деньгам чуть ли не сакральный статус. Иными словами, капитализм профанирует сакральное и придает статус сакрального тому, что лишено святости — современный триумф ростовщичества, оскверняющего храм. Отчасти этим объясняется тот факт, что «глокальное» движение протеста обращает внимание не только на чисто материальные или технические вопросы, но также (возможно даже в большей степени, чем все предыдущие протесты) на символическом резонансе.

Преодоление раскола между религиозным и светским

Перед натиском капитализма, превращающего все в товар, религиозные и светские группы все теснее объединяют свои усилия в попытке подчинить экономику общественному контролю. Например, Кен Коста, влиятельный христианский банкир, призвал банкиров и финансистов прислушаться к требованиям протестующих и воздержаться от краткосрочной максимизации прибыли в пользу ориентированного на общественные нужды долгосрочного устойчивого инвестирования. В данный момент он возглавляет новую инициативу движения Собора Св. Павла, нацеленную на внедрение этических норм в сферу финансов. Безусловно, ни эта, ни любая другая инициатива со стороны влиятельной фигуры не приведет к подлинной трансформации. Но это важный знак того, что в наше время происходит сближение светской и религиозной критики капитализма, в результате чего возникают совместные идеи и решения.

Это еще одно подтверждение тезиса о том, что мы вступили в «пост-секулярную» стадию, когда религиозные и другие идеологические группы получают возможность публичного выражения своего мнения, не требующего перевода на язык секулярного. Однако Юрген Хабермас уверен, что нормы, регулирующие эти дебаты, должны оставаться светскими и либеральными (процессуальными и мажоритарными). Йозеф Ратцингер, наоборот, считает, что нам следует начать множественный поиск общего блага. По мнению Папы Римского, возрождение конституционального корпоративизма в более плюралистическом облике в противовес современному либерализму должно быть связано как с акцентом на фундаментальной родственности всех живых существ, так и с неотъемлемой ролью базовых социальных единиц, надстраивающихся над уровнем индивидов. Именно отсюда и вытекает рост интереса к группам, ассоциациям и всем промежуточным институтам гражданского общества, которые – вместе взятые – и составляют сферу гражданственности, обладающей приоритетом перед экономической и социальной сферой. При такой конфигурации приоритетов гражданская сфера противится переопределению сакрального секулярными силами глобального рынка-государства. Более того, по ту сторону древнего раскола между чисто сектантским и чисто секулярным подходом, как религиозные, так и светские группы вновь нащупывают связи между нравственными основами рынка и понятиями сакрального, а также добродетельного поведения. Подобная отнюдь не утопичная перспектива сочетает в себе строгие этические и гражданские ограничения власти рынка-государства с преследованием общего блага, которое будет доступно для всех.

Зарождающееся глобальное сотрудничество между протестными группами привело к возникновению целого ряда общих для движения задач и конкретных политических инициатив. Так, например, движение «оккупантов», «Граждане Великобритании» и другие гражданские группы совместно выступают против субсидирования банковских корпораций за счет налогоплательщиков, они призывают к демонополизации банковской и финансовой сферы, а также других секторов, в которых господствует олигархический и монополистический уклад. Они также настоятельно призывают вернуть глобальной финансовой сфере локальное измерение, тем самым они хотят препятствовать ее все большей отстроенности от реальной экономики в ситуации, когда она пронизывает все области экономической деятельности и подчиняет их влиянию колебаний всемирных потоков капитала. И вновь внимание к локальным проблемам может дать толчок к значительным глобальным переменам. Набирает обороты кампания по отделению азартного финансового казино от розничных банковских услуг, по широкомасштабному инвестированию в банковское дело, основанное на взаимных услугах и тесно увязанное с локальными сообществами.

Кроме того, локальные протесты на ступенях собора Св. Павла придали новый стимул глобальной кампании по учреждению налога на финансовые транзакции, так называемый «налог Робина Гуда». Эту идею поддерживает и архиепископ Роуэн Уильямс, и другие высокопоставленные представители духовенства. К этому давно призывают многие гражданские активисты, к этому в своем обращении к министрам финансов «Большой двадцатке» призвала тысяча экономистов из пятидесяти трех стран накануне саммита «двадцатки», прошедшего в Вашингтоне в апреле 2011 года. Эту инициативу поддерживают Франция и Германия, а США с Великобританией, в свою очередь, противятся введению данного налога, требуя его применения в глобальных масштабах. Однако даже Международный валютный фонд в своем опубликованном не так давно исследовании указывает: данный налог будет эффективно действовать, даже будучи принятым в одностороннем порядке. Фактически этот налог уже действует в форме различного рода гербовых пошлин на принадлежащие инвесторам акции. Например, в Великобритании взимается сбор в размере 0.005% от стоимости находящихся во владении акций, котирующихся на Лондонской фондовой бирже — как раз там, где у собора Св. Павла протестующие разбили свой лагерь. Чтобы выйти из политического тупика, этот налог может начать взиматься в пробном режиме с валютных операций обмена, объем которых ежедневно достигает 4 триллионов долларов США, затем он может охватить и другие финансовые транзакции. Эта и многие подобные инициативы находит широкую поддержку среди религиозных групп, что позволяет надеяться на их действенность и эффективность. Юбилейная кампания 2000 года помогла простить долги странам третьего мира, а последующие инициативы стали примером экуменических усилий, направленных на то, чтобы «бедность стала достоянием истории».

Наконец, демонстранты на ступенях собора Св. Павла и «Граждане Великобритании» призывают к отмене законодательных и политических установлений, которые отделяют глобальны финансовые кварталы, такие как Уолл-Стрит и Лондон-Сити, от приютивших их мегаполисов. Эти установления привели к отрыву экономики от общества и подчинению общественного блага экономическим соображениям. В результате коммерческое стремление к краткосрочной максимизации выгоды подмяло под себя социально значимые цели долгосрочного инвестирования и справедливого распределения благ между гражданами, а корпоративные финансы утратили свою связь с этическими основами общества. Непосредственное отношение к происходящим процессам имеет также императив подчинения финансовых услуг и всего корпоративного управления процедуре демократической подотчетности, к чему призывает Морис Гласман. Эти направленные на обновление гражданской вовлеченности усилия также непосредственно связаны с идеей усиления демократического участия, позволяющего гражданам вернуть себе контроль над принятием решений по поводу механизмов производства и распределения богатства. На основе обновленной системы гильдий и двухпалатного правящего института, включающего в себя палату профессионалов, компании и другие общественные ассоциации смогут получить свой голос в деле управления городами и мегаполисами.

Трансформирующий потенциал гражданственности

Все это позволяет надеяться на возникновение таких механизмов, благодаря которым как централизованное бюрократическое государство, так и глобальный свободный рынок претерпят изменения, направленные на их переустройство во имя служения истинным нуждам и интересам отдельных гражданам, их сообществ и всей окружающей среды. Потребуется больше глобальной координации и сотрудничества, что позволит приступить к решению таких всемирно значимых проблем как потоки капитала и перемена климата. Таким образом, глобальное протестное движение во всех его многогранных проявлениях на локальном уровне, очевидно, способно стать постсекулярным ответом секулярной ереси глобального капитализма и его политических спонсоров. Оспариваемое ныне пространство города — как на локальном, так и на глобальном уровне – содержит в себе зачатки видения альтернативного экономического устройства, способного вернуть связь финансовой сферы со сферой этической, а также альтернативного политического устройства, способного заново утвердить примат гражданской сферы над сферой экономической и социальной.

Если это действительно так, то выходит, что глобальное протестное движение несет в себе потенциал идеологии нового типа; идеологии, которая преодолеет старые двоичные отношения, характеризующие современную политику. Связав универсальные принципы с партикулярными, трансформирующими практиками, глобальное протестное движение со всеми своими мириадами гражданских инициатив может даже усилить политизацию широких слоев населения, способствовав тем самым воспитанию нового поколения добродетельных элит.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67